По материалам издания "Социальная Реальность"

История челночного

предпринимательства России

Поучительные истории первых отечественных предпринимателей - челноков весьма полезны нынешним представителям малого и среднего бизнеса России .

Челночное” движение – которое было существенной составляющей в структуре малого предпринимательства первой половины 90-х годов в России, а сегодня переживает период упадка, – стало объектом экономических и социологических исследований сравнительно недавно.

В результате социально-экономических и политических трансформаций в России рубежа 90-х годов образовывались группы предпринимателей, полу предпринимателей, менеджеров и других представителей бизнес - слоя, складывались неформальные массовые экономические практики. Ярким примером таких достаточно доступных и эффективных практик является феномен “челночного” движения.

Если рассматривать его с экономической и юридической точек зрения, то вполне правомерно следующее определение: “челноки” – физические лица, перемещающие товары через границу в форме личного багажа, то есть без заполнения грузовых таможенных деклараций , с коммерческой целью “Челночный” бизнес предполагал реализацию индивидуальных возможностей в выборе товара (в данном случае это категория товаров для личного пользования, при ввозе которых не требовалось предъявлять сертификат качества и другие документы); в определении объема импорта (в зависимости от материальных и физических ресурсов предпринимателя); в выборе форм продажи товара (рынок, стихийная “толкучка”, комиссионный магазин).

Изначально движение оценивалось экспертами как массовое, но представления о его распространенности были и остаются весьма приблизительными. Специалисты полагают, что в начале 90-х в “челночном” бизнесе было занято около 10 миллионов человек, с членами семей – 30 миллионов человек.

Сегодня, по сравнению с периодом начала 90-х годов, российский “челночный” бизнес заметно изменился – он стал значительно менее массовым, торговые обороты снизились, иными стали инфраструктура бизнеса, социальный состав его участников. Можно констатировать, что в настоящее время “челночная” торговля уже не является тем общенациональным феноменом со значительным экономическим эффектом, каким она была в первой половине 90-х.

По оценкам экспертов, сегодня в этом бизнесе заняты около 3,5–4 миллионов Россиян.

По данным исследования, проведенного ГУ–ВШЭ в 2004 году, наблюдается дифференциация российских регионов по масштабам челночной торговли – лидирующее положение среди них занимает Хабаровский край .

Торговый бизнес – как цель и средство

В середине 80-х годов большинство участников исследования активно работали по полученным специальностям. Однако в переломный период нашей истории – во время перестройки и последовавшего за ней разрушения СССР – многие заново оказались в ситуации выбора трудовой стратегии.

В начале 90-х у большинства наших собеседников была возможность остаться на прежнем месте работы и переждать, перетерпеть трудные времена, как и сделали многие их коллеги. Тем не менее они предпочли путь предпринимательства, руководствуясь, как показывают материалы интервью, мотивами двух типов: а) стремлением хорошо зарабатывать, обеспечивать себя и семью; б) стремлением освоить профессию предпринимателя, которое не могло быть реализовано в СССР по многим причинам.

Тем, кто занялся бизнесом “по необходимости”, ситуация кризиса мешала жить так, как они привыкли или хотели бы. Более или менее конкретные цели этой группы напрямую не связаны с предпринимательством, которое выступает только средством обеспечения желаемого уровня жизни или положения: например, покупки квартиры, оплаты образования детей, проведения досуга по своему желанию, строительства дома, обеспечения семьи.

Мужчина, 39 лет, предприниматель: “У меня не было какого-то сумасшедшего желания заработать деньги, стать каким-то богатым – не было такого. Была нормальная цель: сначала дом построить и быть востребованным, себя уважать. Ты работаешь нормально, семья твоя живет, есть какие-то цели нормальные жизненные, к которым ты идешь. Это не было – деньги ради денег, а деньги как инструмент”.

Собеседники довольно часто отмечали вынужденность использования такого средства, как “челночный” бизнес.

Женщина, 45 лет, предприниматель: “Если бы была работа стабильная в то время, я бы никогда не стала этим заниматься, никогда”.

Женщина, 44 года, преподаватель вуза: “Я всегда хотела жить хорошо, поэтому я вынуждена была заниматься <«челночеством»>… Выжить можно было, и не занимаясь этим бизнесом. Ну, тогда ты там себя ограничиваешь в чем-то: в красивой одежде, еде, в культурных каких-то развлечениях – театры там и т. д.”

Женщина, 44 года, организатор массовых мероприятий: “Я поняла, что… если какие-то там профессии рабочие еще востребованы, то моя профессия – она просто не востребована, значит, я получаюсь выкинутой из жизни. И второе, самое главное – что мои дети получаются выкинутыми. <…> Но я не могла позволить, чтобы мой ребенок учился в плохой школе <…>”.

Женщина, 55 лет, учитель: “Мы понимали, что четырем поколениям жить в одной квартире… просто нельзя. И я стала заниматься <«челночным» бизнесом>”.

Другой группе участников исследования ситуация кризиса позволила осуществить возникшее ранее желание заниматься предпринимательской деятельностью и. люди использовали открывшуюся наконец возможность начать собственное дело.

Женщина, 44 года, предприниматель: “Я не могу сказать, что я неустроенная была, – я была при деле. Но я была недоустроенная, и как-то развернуться мне хотелось – и не было возможности. И вот перестройка мне немножко помогла, то есть я поменяла свою рабочую деятельность. <…> Это же давняя мечта, детская мечта практически. <…> Я и хотела быть <продавцом> – меня папа отговорил”.

Мужчина, 55 лет, предприниматель: “Встал вопрос о том, что как можно, вообще не согрешив, заработать своим трудом, правильным, так скажем, да? Вот это как раз так называемая «челночная деятельность»… Я хотел результатами своего труда жить, за счет того… за счет своего ума, за счет своей, ну я не знаю, изворотливости, что ли, за счет своей смекалки. Ну и просто за счет своих знаний, которыми я уже к тому времени обладал”.

Информантам второй группы конечно не было совершенно чуждо желание повысить жизненный уровень за счет предпринимательской деятельности . Тем не менее, торговый бизнес стал для них и профессиональным призванием и способ заработать.

Что же приобрели и что потеряли участники исследования в результате “челночной” деятельности.

Испытание “челночным” бизнесом

Вхождение в “челночный” бизнес представляло собой достаточно напряженный процесс для его участников при этом линий напряжения было, как правило, несколько.

Успешное ведение такого бизнеса предполагало способность эффективно реализовать имеющиеся ресурсы – здоровье, коммуникативные и профессиональные навыки , материальные накопления – в условиях рисков. Недостаток таких способностей или ресурсов оборачивался финансовыми, психологическими и даже физиологическими проблемами, отношение к которым во многом влияло на решение человека о продолжении (или прекращении) предпринимательской деятельности.

Прежняя специальность – и новая профессия

Лишь один из опрошенных (из тех, для кого бизнес – это профессиональное призвание) имел высшее образование в области торговли и работал в этой сфере в советское время: официантом, барменом , администратором в крупных гостиницах. Для него выбор “челночной” деятельности был вполне естественным и представлял собой способ накопления первоначального капитала для дальнейшего развития своего дела.

Мужчина, 55 лет, предприниматель: “Я до этого работал в торговле много лет… Высшее торговое экономическое образование, поэтому мне многое было понятно до того, как я этим еще даже занялся. А когда я, собственно, этим занялся уже, тогда я понял, что я на правильном пути, лишь потому, <…> что это был период, когда можно было, хоть и трудно, но заработать достаточное количество денег. А время было тяжелое, поэтому не воспользоваться этим было просто грешно”.

Смена специальности (на работу по этой специальности постепенно не осталось времени) не представляла проблемы и для другой представительницы группы предпринимателей “по призванию”.

Женщина, 44 года, предприниматель: “Я хотела быть многим <…>. Мне показалось, это [профессия медсестры] тоже интересно, то есть я такой разносторонний человек, развитый. <…> И вот эта торговля, которая образовалась стихийно – нам же никто ее не предлагал, она просто образовалась – и вот потихонечку начали”.

Для большинства опрошенных– тех, для кого бизнес являлся способом решения материальных проблем, – полученная нерыночная специальность стала первым, с чем пришлось расстаться полностью или частично. Работа в государственном секторе по прежней специальности перестала приносить тот доход, который наши собеседники считали приемлемым. Многие, получив высшее образование, соответствующую квалификацию и начиная карьеру в профессии, оказались в условиях фактической безработицы при необходимости содержать семью, часто – с маленькими детьми.

Мужчина, 39 лет, предприниматель: “Я считал, что в немножко неудачное время я родился, потому что на период моего становления я получил хорошее образование, – но применить его я до конца не мог…”

Женщина, 44 года, организатор массовых мероприятий: “То, что было моей специальностью, – все позакрывалось: «оборонка» стояла вся, дома культуры – все позакрывалось, тогда были и кинотеатры закрыты, и, ну я не знаю, дома пионеров… То есть все было закрыто, не работало ни-чего!!! То есть устроиться где-то было практически невозможно”.

Женщина, 59 лет, предприниматель: “В кооперативе я была модельером <…>. Потом кооперативы накрылись. <…> Уже задавили налогами <…>. Открылась дорога для импорта, для того чтобы обогащать Турцию и Польшу. У нас нельзя было трудиться по-белому, а по-черному – тоже нельзя, потому что бесконечные поборы. <…> После того как кооператив распался, я одно время не работала, год где-то…”

8,8 тонны «серых» товаров ввозят еженедельно дальневосточные «помогайки» якобы для личного пользования, сообщила недавно пресс-служба ДВТУ..

Когда-то в 90-е Максим Гриценко зарабатывал «бешеные деньги» на плащах фасона «монтана», пошитых из армейских парашютов, а сегодня, в период упадка рыночной торговли, едва сводит концы с концами.

«В 1987 г. армия продавала все, что могла — от парашютов до ночных прицелов, предлагали и просто ткань, которой в магазинах уже не было. Лично мы покупали парашюты и шили из них плащи, — рассказал Максим Гриценко. — Сначала отдавали на распорку знакомой девочке — она получала по рублю за метр и таким образом зарабатывала больше своих родственников на заводе, но труд это был нелегкий, потому что на стандартный десантный парашют уходило 73 метра материала. Стропы забирали на дачу подвязывать помидоры. Уже распоротую ткань красили в черный цвет. В продаже не было синтепона, ватин почти исчез с прилавков, так что покупали минвату и утепляли ею пальто. Шить приходилось в респираторах, не знаю, насколько вредно было это носить.

По сравнению с простыми гражданами, которые тогда нищенствовали, зарабатывали много. Например, одно время продавали брюки (не нашего пошива) и с пары имели 50 рублей. Представьте, 10 брюк продашь — 500 рублей в кармане. Конечно, я приоделся. Купил настоящий «Адидас» (потом уже пошли китайские подделки) — стоил такой костюм 28 чеков, или около 300 рублей, в валютном магазине, кажется, «Парусе», был специальный отдел, где загранработники, те же моряки, могли эти чеки получить и купить на них хоть автомобиль. Жене за 17 чеков — французские духи. В «Адидасе», кстати, ходили и в рестораны, и в театры — считалось, шикарный вид. У жены тоже был «Адидас».

Торговали сначала на барахолке на Геологической, потом стали ездить в Находку, уже появился рэкет, пришлось в Находке познакомиться с одним человеком, он нас с женой «оберегал» практически бесплатно — подарили ему один раз брюки. Валера-Колесо, неплохой был парень.

Примерно в 91-м, когда все кинулись шить, эта тема умерла. Началась эра челночества — стали ездить в Китай. Продавали все подряд — от бюстгальтеров до электрических титанов. Что было самым ходовым товаром? Да практически все. Потому что в стране ничего не было. Ездили в Находку с колясками — там спрос почему-то был лучше, становились на площади перед вокзалом. Однажды за неделю продали 100 титанов на 10 тыс. долларов. Цены накручивали в три раза.

В начале 90-х торговля начала принимать хоть какие-то цивилизованные формы. Появились патенты, мы оформились в налоговой, но система аренды тогда еще не появилась, рынки были «дикими». Перед субботой, воскресеньем место приходилось занимать в 12 часов ночи и ночевать там же. Потом откуда-то возникли люди, распределявшие места и бравшие за это плату. Уполномочивал ли их кто-то, не могу сказать, деньги все равно отдавали в руки и квитанций никаких не получали.

Бывало, становились свидетелями разборок. Отлично помню, как рэкетиры били китайцев на Первореченском рынке. Китайцы не хотели платить, за что и пострадали, а сопротивляться рэкетирам было бессмысленно — здоровые ребята из борцовских и боксерских секций. Кто из них брал наглостью, кто мозгами, кто жестокостью. Развешиваю я, значит, товар, а рядом людей избивают — картинка из 90-х. За товаром — глаз да глаз, вокруг процветало воровство.

Торговали также на Луговском рынке, на Школьной. Вообще челночный бизнес — адский труд, особенно для женщин, которые таскали по 50-60 кг, «помогаек» сначала не было. Первые «челноки» ездили в вагонах-поездах, потом в автобусе, дорога была — жуть. А стоять целый день на морозе?

Спрос мало-помалу падал, конкуренция росла, и в 1996 г. я начал таксовать, потому что дело стало совсем плохо. Сегодня у меня одна торговая точка — денег она приносит очень немного, бывает, пять тысяч, бывает, тысячу рублей в день, а порой и совсем ничего, так что такси не бросаю.

Рынки тогда и теперь — абсолютно разная история. Иногда я вспоминаю с ностальгией, как за торговлю «варенками» меня забирал ОБХСС — отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности и спекуляцией, дело, как правило, заканчивалось взяткой в виде тех же брюк-варенок. Но это время прошло, и слава богу, надо жить здесь и сейчас».

"Челночный" бизнес в ОАЭ

Объединенные Арабские Эмираты стали широко известны гражданам стран бывшего Советского Союза в начале 90-х годов. После открытия границ, наиболее предприимчивые бизнесмены отправились осваивать заморские страны и одним из первых направлений стали ОАЭ. Начиная с 1993 года, стали выполняться регулярные чартерные рейсы из Эмиратов во многие крупные города России и СНГ. В те годы на Родине еще существовал дефицит, а "за морем" можно было купить практически все, что только могло представить воображение советского человека.

Рентабельность поездок была большая и многие "челноки" успевали выполнять по нескольку рейсов в месяц. Дома неизбалованный покупатель буквально сметал всевозможные диковины, товар распродавался быстро. Очень многие "челноки" быстро сообразили, что выгоднее держать человека в Эмиратах, чем летать туда-сюда и тратиться на гостиницы. С 1994 года открытие представительств торговых фирм России и СНГ в ОАЭ стало массовым явлением. Своего пика торговля с Эмиратами достигла в 1996-1997 годах. Вот далеко не полный список групп товаров, поступавших тогда в страны бывшего СССР из ОАЭ: электроника, бытовая техника, канцелярские товары, игрушки, инструмент, автоаксессуары, автозапчасти, галантерея, часы, бижутерия, фототовары, электротовары, хозтовары, посуда, ткани, одежда, обувь, спорттовары, сувениры, подарки, парфюмерия и косметика, мебель, сантехника, стройматериалы.

С появлением на рынке крупных торговых фирм, челночные поездки стали терять рентабельность, поскольку на всех этапах движения товара накладные расходы фирмы были существенно ниже, чем у челноков. Посудите сами: крупные закупки позволяли сбить цену продавца, крупные партии груза перевозились перевозчиками дешевле и быстрее. Представители фирм в Эмиратах обеспечивали более оперативный закуп и отправку товаров по сравнению с челноками. Наряду с авиационной доставкой грузы стали отправлять контейнерами, что снижало стоимость транспортировки (которая составляла в себестоимости товара от 10 до 90%) в несколько раз. "Челночный" бизнес пошел на спад, но окончательно его добил российский кризис 1998 года.

В условиях, когда доллар за короткий промежуток времени вырос более чем в 4 раза, эмиратские товары в одночасье стали неконкурентноспособными. Во второй половине 1998 года в ОАЭ значительно сократилось количество туристов и объем перевозимых в Россию грузов. Перед многими российско-эмиратскими торговыми компаниями встал вопрос выживания, не менее 60-70% фирм свернули свою деятельность или перепрофилировались. Те же, кто решил остаться на рынке, вынуждены были искать новые формы работы, позволяющие снизить конечную стоимость товара и остаться на плаву. И такие формы работы были найдены.

На сегодняшний день, большинство успешно работающих российско-эмиратских торговых компаний, сумевших пережить последствия кризиса 1998 года, значительно укрупнились. Изменилась схема поступления товаров в Россию. Теперь эмиратские филиалы используются в основном как транзитные и перевалочные базы для небольших партий товара, а основной объем продукции заказывается непосредственно у производителей в странах Юго-Восточной Азии и отправляется напрямую в Россию, минуя ОАЭ. Стоимость доставки морского контейнера из Китая, Тайваня, Таиланда, Гонконга, Индонезии и других стран до России примерно такая же, как до Эмиратов. При этом снижается и стоимость таможенной очистки, т.к. пошлина рассчитывается исходя из фабричной стоимости и транспортных расходов. Для челноков же, покупающих товар для перепродажи в эмиратских магазинах к себестоимости еще "прилипает" торговая надбавка эмиратских фирм, выступающих посредниками и транспортировка из ОАЭ в Россию. Поэтому закупленный и перевезенный "челноками" товар всегда обходится после доставки в Россию дороже, чем точно такой же товар, ввезенный крупной торговой фирмой напрямую от производителя.

Особо нужно отметить, что при ввозе товара большими партиями получение всех необходимых сертификатов на единицу товара обходится значительно дешевле. Кроме того, при официальной таможенной очистке фирма располагает всеми необходимыми документами на товар. Поэтому перед тем, как в очередной раз отправиться на оптовый закуп товаров в Эмираты внимательно изучите ассортимент и цены крупных торговых фирм. Вполне возможно, что все, что вам нужно вы найдете в России по ценам ниже эмиратских, со всеми сертификатами, товарно-транспортными накладными и другими необходимыми документами.

Эра эмиратских "челноков" с мешками и коробками проходит. Их место занимают туристы приезжающие в ОАЭ на отдых. Чем бегать в жару по торговым кварталам Дейры в поиска товара, а затем до поздней ночи в поту и пыли перепаковывать его в карго, лучше греться на песке и купаться в море, ездить на экскурсии, сафари, в аквапарки, на рыбалку, ходить по ресторанам и дискотекам. А внешней торговлей пусть занимаются профессионалы.

Торговые ряды на Ипподроме сегодня

Владимир Ли
История диаспоры в лицах

Впервые мы встретились с ним в 1971-ом в городе Тахиаташе. Сюда он был назначен комиссаром в один из студенческих строительных отрядов. Рослый, загорелый, полный сил и энергии, он был для бойцов отряда примером – днем вкалывал за троих, вечерами бренчал на гитаре, организовывал танцы под аккордеон, никому не давал унывать.

Получив «красный» диплом после окончания ТашГУ, он попал в один из столичных научно-исследовательских институтов (НИИ), где, говорят, подавал большие надежды и даже готовился защищать кандидатскую диссертацию. Но началась перестройка, «тему» его признали неперспективной и исследования свернули. Что же оставалось делать? Он ушел на преподавательскую работу.

С тех пор мы с ним не виделись лет двадцать. Недавно встречаю его на ташкентском ипподроме – стоит за прилавком уверенный в себе, несколько поседевший мужчина, в котором я не без труда узнаю бывшего старосту группы, отличника учебы Афанасия Югая.

– Какими судьбами? – с этого вопроса и началась наша беседа.

– Вот, пришлось сменить амплуа, – смеется Афанасий. – Судьба распорядилась так, что более десяти лет занимаюсь «челночным» бизнесом. Сначала было непривычно, мешала совковость, ложное чувство стыда, потом привык. Сейчас, как рыба в воде. Да у нас тут целый семейный подряд: жена, сын, племянник.

– Значит, бизнес процветает?

– Лет семь-восемь назад работать было комфортно. Но время течет, и все меняется. Да и мировой финансовый кризис тоже ощутимо сказался на самочувствии «челноков». В последние годы предложение превысило спрос – помнишь политэкономию? – даже хороший товар становится неликвидным. Да и налоги стали неподъемными. Те, кто регулярно ездит за товаром и привозит его крупными партиями, худо-бедно еще держатся на плаву. А торговцы помельче вынуждены сворачиваться – кто же захочет работать себе в убыток? Многие «рассосались» по другим рынкам в поисках лучшей доли…

Ипподром сегодня

– Помнится, ты еще со студенческой скамьи подавал большие надежды. Потом НИИ, диссертация. Нет ностальгии по прошлому?

– Ты знаешь, в душе я, наверное, остался там, в прежней жизни – мне же не двадцать лет. И убеждения те же, и мироощущение. Только вот оболочку я круто поменял – жизнь заставляет. Не многим моим сверстникам это удается – поломать себя в сорок-пятьдесят лет. Но что делать…

– Вот ты сидишь на ипподроме, на так называемом «корейском базаре». Когда-то здесь наших соплеменников было большинство, да и теперь их немало. Ты можешь дать им какую-то общую характеристику: чем они нынче живут, о чем думают в свободное от работы время?

– Если честно, свободного времени у нас практически не бывает. Выходной на рынке один – понедельник. В этот день нужно успеть сделать все: и отоспаться, и решить массу накопившихся домашних дел, навестить родственников. На друзей уже времени не хватает. К великому сожалению, нам даже болеть некогда – любую хворь переносим на ногах. А здоровье ведь потом не купишь ни за какие деньги..

Но я отвлекся. Помнишь, луковый бум в 70-х? Тогда в сезонное овощеводство ушло очень много образованных и талантливых наших соотечественников. Нынче почти то же самое произошло и челночном бизнесе. На «корейском», на всех других рынках сидят вчерашние «главинжи», врачи, учителя, агрономы и даже журналисты. Рынок всем им дал одну профессию – челнока. Конечно, если это вообще можно назвать профессией.

О чем думают? Ну, уж точно не о возрождении корейской культуры и языка. Есть, правда, и среди нашего брата патриоты. Хотя их можно пересчитать по пальцам одной руки. А большинству, как говорится, все это «по фигу». На уровне разговоров да, мы, вроде, и не против, чтобы наши дети знали язык и культуру своего народа. А как непосредственно коснется дела, мы – в стороне. Даже газету «Коре синмун», которую приносят иногда общественные распространители, полистав, не покупаем, а возвращаем назад. Вот уровень нашего национального самосознания!

– Как ты думаешь, почему это происходит?

– Причин тут много, в двух словах и не объяснишь. Это тема для отдельного разговора.

– Скажи честно, если бы тебя сейчас поставили перед выбором: челночный бизнес или научная работа – конечно, при условии равной оплаты труда – что бы ты выбрал?

– Не задавай глупых вопросов…

На снимках: торговые ряды на ипподроме сегодня.

Челнок – это такая деталь ткацкого станка. В 90-е годы прошлого века данный технический термин приобрел принципиально новое значение и довольно быстро стал общеупотребительным. В эпоху перемен, когда совершался переход от «коммунизма» к «капитализму», миллионы граждан бывшего СССР были вынуждены зарабатывать себе на жизнь, кто чем мог, в том числе и таким нелегким и небезопасным трудом, как челночный, т.е. перевозкой преимущественно из-за рубежа мелких партий товаров, а иногда заодно и торговлей ими.

Все нужно было доставать

Возникновение челночного бизнеса было обусловлено двумя важнейшими факторами: дефицитом самых необходимых вещей в СССР (России) и отсутствием рабочих мест для сотен тысяч граждан с самым разным социальным статусом. С челночным движением в начале 1990-х, получившим массовый характер, неразрывно связано понятие «чартер» – рейс за границу, официально туристический, но на самом деле организуемый для оптовых закупок вещей с целью их последующей реализации в России.

В середине 1990-х из Турции и Греции челноки возили кожаные куртки, плащи и шубы из натурального меха. В греческом аэропорту за каждый килограмм груза нужно было заплатить 20 долларов, в турецком же – всего 2 доллара. Поэтому челноки экономили таким образом: летели в Турцию, затем на автобусе добирались до Греции, закупались шубами и на том же автобусе возвращались в Турцию, откуда, заплатив в 10 раз меньшую таможенную пошлину, летели домой. Исполнитель главной роли в фильме «Курьер» Федор Дунаевский в 1990-е был сопровождающим российских челноков в их "путешествиях" и подтверждал, что перепродажа шуб из Греции была выгодным делом. По словам Ф. Дунаевского, с ним в Грецию за меховым товаром летали три профессорши, которые приобретали шубы в складчину и со времен раскрутились. Греческие таможенники, прознав об этой схеме, запретили провозить через границу более двух шуб одному человеку. Тамара Всеволжская, директор одной из российских турфирм, рассказывала, как наши челноки обходили этот запрет: шубы скатывались в «скатки», обматывались скотчем и становились похожими на футбольные мячи, их прятали в машинное отделение автобуса, на котором перевозили товар.

Из Москвы до самых до окраин

Те, кто не имел возможности мотаться за рубеж, ездили закупаться в Москву, где начали расти такие оптовые рынки, как «Лужники», «Савеловский», «Измайловский» («Черкизон») и многие другие. «Черкизон» считался главным на уровне всей страны. Это было «государством в государстве», со своими правилами и иерархией.
Рынок, по словам Алексея Максакова, бывшего работника бюджетного учреждения Липецкой области, открывался в 4 утра. Там можно было приобрести все, что угодно, по самым низким ценам. Певица Наталья Гулькина покупала на «Черкизоне» дешевую китайскую бижутерию и использовала ее для сценических украшений. В 3-4 часа дня челноки забивали автобусы закупленными товарами до потолка и разъезжались по всей России.

А начиналось все с Польши

Челночный бизнес в России начинался с Польши. Загранпаспорт в 1990-х на польской границе делали за 20 долларов. В те годы торговать в Польшу ездили многие жители Багратионовского района Калининградской области, да и вообще все, кто только знал и мог, со всей России. Минимум, что можно было провезти, – это блок сигарет и две бутылки водки. Нужно было проехать вглубь чужой территории 10 км и там уже продавать свой товар. Выручали за него примерно 10–15 долларов. Наиболее расторопные торговали еще и слитым из бензобаков горючим. Из Польши же везли китайские футболки, джинсы, куртки и бытовую технику. Однако со временем наши челноки создали канал поставок из самой Поднебесной. Китайский бизнесмен Вей Химин вспоминает, с каким трудом этот процесс продвигался. Старт русско-китайскому челночному бизнесу был дан в сентябре 1991 года. При этом Вей Химин добавляет, что с русскими бизнесменами ему всегда было проще общаться, чем с западными.

Кто из российских звезд занимался челночным бизнесом

В свое время знаменитая российская певица Анита Цой откровенно призналась, что в 1990-е занималась челночной торговлей в Москве. Она продавала в "Лужниках" вещи, которые привозила из Кореи, где живут ее родственники. Анита рассказывала что тогда, чтобы просто занять определенное место для торговли, нужно было заплатить бешеные деньги.

Многим представителям российского шоу-бизнеса в лихие 1990-е пришлось нелегко. Некоторые пошли в челночный бизнес. К примеру, актер Сергей Плотников (сериал «Мент в законе») в 1990-е три года торговал на «Черкизоне». В эти же годы налаживала свою коммерцию и Ирина Салтыкова, начинавшая с палаток на Кутузовском проспекте.