Каждую зиму люди замерзают на улицах. Чтобы забрать в морозы под крышу всех бездомных, руководитель Дома трудолюбия Емельян Сосинский еще летом арендовал в Сергиево-Посадском районе заброшенный пионерский лагерь, который сможет вместить несколько сотен стариков, инвалидов и женщин с детьми. Он откроется уже в ближайшее время, но лагерю и живущим в нем бездомным надо помочь уже сейчас.

«А зачем вообще помогать бездомным?» Емельян Сосинский отвечает:

– Для человека верующего это – один из путей спасти свою душу. Потому что ты должен быть либо молитвенником, либо постником, либо благотворителем. Благотворительность – это спасение своей души через помощь окружающим. И, на мой взгляд, помощь бездомным людям – это очень хорошее направление, по которому можно себя спасать. Тут мы видим множество заповедей, которые можно исполнить. «Был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня…», «так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне». Все это точно относится к категории людей, которая называется бездомные.

Вторая точка зрения, с которой тоже надо помогать бездомным – это наша с вами безопасность. Все же понимают, что будет гораздо лучше, если вместо того, чтобы пьяными лежать на улице, они будут жить где-то под крышей, трезвые, трудиться и сами на себя зарабатывать.

Это – ответ для человека не верующего, а просто прагматичного.

– Изменились как-то причины бездомности за последние сто лет?

– Нет, всё одно и то же. Всегда были люди, которые в поисках заработка уезжают куда-нибудь и начинают бедствовать, и это основной состав тех, кто становится бездомными. И те, кто попрошайничают по городам и селам, они тоже всегда были и есть.

– То есть, основной состав бездомных – это люди, которые из бедных регионов приехали в Москву и не удержались?

– Да. И в первую очередь они не удержались у себя на родине. Потому что в регионах работы намного меньше. И те, кто привык, допустим, выпивать после работы, у кого с образованием не очень, они едут туда, где шанс заработать и выжить больше. У многих из них, кроме того, что нет никакого производства на родине, потеряны родственные связи. Деревни-то вымерли…

Подавляющее большинство, 80% бездомных – это те, кто уехал из дома в поиске лучшей жизни. Причем, жизни рабочей. Но потом часть из них осваивается на улице и работать уже не хочет. И вот их число, к сожалению, растет.

– То есть, люди становятся «профессиональными бездомными»?

– Да, это те, кто живет по принципу: «Я вам не лошадь, чтобы работать, есть право на труд, а не обязанность». И среди верующих людей есть такие, которые считают, что это – нормально. Потому что мы знаем заповедь: «Просящему у тебя дай». И неважно, как он собирается эти деньги тратить – хоть пить, хоть тунеядствовать. Раз есть заповедь, значит – дай. И вот эта категория людей, к сожалению, среди бездомных умножается.

– Сколько можно прожить на улице, не работая? Есть ночлежки, есть места, где покормят.

– Могу сказать на примере, который я неоднократно наблюдал возле храмов, где я работал. Если человеку без ограничений дают и пожертвования собирать, и пить сколько хочет, а живет он при этом на улице, то такая жизнь длится три года. Потом он умирает.

– А ты сочувствуешь бездомным?

– Когда человек лежит на улице пьяный, я считаю, что это состояние неправильное, и ему надо об этом говорить. И надо его всячески хоть словом, хоть делом (апостол Павел писал, что «других страхом спасайте») вытаскивать из этого состояния. Я считаю правильным дать человеку возможность изменить свою жизнь. А сочувствовать, что он бедненький пьяный лежит, к сожалению, я пока не на такой стадии духовности. Я ему просто жестко скажу: «Что, тебе не надоело в этом всем валяться?»

– Тебе приходилось наблюдать духовный рост у людей, которые попали с улицы в приют?

– Наблюдал. Тут, конечно, не знаешь, где правда, а где наигранность, которая особенно свойственна людям, привыкшим жить, что-то про себя сочиняя. Но вот одна женщина говорила: «Раньше я встречалась с трудностями и тут же уходила в запой. А сейчас, удивляюсь сама себе: говорю, значит так Богу угодно. И не пью».

Я надеюсь, что изменения происходят, потому что человеку достаточно просто о чем-то слышать, о чем он раньше не слышал. И хочет он – не хочет, а мысленный процесс идет.

– Ты говорил как-то, что в новом лагере в Сергиево-Посадском районе будет возможно устроить бездомным жизнь на порядок лучше – интереснее и духовнее. Как это будет выглядеть, и насколько лагерь уже близок к Дому трудолюбия Иоанна Кронштадтского?

– Пока основные отличия от того Дома трудолюбия в том, что у нас очень узкий спектр работ, которыми мы можем занять людей. У Иоанна Кронштадтского, напомню, было 12 различных производств. И они были очень разные – там могли трудиться и сильные, и слабые, и умные, и глупые. И нам тоже нужны мастерские, где смогут работать безногие, безрукие, слепые. Очень бы хотелось, чтобы у нас все люди, которые готовы жить, честно трудясь, могли это делать независимо от физического состояния.

И вот сейчас, когда уже есть территория лагеря, у нас намного шире возможности воплотить это в жизнь. Там можно создавать разные производства, в корпусах хорошие подвалы, в которых тоже можно мастерские размещать, почти 5 га земли.

Потом, у отца Иоанна Кронштадтского все по воскресеньям ходили в храм. Мы тоже сможем поставить на территории переносную часовню, где будут проходить службы.

– В каком состоянии ты принял лагерь, и что там сделано сейчас?

– Внешне лагерь таким же и остался. Корпуса и водонапорные башни как стояли, так и стоят. Все, что мы сделали, все внутри. А самая значимая часть работы проведена под землей. Заменены практически все коммуникации, починены скважины, восстановлена котельная. В корпусах, которые мы готовим к заезду, заменены трубы, установлена сантехника, убран грибок, обвисшая штукатурка, обои. Внутри все поменялось довольно сильно.

– Работу по восстановлению лагеря сопровождает вялотекущий конфликт с ближайшим СНТ. В чем его суть?

– Несколько местных активистов не хотят жить рядом с «маргиналами». Они говорят, что согласятся на такое соседство только тогда, когда приют откроет государство. И еще лучше не тут, а где-то в Сибири, подальше. Наверно, их можно понять. Но согласиться я не могу. И есть два евангельских сюжета, которые описывают то, что было в то время, то, что есть сейчас и то, что будет всегда.

Посудите сами: происходит значительное событие, которое стоит на грани с чем-то чудесным. В данном случае люди бездомные, которые спят на улице, не пойми как одеты и не пойми как живут, становятся нормальными людьми. Фактически, происходит чудо. Но это затрагивает интересы местных жителей – они не хотят жить рядом с ними. Но в Евангелии подобное описано в истории про человека из Гадаринской страны, из которого Иисус изгнал бесов. Эти бесы затем вошли в свиней, после чего все стадо бросилось в море и утонуло. Но что сделали гадаринские жители: они сказали «Отойди от нас». То есть, нам такие чудеса не нужны, потому что из-за этого страдает наше благосостояние.

Второй сюжет тоже евангельский. Господь неоднократно показывал, что различные политические или религиозные законы могут противоречить закону духовному. А духовный закон говорит о том, то человеку надо помочь, когда он к тебе обращается, а не тогда, когда «пройдет суббота». А по тогдашнему государственному закону в субботу был запрещен всякий труд. И в наши дни местные жители так и говорят: вот когда государство здесь откроет государственный приют, вот тогда бездомные пусть сюда и приходят. А то, что людям помочь надо сейчас, что уже сейчас они находятся на грани смерти или рабства, их это не волнует.

– При этом, государству содержать бездомных обходится дороже.

– Да, могу сказать в цифрах, что содержание одного бездомного в ЦСА «Люблино» обходится москвичам в 44.000 рублей в месяц, а если он инвалид и живет в ЦСА «Филимонки» – в 65.000. А у нас проживание в социальном доме обходится в 7,5 тысяч, которые бездомные почти все зарабатывают сами. И мы, кстати, не просим от государства финансирования. Как говорил Иоанн Кроштадтский: надо дать возможность бездомным где-то жить и трудиться. А государство пусть дает им заказ. То есть, бездомных людей не надо содержать! Надо просто дать им возможность честно зарабатывать.

И, конечно, хорошо бы помочь нам с помещением. У нас сейчас много денег будет уходить на одну только аренду. А чтобы выкупить лагерь, надо 60 миллионов.

– Емельян, чем можно помочь приюту?

– Сейчас, когда на улице зима, и у нас переполнены не только дома, но даже подсобные помещения, нам особенно нужна помощь в запуске лагеря. Потому что еще чуть-чуть, и мы не сможем принимать людей. Пора заселяться в лагерь. Но – как только мы его откроем, тут же пойдут серьезные траты: аренда, отопление.

Сейчас наши социальные дома, в которых живут инвалиды и старики, живут за счет тех средств, которые зарабатывают бездомные в рабочих домах. То есть, 75% необходимой суммы у нас есть. Но даже Дом Трудолюбия Иоанна Кронштадтского с его мастерскими нуждался в пожертвованиях. И мы очень просим помочь нам посильной суммой.

250 рублей – это один день проживания безногого инвалида или старика. Без малого 2.000 рублей – неделя. Многие оставляют 2000 за один поход в магазин. А у нас в эту сумму входит и питание, и уход сиделки, и чистое постельное белье.

Кроме того, есть вещи, на которые очень трудно собрать по рублю – вроде новой канализации. Но есть люди, которые понимают важность новых труб и котлов и понимают – сколько они стоят. И вот сейчас мы были бы очень благодарны жертвователю, который помог бы, к примеру, решить проблему с ассенизационной машиной.

Так получилось, что мы не смогли восстановить в лагере старую канализацию. А так как время уже поджимает, и въезжать в лагерь надо не позже января, мы решили сделать временную и купили под нее ассенизационную машину, чтобы не платить постоянно коммунальщикам. То есть, проблему-то мы решили, но – за счет большой дыры в бюджете… А впереди – мастерские, строительство храма, какие-то непредвиденные крупные починки. Нам, конечно, очень нужны крупные жертвователи, к которым мы могли бы иногда обращаться с такими просьбами.

Но если люди и не могут никак материально участвовать, нам всегда нужен волонтерский труд, начиная от того, что бабушку или дедушку надо отвезти к врачу, а потом обратно посадить на транспорт. Нам нужна юридическая помощь, социальная, медицинская. А чтобы жизнь в общине была не хуже, чем в миру, надо организовывать не только работу, но и досуг. То есть, работы очень много. И что касается волонтерской помощи, тут ее непочатый край.

Я призываю всех поучаствовать в благом деле спасения бездомных. Я занимаюсь этим уже пять лет, и хочу сказать спасибо всем, кто помогал мне все эти годы и будет помогать впредь.

Наши реквизиты:

Карта Сбербанка: 6762 8038 8051 845 631

Короткий номер: На номер 3443 Слово Бездомный- пробел -сумма. Комиссия 0%. Операторы: Мегафон, Билайн, МТС.
Яндекс вместе:

Их жизнь протекает у нас на глазах. Проходя мимо, проезжая в транспорте, мы хотя бы мельком, но видим, как живется бездомным людям. Постоянные заботы о ночлеге и пропитании, непонимание окружающих, замкнутость – и это далеко не все проблемы этих людей. С наступлением холодов перечень трудностей усиливает самый страшный фактор – низкая температура. Обездоленные люди в большинстве своем – беспомощны, поэтому и добрых и сочувствующих людей вполне закономерно возникает вопрос – как помочь бездомным и сделать это так, чтобы помощь была действительно эффективной и не в тягость.

И социальные работники, для которых помощь обездоленным – это ежедневные реалии, советуют: помогать нужно неспешно и обдуманно. Здесь, как и в медицине, действует принцип «не навреди». Допустим, добрая женщина, проникшись судьбой бездомного человека, решает пригласить его домой: дать ему помыться, накормить его, нормально одеть. Но что будет дальше? Как отнесется к такому шагу ее семья? Что она планирует сделать после: выгнать человека на улицу, или пытаться помочь глобально, устроить жизнь, восстановить документы?

Возможные трудности

Здесь следует отметить, что далеко не каждый бездомный человек будет готов пойти навстречу доброте. Он ежедневно сталкивается с равнодушием, агрессией, иногда даже отвращением – поэтому внутренне сам может ожесточиться и не воспринять искреннее добро. А как он будет себя чувствовать, если, побывав в теплом уютном доме, снова окажется на улице?

Если планируется помогать комплексно, планомерно возвращая человека к нормальной жизни, следует приготовиться, что это дело не одного дня и даже не одного месяца – чего стоит только восстановление документов. Следует также учитывать, что весомый процент бездомных людей имеет криминальное прошлое, и некоторые из них, как это ни удивительно, привыкли к такой жизни и не желают ее менять. Они готовы воспринимать помощь, но не готовы социализироваться.

Итак, как помочь бездомному человеку правильно? В первую очередь, нужно оценить свои силы. Далее – понять, что для помощи есть не только материальные ресурсы, но и запас терпения, чтобы мудро реагировать на капризы, возможную агрессию, перепады настроения обездоленного человека, всегда направляя его на правильный путь. Психологи отмечают, что человек, помогающий бездомному, преодолевает не только его, но и себя.

Кому в первую очередь стоит помогать? Людям, которые готовы воспринимать добро, а также людям, которые срочно нуждаются в помощи (старикам, больным и т.п.). Если не хватает знаний, сил, уверенности – следует помнить, что в городе и в стране есть профессионалы, которые очень много знают о правильной помощи обездоленным. У них можно попросить совета.

Благотворительные акции для помощи бездомным

Если же хочется помочь, но нет желания и возможностей брать на себя ответственность за судьбу конкретного человека – нужно просто подключиться к глобальной помощи, которую предоставляют бездомным благотворительные организации. Например, в благотворительном фонде «Социальное партнерство» действует целый ряд программ помощи и поддержки людей, по разным причинам оказавшихся без крыши над головой. Это, в первую очередь, акция по сбору одежды «Киевляне для киевлян» и сбор продуктов «Добровозик».

Волонтеры «Социального партнерства» знают, как помочь бездомным людям, привлекая к этому всех неравнодушных граждан. Тем более, для помощи не нужно ничего сверхъестественного: например, для участия в акции «Добровозик» нужно просто купить продукты и положить их в волонтерскую тележку фонда. Такие тележки стоят в крупных супермаркетах столицы. Все очень просто – но благодаря такой акции сотни бездомных в столице могут получать пропитание, а следовательно – выживать в нелегких условиях. Благотворительный фонд регулярно публикует отчеты по собранным продуктам, вещам и средствам.

Что касается акции «Киевляне для киевлян» - она дает возможность помогать не только бездомным, но и людям, которые находятся за чертой бедности. Неравнодушные горожане привозят в центр помощи одежду (волонтеры принимают любую). Нуждающиеся люди могут придти и подобрать себе нужные вещи – а следовательно, спастись от холодов, сэкономить средства и направить их на покупку еды или лекарств.

Такая помощь – простая для каждого, но очень важная для людей, которым приходится сталкиваться с ежедневными трудностями. Этот вид помощи не предполагает большой ответственности, знания психологии, затрат времени – но он не менее важен, так как каждая крупица доброты позволяет решить самые актуальные проблемы бездомных.

Опыт зарубежных коллег

Волонтерское движение в Украине, направленное на , только развивается. Однако всегда следует стремиться к идеалу и познавать опыт успешных стран. Например, США и конкретно штата Юта, где количество бездомных людей за несколько лет снизилось на 74% благодаря совместным усилиям власти и благотворительных организаций.

Началось все с того, что в 2005 году представители власти штата подсчитали расходы на одного бездомного. В год вышло около 16 тыс. долларов – это затраты на медобслуживание, временное содержание и т.п. В то же время обеспечить человека нормальным жильем стоило 11 тыс. долларов. Так началась кампания по строительству жилых комплексов и массовой социализации бездомных.

Социальные работники штата точно знают, как помочь бездомным и вернуть их к нормальной жизни. Обездоленные не просто получают жилье, медицинскую помощь и пособие – они получают работу и постоянную психологическую поддержку (у каждого бездомного есть кураторы из волонтеров и представителей социальных служб). В итоге большая часть бездомных людей со временем обретают постоянную работу, возвращаются к полноценной жизни.

В нашей стране подобное пока что невозможно – слишком много других проблем. Но всегда нужно стремиться к лучшему – и у нас есть все основания предполагать, что с годами опыт американских коллег будет перенят, и проблемы обездоленных людей будут решаться еще более эффективно.

Сегодня мы будем говорить о том, какого рода помощь бездомным людям (лицам бомж) оказывается в Москве и городах Московской области, представим организации и волонтерские команды, которые этим занимаются.

Начнем со статистики. По оценкам Московского Департамента труда и соцзащиты в российской столице на 2015 год было около 11 тысяч бездомных. Официально. Прибавим тех, кого не посчитали, и получится численность небольшого провинциального городка. Много. Но говорят, что численность лиц бомж снижается. Будем верить статистике из Департамента.

Как организована бесплатная помощь бездомным, бомжам в Москве:

Городская программы "Социальный патруль".

Программа «Социальный патруль», которая была запущена несколько лет назад, нашла отклик в сердцах очень многих людей, не равнодушных к нуждающимся. Сотрудники соцзащиты на 30 машинах и 5 автобусах развозят по местам скопления бездомных еду, теплую одежду, оказывают медицинскую помощь. Уже открыто 2 центра социальной помощи и адаптации бездомных. Хорошее начинание.

Для тех, кто нуждается в помощи соцзащиты, оставляем ссылку на страницу сайта Департамента труда и социальной защиты населения г. Москвы , где можно найти информацию о порядке признания бездомных граждан нуждающимися в получении социального обслуживания.

Служба помощи бездомным людям «Милосердие».

Больше десяти лет работой с лиц БОМЖ ведет православная служба помощи «Милосердие». У этой команды 3 основные направления, в которых они двигаются:

- профилактическая работа на вокзалах города.

Проходя на улице мимо бездомных, какие чувства мы испытываем? Обычно жалость или отвращение, реже возникает желание помочь. А как часто мы задумываемся о том, какая история стоит за этим мужчиной, в грязной одежде или той худой женщиной, пошатывающейся толи от алкоголя, толи от голода?
Гена один из них. Когда ему было 10, его мама пошла за хлебом и не вернулась. Квартиру отец пропил, и Гена остался на улице.

Я был отличником

Я родился еще в Ленинграде, вырос в Петербурге. Жили мы в центре города. Бабушка - заслуженный работник метрополитена, мама шеф-поваром работала, папа был инженером. Все как у всех: детский сад, школа, первый звонок, первый класс. Я был отличником, и мне все нравилось.

Однажды вечером моя мама ушла в магазин за хлебом. Когда она уходила, я закрывал за ней дверь. Больше ее никто не видел. Мне было 10 лет. И до сих пор про нее никто ничего не знает. Попытки разыскать, заявления в полицию и все такое никаких результатов не дали. Вот так все и началось.

Отец на этой почве начал съезжать потихонечку с катушек. До этого я ни разу не видел его пьяным, они с мамой любили друг друга. А тут он начал серьезно пить.

Это был 2000 год. Наш дом на Восстания, 1 расселяли (сейчас в нашей бывшей квартире копицентр). И с очень хорошей доплатой нам с бабушкой дали две разных квартиры в Купчине. Я жил с отцом. Он эту доплату стал пропивать, работать ему не надо было.

Я пытался спасать отца, выбрасывал бутылки с водкой в окно, угрожал ему, даже дрался. Пытался его остановить, но безуспешно. К тому времени я уже и сам выпивал. Я это делал, может быть, от отчаяния. Я беспризорничал, попрошайничал, нюхал клей по подъездам. Это была такая форма протеста: я все время хотел, чтобы меня спасли. Я все время надеялся, что отец за мной приедет. Что он будет любящий, счастливый и трезвый и спасет меня из этого ада.

Предприимчивая тетя Оля

Годам к пятнадцати все стало совсем плохо. Отца к тому моменту уже обманули с жильем. Он хотел разменять нашу квартиру на другую. Подписал бумаги по пьяни, и все. Мы переехали к бабушке в однокомнатную квартиру. Там они уже запили вдвоем. Я промышлял криминалом всяческим, воровал, года четыре отсидел за это.

Бабушка 40 лет проработала в метро, заслуженный работник метрополитена. В 76 лет ушла на пенсию, а через два года, в 2007-м, умерла. Потому что столько пить в таком возрасте невозможно.

Отец тогда еще пуще запил. Появилась ни с того ни с сего его сестра, предприимчивая тетя Оля. Она предложила папе переехать в Ленинградскую область, переписав предварительно бабушкино наследство на нее. Он так и сделал. Ему сняли комнату и вывезли его туда, я с ним не поехал.

В 2011 году я приехал в этот поселок, Новолисино, где жил отец. Я там бывал до этого пару раз. И сосед вышел и просто сказал: «Слушай, знаешь, что? Если ты сейчас тут останешься, то вам обоим не жить. А если ты сейчас отсюда уедешь и больше никогда не приедешь, то, возможно, он выживет». Я не знаю почему, но мне тогда стало очень страшно. Я сбежал оттуда и все пять лет об этом не думал. Я только недавно вспомнил это затертое, затоптанное воспоминание, что он там остался. Я все это время считал, что его просто нет.

Только позавчера я там был. Я проснулся утром с мыслью, что я должен туда поехать. Людей, которых я там знал, уже нет, у них просто заколочены окна. В той квартире, в которой отец жил, уже новая дверь, сделан ремонт, под окном стоит очень хорошая машина. Из соседей двери никто не открывает. Отдел полиции переехал в неизвестном направлении. В администрации развели руками и сказали: «Слушай, ну знаешь, как у нас тут люди умирают? Они умирают, и мы последними об этом узнаем».

Никогда не было прописки и паспорта

В 2011 году я пришел в «Ночлежку». Социальный работник Валентина Марьяновна, когда мою фамилию услышала, так странно на меня посмотрела. Я ей рассказываю что-то, а она мне говорит: «Слушай, твоя мама тебя в «Ночлежку» на учет поставила еще в 1992-м». Оказалось, что, когда я родился, у мамы с бабушкой были какие-то контры, бабушка с отцом были прописаны на Восстания, а меня и маму там прописывать бабушка отказалась. Но прописать ребенка где-то нужно. И мама тогда принесла меня в «Ночлежку» - на Синопскую еще. И сама там встала на учет.

У меня никогда в жизни не было прописки. Я никогда не получал паспорта. Я уже второй год не могу его получить. Я восстановил личность, подтвердил, подал документы на гражданство. Прождал полгода. Мне сказали, что гражданство мое подтверждено, отправлено на подпись. И оно пришло с отказом и пояснением, что нужны еще какие-то справки.

Я три года был в реабилитационных центрах. И сам там стал руководителем. Я денег вообще не зарабатывал. Я помогать как-то старался людям, и мне это самому помогало жить. Ощущение полезности.

Я больной человек. Но я уже второй год не пью, не употребляю и курить даже бросил.

В 25 не было желания жить

К 25 годам я подошел совсем убитый. У меня не было желания ни жить, ни делать ничего. Я пил, я употреблял наркотики. Я перепробовал все, что есть вообще. Поймал себя на том, что не хочу жить. Три раза пытался покончить с собой, и все три раза у меня не получалось. По непонятным каким-то причинам. Я даже не понимаю до сих пор до конца, как так произошло, что я еще жив.

На Ваське есть городская наркологическая больница. Сначала я, честно, просто хотел отдохнуть. От этого ада на улице. Меня уже ни алкоголь, ни наркотики не спасали. И я пошел туда. За год прошел 12-шаговую программу. Что изменилось? Я больше не боюсь самого себя, не боюсь быть таким, какой есть, больше не боюсь мира этого. Я повзрослел. Я чувствую себя на свои 26. Желание жить вернулось.

Я иду сейчас и вспоминаю, как я грабил этот рынок. Вот мы там проходили магазинчик один - я украл там футболку. За мной выбежал охранник и поймал меня. Я как будто вижу себя больше десяти лет назад. Это было выживание: дикое, суровое, в каменных джунглях. Когда я хотел есть - я шел и грабил рынок. Потому что я не знал, что можно было поехать домой и поесть там. Меня там ничего не ждало. Пока я был ребенком, мне все сходило с рук. К сожалению, я поверил, что так всегда будет.

В тюрьме делать нечего. Скучно, страшно, могут побить, могут унизить, что угодно могут сделать. Я освобождался, а через месяц опять уезжал.

Глубочайшее состояние отчаяния

Сейчас я живу в «Ночлежке», в «Доме на полдороге». Годичная реабилитация моя подошла к концу.

Все упирается теперь в этот паспорт. У меня есть истории, которые не лечатся 12-шаговой программой. Мне нужна психотерапия, но, чтобы на нее ходить, нужны деньги. Чтобы получать деньги, нужно на работу устроиться. Сейчас я подрабатываю неофициально: помощником инженерного сантехника, монтажником оборудования на крыше. На «Ночлежке», кстати, ограждение я ставил.

У меня есть диагноз такой - «глубочайшее состояние отчаяния». Я тут недавно ехал с напарником на работу на машине, и он разговаривал со своим дедом по телефону. И тут я понял, что я ему завидую, тому, что у него есть дед. Я ему говорю: «Слушай, Андрюха, тебе так повезло, у тебя есть дед». А у меня нету. И все. И я впадаю в отчаяние.

Иногда трудно посочувствовать алкоголикам. Кажется, что «сами виноваты», «надо было бросать пить». Но люди вроде Гены и хотели бы, но действительно не могут это сделать без посторонней помощи. А еще им негде жить и нечего есть. В Петербурге 60 тысяч бездомных. Петербургская организация «Ночлежка» помогает им восстановить документы, получить медицинскую помощь, временную крышу над головой, социальные работники «ведут» бездомных и помогают им написать запросы на помощь, найти одежду, работу и дом.

Поддержать работу «Ночлежки» можно в источнике.