За одиннадцать лет работы в международной организации «Врачи без границ» (MSF) Никита Буланин участвовал в полевых проектах в Либерии, Дарфуре, Эфиопии, Мьянме и Южном Судане. Сейчас Буланин — специалист по кадрам и карьерный коуч MSF. В интервью корреспонденту «Филантропа» и автору телеграмм-канала #Причини_добро Евгении Корытиной он рассказал о карьере в международной организации, о рисках, безопасности и новых направлениях работы.

в Сомали. Фото из личного архива

О работе

Как я понимаю, в MSF не так много работает людей из России. Как вы оказались во «Врачах без границ», учитывая, что вы не врач?

Я учился на кафедре этнографии и антропологии Исторического факультета СПбГУ, а потом в Европейском университете изучал политологию. После окончания учебы я устроился менеджером по развитию в НКО «Гуманитарное действие», которая занималась проблемами ВИЧ/СПИД. В мои обязанности входил пиар и фандрайзинг. Но моя, можно сказать, антропологическая сущность стремилась поработать в другой культуре. У меня был приятель, который работал в испанском отделении «Врачей без границ», он посоветовал мне попробовать туда устроиться. Я прошел одно интервью по телефону, одно в Мадриде и меня взяли, потому что был опыт работы в фандрайзинге, хорошее образование и знание языка. Мой самый первый проект во «Врачах без границ» - я был администратором больницы в Либерии. Это было через несколько лет после окончания войны.

Помните фильм «Кровавый алмаз» с Леонардо ДиКаприо? Там, правда, сюжет разворачивается на территории Сьерра-Леоне, но причины войны и вообще обстановка в Либерии была очень похожа. Когда мы туда приехали, было ощущение, что страна оправляется после апокалипсиса - очень много покалеченных людей, безумный уровень преступности!

- И как в таких обстоятельствах быть с безопасностью врачей?

Там у нас был очень жесткий протокол безопасности, мы были вынуждены даже ввести собственный комендантский час. Вообще, у «Врачей без границ» обязательно есть регламент безопасности - документ, который обязательно подписывает каждый сотрудник, работающий «в поле». В зависимости от страны в этом документе бывают какие-то особенности. За нарушение регламентов безопасности сотрудник может быть уволен и выслан из страны в течение 24 часов. Потому что безопасность - один из ингредиентов успеха наших проектов — мы обычно работаем в очень небезопасных местах.

- Сотрудники «в полях» имеют какую-то расширенную страховку?

- Да, конечно, на время выездов в «поле» сотрудникам даётся хорошая медицинская страховка и страховка путешествия.

- В каких еще странах вы работали?

Год в Либерии, полгода в Дарфуре, 10 месяцев в Эфиопии, более года в Мьянме (Бирма) и несколько месяцев в Южном Судане. Это те места, где я был полевым работником. Потом я стал работать в датском офисе и теперь иногда езжу с тренингами для сотрудников, например, в Индию, в Ливан.

Справка об организации

«Врачи без границ» (Médecins sans frontières, MSF) - неправительственная международная организация по оказанию медицинской помощи людям, пострадавшим в результате вооружённых конфликтов и стихийных бедствий. MSF существует с 1971 года, а в 1999 году организации была удостоена Нобелевской премии мира. Финансирование MSF более чем на 90 % состоит из частных пожертвований по всему миру, что позволяет обеспечить независимость «Врачей без границ» от политических и других интересов и гарантирует возможность гибко реагировать. В 2008 году вышел документальный фильм об организации - «Жизнь в чрезвычайной ситуации: Истории Врачей без границ»

О границах

- Есть принципиальные отличия в работе в каждой из этих стран? Или в целом система «Врачей без границ» плюс-минус одинакова везде?

Понятно, что мы соблюдаем местное законодательство и у нас есть базовая система стандартов. Если стандарт “Врачей без границ” выше местного стандарта, то мы будем придерживаться нашего. Так как у нас большой опыт, у нас есть стандарты более-менее для всего. Мы стараемся делать так, чтобы наши больницы, наши проекты в разных странах были похожи насколько это возможно. Если мы работаем в странах развитых - в Греции, в Италии, то мы стремимся к местным достаточно высоким стандартам.

- Что «Врачи без границ» делают в Европе? Там нет конфликтов и развита медицина.

В Европе есть группы людей, которые из этой системы исключены. Например, мигранты которые прибывают в Грецию или Италию не могут обратиться за помощью, или эту помощь приходится очень долго ждать. В таких случая «Врачи без границ» могут открыть проект, чтобы показать, что оказание помощи без излишней бюрократии и проволочек - это возможно. Но обычно все же в Европе у нас небольшие проекты.

О врачах

- Какими качествами и компетенциями должен обладать потенциальный сотрудник «Врачей без границ»?

- Когда «Врачи без границ» только появились, почти 50 лет назад, у нас была только базовая медицина. Нужен был врач и все. Сейчас мы становимся более специализированными, палитра наших проектов очень разнообразна. У нас работают врачи общей специализации, хирурги, гинекологи, акушеры, травматологи, инфекционисты и так далее.

Но есть, конечно, общие требования. Опыт работы должен быть больше 2 лет: то есть мы не берем людей сразу после окончания медицинского университета, нужны люди, которые не только учились, но и успели поработать по специальности. Еще одно требование - знание языков. Английский на хорошем уровне - обязательно, если еще и французский - идеально. Плюс всегда преимуществом является управленческий опыт. Большую часть сотрудников - 90% - мы нанимаем на месте, а те 10% которых мы привозим из других стран занимают в основном лидерские позиции, у них должен быть опыт управления.

Я хочу сказать очень важную вещь: когда люди читают название организации «Врачи без границ» они думают, что это только о врачах. Конечно, врачи важная и самая главная часть нашего персонала, но при этом у нас есть много немедицинского персонала - архитекторы, специалисты по строительству, механики, электрики, специалисты по качеству воды, по гигиеническим стандартам. Все эти люди делают работу медиков возможной.

- Сколько сейчас всего людей в большой организации?

Около 40 тысяч человек. У нас проекты в 70 странах. Проектом может быть больница, клиника или кампания по вакцинации детей и так далее - все это мы называем «проект». Есть долгие проекты, есть короткие. Последний полевой проект в котором я участвовал - вакцинация от кори в одном из регионов Южного Судана - длился всего три месяца. Там большая территория без единого километра асфальтированных дорог и надо было вакцинировать 95% детей в возрасте до 5 лет от кори.

Как устроена система такой огромной организации? Это все-таки централизованное управление или это несколько организаций, которые просто объединяет бренд?

Структура сложная. Но если совсем кратко, то у нас есть пять операционных центров, которые управляют проектами «в поле». Они автономны, но между ними все время происходит сообщение, координация деятельности: все принципиальные документы, стратегии и позиции организации обсуждаются на уровне этих пяти центров. Все остальные офисы, их около 25, имеют вспомогательную функцию, например, ищут необходимых специалистов для работы «в поле», занимаются фандрайзингом, работают со СМИ и т.д.. Я, например, работаю в Дании, наш копенгагенский офис поддерживает деятельность операционного центра Брюссель.

О карьере

В России о «Врачах без границ» слышат немного, возможно, потому что здесь, к счастью, нет необходимости в вашей непосредственной работе. Поэтому обывательское представление о вас примерно такое: какие-то люди спокойно работают у себя в развитых странах в хороших клиниках, а потом у них срывает «башню» и они хотят вакцинировать детей в Африке, ехать в горячие точки. И когда такая шальная мысль приходит в голову, остается только прийти ко «Врачам без границ».

Это так только отчасти. Конечно, у наших сотрудников есть жажда приключений, и готовность к неизведанному -важная часть мотивации. Эти люди знают, что будут работать в другой культуре, в небезопасных местах, по много часов, что их условия работы и жизни будут сильно отличаться от того, что у них есть дома. Но только желания не достаточно, нам нужны профессионалы. Студенты или недавние выпускники нам не подойдут при всем их желании.

У большого количества врачей совершенно другие причины работать с нами. Например, у них узкая специализация и сфера профессионального интереса, какие-то болезни или травмы которые здесь, в Дании, редкость, а у нас «в полях» такого предостаточно.

- То есть люди приходят к вам сами и вы выбираете, или все таки есть хантинг, охота за специалистами?

Не могу сказать, что я ночи провожу в LinkedIn, но мы присутствуем на всех профессиональных конференциях, общаемся с профсоюзами и компаниями, где есть люди, которые нас интересуют. Наши сотрудники выступают с лекциями и рассказывают о своем опыте работы «в поле». То есть мы занимаемся активным наймом, но не то чтобы переманиваем. Кстати, по датским меркам зарплаты у нас очень скромные. Не зарплата привлекает людей к нам.

- Сотрудничество с врачами долгосрочное или ограничено по времени?

С административной точки зрения длительность контракта ограничивается поездкой. Меня когда-то спросили: «Поедешь на 12 месяцев в Либерию?». «Поеду!». И со мной заключили контракт на 12 месяцев.

Но не с административной, а именно с точки зрения карьеры, конечно, нужно чтобы люди оставались с нами надолго. Чем больше различных специфик они видят - лагерь беженцев, полевая больница, противоинфекционная кампания, противодействие ВИЧ/СПИДу - тем эффективнее. Самые крутые сотрудники — это те, что приезжают на место события, осматриваются вокруг и сразу понимают, как действовать, говорят: «бери бумагу, записывай, нам нужно то и это, послезавтра начинаем!» Для этого нужно провести какое-то время в организации.

- Хорошо, это мы говорим о найме. А что с увольнениями?

В проекте, не буду называть страну, мы уволили местного сотрудника за грубые дисциплинарные нарушения. Сотрудник очень сильно на нас обиделся и бросил гранату в наш офис.

Нужно понимать, что в некоторых странах, где мы работаем, на одну зарплату живет не один человек, и даже не одна семья, а целый клан. Человек не может просто написать резюме и устроиться на другую работу. Kогда закрываешь проект и расстаешься с местным персоналом, то понимаешь, что ты отправляешь на улицу большую семью из детей, родителей, бабушек и дедушек. Всегда сложно принимать такие решения.

- А что с семьями ваших сотрудников? Можно ли брать с собой «в поле» семью?

Я встретил свою жену во «Врачах без границ», мы познакомились в Либерии, а после этого работали еще в двух странах: в Эфиопии и Мьянма (Бирме). Она была врачом-педиатром, а я руководителем проекта. Так что заводить семью можно (смеется).

Могу отметить, что обычно к нам не приходят те, у кого совсем маленькие дети: либо детей еще нет, либо они уже выросли и стали самостоятельными.

По поводу вывоза семей: на начальных позициях в компании люди работают в таких местах, где просто небезопасно, затруднена эвакуация или нет необходимых условий, например, детям негде учиться. По мере карьерного роста, на уровне координации проектов, уже можно брать с собой семьи. На таких позициях работают обычно в столицах, а там всегда лучше условия и инфраструктура. Тогда да, «Врачи без границ» помогают в переезде семьи, помогают обустроиться. И то не всегда, все зависит от обстоятельств. Например, в Афганистан мы не разрешим приезжать с семьей, а в Аддис-Абебу - пожалуйста.

Об особенностях работы

- Можете вспомнить самый сложный кейс в своей карьере, когда вы думали «зачем я во все это ввязался!?»

Очень сложный был опыт в Бирме. Там нас было три клиники, и в одной из них я физически никогда не был. Мы открыли клинику дистанционно, управляли ей дистанционно и дистанционно же закрыли. Было очень сложно. Клиника была в небольшой общине старателей, которые добывали нефрит. Община была изолирована и окружена бирманскими правительственными войсками и разными группировками местных боевиков. Бирманские власти нас туда не пускали. Я общался с командой клиники, они периодически приезжали ко мне в офис, мы проводили собрания, но я не мог даже визуализировать то место. Я попросил своего ассистента-бирманца (бирманцев в район нашей клиники пускали) сфотографировать там все, даже то, что ему кажется скучным и повседневным, чтобы у меня в голове появилась хоть какая-то картинка. С управленческой точки зрения это была невероятно сложная задача.

- А что-то из забавного?

В Либерии у нас был сотрудник - водитель - и на одной из улиц Монровии в пробке в его машину сзади легонько толкнула другая, «поцеловала». Но за рулем той машины была дама дама кого-то из влиятельных людей в правительстве. В итоге нашего водителя полиция посадила в тюрьму и нужно было его вызволить. Несколько часов мы вели переговоры, и в итоге мне дали квитанцию, чтобы оплатить штраф. Что-то около 10 долларов. Сказали: «Идите в банк». Вот в какой банк вы бы пошли в России? В любой! А там оказалось, что надо идти в Центробанк. Я пришёл в Центробанк уже после окончания рабочего дня, с большим трудом добрался до заместителя председателя правления, пытаюсь ему объяснить: «мне нужно заплатить 10 долларов, чтобы освободить моего водителя». В те времена, сразу после войны, когда только-только появилось стабильное правительство, про нашу организацию там знали все. «Врачей без границ» очень уважали в Либерии, потому что мы не покинули страну даже в самые страшные времена. И только поэтому он принял у меня эту квитанцию. Представьте, вы бы пришли штраф 500 рублей оплачивать к заместителю Эльвиры Набиуллиной!

- Кстати, приходилось когда-то давать взятки? Там же, наверняка, можно было с полицией «договориться».

Я ни разу в жизни не давал взяток и очень боюсь оказаться в ситуации, когда не будет другого выхода. В Либерии тогда полицейские намекали на это, но само слово они не произнесли, а я все время напирал на штраф. Мне нужна была квитанция, я сам отвечал за финансовую отчетность проекта.

Хорошо, если не взятки, то что? Как договариваться в сложных ситуациях с властью, особенно там, где гражданская война и не ясно, кто здесь власть?

Вспомнил историю, которая ответит сразу на два вопроса: и про власть и про очень сложный опыт. В одной из стран у нас был постоянный контакт с представителем местной армии, полковником. Мы работали не только в городе, где базировался наш офис и больница, но регулярно, 3-4 раза в неделю, выезжали с мобильными клиниками в далекие общины кочевников. Для этого каждый раз нужно было от местного полковника получать разрешение — документ, который мы показывали на блокпостах. Не знаю почему, но этот полковник нас очень не любил. И в какой-то момент он не то что перестал давать разрешения на такие выезды, а вообще запретил выходить за пределы нашего офиса и резиденции. Что-то вроде домашнего ареста.

Выходить было можно только мне и только на встречи с ним. И главное - нельзя было работать в больнице и уж тем более выезжать с мобильными клиниками. За нарушение обещал посадить нас в тюрьму. Длилось это неделю.

Но при этом у меня были очень хорошие отношения с традиционными властями - старейшинами, религиозными лидерами, а им было разрешено нас посещать. Они приходили каждый день к нам, к концу недели начали жаловаться, что без нас в больнице заметно ухудшилось качество работы и обслуживания. Говорят, «мы поговорим с полковником, чтобы вас выпустили». Потом от других людей я узнал, что старейшины поставили ультиматум: или вы выпускаете врачей или мы устроим демонстрации. В итоге нам разрешили работать, как и прежде.

Вот ответ на ваш вопрос. Наш секрет в том, что нас любят. Мы помогаем там, где мы действительно важны и нужны. Если мы по-настоящему полезны, то население принимает нас как важную и ценную часть ландшафта. В этом залог нашей безопасности, население становится нашими «адвокатами», люди сами разговаривают с боевиками, чтобы нас не трогали.

Кстати, про челленджи, сложные вызовы. Когда я готовлю людей к поездке в поле, я всегда пытаюсь объяснить одну вещь. У нас с вами в голове 11 классов школы и университетское образование. Мы даже не задумываемся ежедневно, какая сильная научная база у нас в подкорке. Но когда вы приезжаете в страны, где население живет в сельской местности и на 99% неграмотное, то вы говорите с людьми которые апеллируют совершенно другими понятиями. Они по-иному интерпретируют биологические процессы, их знание и видение человеческого организма отличается от нашего, они ходят лечиться к шаманам, просят исцеления у духов. И тут ты приходишь к такому человеку и говоришь: «Я сделаю вам укол, дырочку в плече, и вы навсегда перестанете болеть такой-то болезнью». Он в ответ может сказать: «Нет, мне это не нужно»…

- … и тогда приходится уговаривать?

Не уговаривать, а убеждать. Пациент всегда имеет право знать, что с ним будут делать, и сам должен принять итоговое решение. Мы не можем сказать: «Мы тут самые умные, мы знаем, что делать и как сделать вас счастливыми». Нужно объяснить, но объяснить тем языком, который будет понятен. Это не так просто, как кажется!

О новых тенденциях

Какие глобальные тренды вы можете отметить в работе «Врачей без границ»? Какие мировые процессы влияют на вас, что приходится менять?

Традиционно большинство наших проектов было там, где со здравоохранением всегда было очень плохо. Но сейчас появляются места, где была медицина, система, люди привыкли ходить ко врачу, а потом началась война и людям стало некуда ходить. Там на первый план выходят неинфекционные заболевания, например, кардиология, диабет. Сейчас мы стали больше работать с беженцами и вынужденными переселенцами.

На Ближнем Востоке все «горит», регион охвачен конфликтами и гражданскими войнами. Плюс климатические беженцы - из района Сахары, Сахеля, стран Африканского Рога, где засухи длятся много лет, сельское хозяйство невозможно.

Так что, наверное, два главных новых тренда для нашей организации - работа с беженцами, переселенцами и то, что теперь больше приходится работать с неинфекционными заболеваниям. Но это не вместо, а в дополнение к нашему традиционному «контенту»: инфекционным заболеваниям, материнскому здоровью, педиатрии и психическому здоровью.

2337

Фото Евгений НАЛИМОВ

Если что-то случилось: прихватило сердце, стало плохо, резко подскочило давление - мы набираем заветный номер 03.

К смене готова

Естественно, мы ждем от врачей квалифицированной, немедленной помощи. И нам, пациентам, все равно - усталый врач приехал на вызов или нет, что у него с настроением и самочувствием. Это понятно. Однако, если «скорую» приходится ждать чуть больше обычного, часто пациенты крайне недовольны и уже с порога встречают медика фразой типа: «Сколько можно ждать?» А ведь бригада не по собственной прихоти не является к пациенту немедленно. Как работают врачи бригады «скорой помощи», понаблюдал корреспондент «АП».

Рабочие смены начинаются в 7 и 8 утра.

Моя бригада - врач Юлия Газенкампф, фельдшер Алена Сушкова и водитель. Синяя куртка-спецовка с буквами на спине «Скорая помощь» - и вот я уже в составе 29 бригады Кировской подстанции Барнаула. Раньше Юлия работала в бригаде интенсивной терапии. Можно сказать, это спецназ «скорой», который наравне с реанимацией обслуживал вызовы повышенной сложности. Однако в настоящий момент спецбригад практически нет и Юлия работает в бригаде общего профиля.

Тишины нет

Пока не поступил вызов, беседуем о специфике работы.

Конечно, в БИТ было удобнее. Там были доктор и два помощника. Во-первых, не страшно, во-вторых, один кардиограмму записывает, второй инъекции набирает, пока доктор осматривает. Все быстро. Но человек привыкает ко всему. Теперь мы работаем в других условиях, - рассказывает врач. - Не все готовы работать на «скорой помощи», ведь это значит, что сутки, часто даже не заезжая на подстанцию, необходимо обслуживать самых разных людей в будни и праздники.

Как работали в новогодние праздники?

В этом году я работала 31 декабря и в прошлом так же. Но если тогда была возможность вечером поесть и пообщаться с коллегами, то в этом году мы первый раз за сутки заехали в половине двенадцатого и в две минуты первого уже поехали на новый вызов. Проездили всю ночь по разным поводам. Следующая за нами бригада, которая заступила на дежурство в 7 утра 1 января, уже через минуту уехала на вызов. И, надо сказать, поводы были серьезные - давление, травма, еще что-то, где не обойтись без доктора.

Вы сказали, что вдвоем не страшно. А чего боитесь?

Случаи бывают самые разные. Например, приезжаешь, а тебе говорят: «Отвезите в больницу. Я не хочу, чтобы вы меня лечили». Предлагаешь хотя бы осмотреть - угрожают жалобами. И нужно искать подход к пациенту словесный. Подключаем родственников, уговариваем. К сожалению, иные пациенты могут плюнуть, ударить, оскорбить. При этом если у тебя нет помощника, ты никогда не докажешь, что было именно так. Ведь, допустим, человека в состоянии сильного алкогольного опьянения мы везем в токсикологическое отделение. А как поведет себя пьяный, никому не известно.

Что самое главное в работе врача «скорой»?

Помнить, что люди все разные и для каждого из них очень важна наша помощь, не всегда медикаментозная. Бывает, что врачи стационаров на нас ругаются, что мы везем к ним людей, которых может обслуживать поликлиника. Но ведь иногда очень важно пациента просто вырвать из той атмосферы, в которой он находится, и сам он справиться не может. Мне всегда жалко стареньких пациентов в этом плане. Поэтому я считаю, что очень-очень важно, чтобы врачи любили своих пациентов или по крайней мере относились к ним с уважением.

По селектору объявляют наш вызов. Приезжаем к больной 85 лет. Поскольку настоящие имена пациентов мы разглашать не вправе, назовем ее Лидией Петровной. Доктор проводит опрос больной, слушает, меряет давление, фельдшер записывает кардиограмму. Оказывается, есть медицинская карточка с анализами. И это помогает доктору поставить правильный диагноз. У Лидии Петровны сильно опустился гемоглобин - 60 г/л. С такими показателями - в больницу. Пациентка уже готова, сумка с вещами и необходимыми документами стоит у входа. Ее собирается проводить муж. Лидия Петровна ругается и не пускает - он тоже старенький и плохо ходит, доктор шутит:

Деда, она боится, что, пока в больнице будет, на вас другие бабушки заглядываться начнут. Ну а если серьезно, скользко на улице, проверьте у нее телефон, чтобы можно было позвонить и узнать, как у нее дела, и не волнуйтесь. Все будет хорошо.

С тем и уезжаем. Дежурит сегодня больница «Трансмаш». В приемном покое, куда завели пациентку, на нас смотрят недовольно. По оценке бригады, это привычная ситуация. Узнав причину доставки в больницу Лидии Петровны, дежурный доктор ее принимает, а мы едем дальше.

По рации передают следующий вызов: адрес и код «61-л». Это означает, что пациенту плохо. Фельдшер Алина поясняет:

Мы очень не любим этот код. Никогда не знаешь, что тебя ждет на таком вызове. Можешь приехать и увидеть, что пациент решил, что «все не так, как нужно», и вызвал «скорую», сказав, что ему плохо. А можно приехать на клиническую смерть.

Плохо стало 87-летней пациентке. Клинические показатели в норме, но она несколько раз принималась рассказывать, как ей несладко с тех пор, как четыре года назад погиб ее сын. Доктор сочувствует, но мягко останавливает пациентку - рассказ еще больше волнует женщину, появляются слезы, начинают трястись руки. По рекомендации доктора «скорой» муж предлагает женщине успокоительное, а мы уезжаем. По дороге мне поясняют:

Такие вызовы не редкость. Пожилые люди часто испытывают дефицит общения, а доктора «скорой» - как отдушина.

А есть и ложные

Нас возвращают на подстанцию и дают обед. В смысле объявляют небольшой перерыв, в который бригада может поесть в специальной комнате.

Каждый достает из холодильника контейнеры, которые принес из дома. Доктора переговариваются, шутят, стараются немного отдохнуть. Больше всех достается Алене - она устроила себе диету. Самый популярный вопрос, как она собирается таскать тяжелых больных после такого обеда. «Я жилистая», - улыбается фельдшер.

Насколько это так, представляется случай проверить прямо сразу. Вызов в хоспис. Ветеран войны, еще вчера активно ходивший по палате, сегодня не хочет просыпаться, после обеда сотрудники хосписа увидели, что нормальному дыханию пациента мешает большое количество мокроты. Врач принимает решение везти в стационар. Дедушка тяжелый, а палаты очень маленькие - не развернуться. Кое-как вместе с сотрудниками хосписа (тоже женщины) нам удается уложить его на брезентовые носилки и укрыть одеялами - на улице холодно. Меня пугает крутая лестница впереди, доктора говорят, что привычные и не к такому. Всем вместе нам удается без происшествий унести дедушку вниз в машину, где нас ждет водитель со стационарными носилками. Он же закатывает их с пациентом в машину.

Короткий заезд на подстанцию. Доктор заполняет карточки, я не мешаю и записываю свои впечатления. Коллеги величают Юлию и Алену звездами и грозятся скупить весь тираж «АП».

Следующий вызов. Температура у трехлетнего мальчика. На месте выясняется, что она не такая высокая, как объяснили диспетчеру при вызове, а родственники решили подстраховаться до прихода участкового педиатра, потому что Егорка плакал.

Профиль не «скорой», от госпитализации мама отказалась. Но доктор не может уехать просто так. Осмотрела, побеседовала с пациентом. Рассказала родителям, как сбить температуру и что у малышей с температурой точно так же все может болеть, как и у взрослых.

Едем дальше. Алена предупреждает, что, скорее всего, у меня после дня в машине будут болеть щиколотки. Даже они, привычные, при первой возможности вечером пытаются поместить ноги куда-то повыше, чтобы дать им отдохнуть.

Следующие два вызова ложные. Так бывает. Едут медики, ищут больного, которому «скорую» вызвали сердобольные прохожие. А к моменту прибытия бригады нет ни больного, ни тех прохожих, а ведь в этот самый момент кто-то может ждать действительно жизненно важной помощи.

Дальше будет еще поездка к пациенту по поводу проблем с сердцем, уличная травма и целая ночь с чередой адресов и кодов. И всегда медики буквально срываются с места после объявления диспетчера: «29-я, на вызов!» Сегодняшняя смена по оценке бригады прошла спокойно - все вызовы рутинные. И слава богу! Это значит, что у нас с вами в этот день ничего особенного, что потребовало бы особой помощи специалистов «скорой», не случилось.

Как расставить приоритеты в работе с врачами?
Как понять базу врачей?
Чтобы понять базу врачей, понять к кому идти и к кому не идти, к кому идти в первую очередь, к кому нет, медпреду нужно сделать следующее:

Три базовые этапа:

1. Подготовка,
2. Визиты,
3. Анализ, выводы, коррекция работы.

На этапе подготовки нужно:

1. Сформировать базу врачей,
2. Расставить приоритеты в посещении,
3. Распределить план на врача,
4. Составить график посещений врачей и аптек.

На этапе визитирования нужно:

1. Знать детали/отличия визитов в поликлинику и стационар,
2. Знать план на каждого врача, цель визита и препараты,
3. Делать визиты по принципу Аптека-Врач-Аптека-Врач,
4. Фиксировать результаты визитов в блокноте или crm.

На этапе анализа нужно:

1. Анализировать и делать выводы после каждого визита к врачу,
2. Отдавать себе отчет после каждого визита сколько было продано здесь и сейчас на данном визите к врачу,
3. Фиксировать результаты каждого визита к врачу,
4. Сразу планировать изменения по врачам и аптекам.

Теперь детали.

Распределение приоритетов зависит от категории врача, об этом читайте тут: «Категории врачей»

О плане на врача можно посмотреть тут: и тут

Детали/отличия визитирования поликлиники и стационара.

Поликлиника отличается тем, что врачи в ней работают по сменам. Смен может быть от одной до пяти и т.д. Это зависит от объема/количества обслуживаемого населения.

Обычно во многих поликлиниках есть три-четыре смены по 3-4 часа.
Например:
1) 08:00-11:00
2) 11:00-14:00
3) 14:00-17:00
4) 17:00-20:00

Медпреду важно понимать, что он должен посетить врачей не меньше, чем запланировано и прописано в инструкции. Поэтому расписание смен и приёма врачей лучше знать заранее. Можно сразу переписать или сфотографировать расписание и далее уже чётко знать какой врач, в каком кабинете в который час ведет приём, а перед началом визитирования просто сверять ранее имеющиеся данные с текущим расписанием.

Как правило, во всех ЛПУ данный график стабилен, статичен и меняется незначительно. Коррекция касается участковых врачей, которые могут быть дежурными по больнице или дежурят на вызовах. В таком случае их не поймать. Остальные будут на местах. Это касается и узких специалистов, которые имеют графики ротации в стационаре, например хирургические специальности, такие, как травматологи, хирурги, ЛОР и гинекологи. И то, ротируют не всех. Если врач пенсионного возраста или просто привык к поликлинике и не желает в стационар, он будет всегда на месте в своё время.

Поликлиники характеризуются очередями. А медпредставителю нужно уложиться во времени. Поэтом нужно учесть следующее. Если новый медпред сходу вламывается в кабинет врача — это не прилично и может помешать построению дальнейших отношений. Поэтому новому медпредставителю лучше подождать свою очередь и войти к врачу знакомиться по очереди. Тем более, будет аргумент: «Я к Вам строго по очереди, доктор», то есть, имею права. И уже на самом визите стоит договориться с врачём непосредственно о дальнейшем взаимодействии, о последующих визитах. Нужно чётко договориться с врачём, разрешит ли он:

• заходить к себе без очереди,
• заходить строго по очереди (талонам, предварительной записи и т.д.),
• заходить без очереди и просто подождать в кабинете, пока он обслужит текущего пациента,
• приходить по определённым, удобным ему дням в удобное время.

Вобщем, нужно с врачём чётко договориться про обоюдоудобные даты и время визитирования.

Как правило, если терапевт поликлиники сегодня работает в первую смену, завтра он будет работать во вторую, а послезавтра в третью, бывают разные комбинации, то есть, смены чередуются.

Зачастую происходит такое, что в один день всех врачей посетить медпреду не удается. Тогда нужно объединять посещения поликлиники с посещением стационаров. Как правило стационары и поликлиники находятся на одной территории больницы.

Стационары удобнее посещать во второй половине дня, после обеда врачей. Стационары характеризуются утренними пятиминутками, затем обходом, после — приёмом поступивших пациентов и операциями, а ещё позже написанием историй болезней. Важно придти после обеда. Поэтому в стационаре врачи более менее освобождаются к 14:00-15:00.

В таком случае удобно сочетать посещение поликлиники со стационаром. Например, первую половину дня врачи поликлиники первой и второй смен плюс стационары, а после стационара можно посетить последнюю смену в поликлинике.

То есть, необходимо планировать визиты таким образом, чтобы максимально быстро посещать максимально большее количество врачей. Это нужно для того, чтобы успеть посетить ещё и аптеки, плюс сделать повторные «шлифующие» визиты для того, чтобы замкнуть цикл Аптека-Врач-Аптека-Врач.

В стационарах всегда лучше разговаривать с врачами один на один, т.к. если разговор проходит в ординаторской, где присутствует сразу несколько врачей, они походят на свору собак. В таком случае медпредставителю вести конструктивный диалог крайне сложно. Его можно и нужно вести, если другого варианта нет, но это крайне не эффективно. С каждым врачём стационара нужно разговаривать индивидуально и без лишних ушей. Естественно, бывают исключения. Но исключения — редкость.

Поэтому, если медпред хочет получить выхлоп от стационара, нужно вести индивидуальные визиты тет-а-тет.

В стационарах всегда есть заведующий. Его нужно посетить в первую очередь и заручиться разрешением работать с врачами, т.к. он, все таки, заведующий, хозяин или, типа, хозяин. Не всегда заведующий лицо принимающее решение по глобальной выписке отделением препаратов. Но иногда бывает и так, что договорившись с одним заведующим, медред решает о выписке препарата всем отделением. Такое бывает.
Но, как правило, каждый работает на себя, а не на отделение.
Или частично на себя и частично на отделение.
Или периодически: то на себя, то на отделение.
Практически не бывает такого, чтобы абсолютно все и абсолютно всегда работали исключительно на общак, на отделение и всегда слушали заведующего.

Некоторых заведующих нужно посещать только ради свободного входа в отделение. Такое тоже бывает. Таких заведующих посещают не для того, чтобы он назначал, а для того, чтобы он не запрещал, не мешал и не ставил палки в колёса при общении с ординаторами. Такой себе, эго-массаж.

Направляясь на визит к врачу, медпред уже должен знать, что назначает врач, а

Другими словами, перед визитом к врачу у медицинского представителя должно быть чёткое понимание о продажах этого врача. Это понимание медпред соотносит с планом на каждого врача и к врачу.

После визита к врачу медпред обязан вернуться в аптеку и скорректировать товарный остаток.
Кроме этого, медпред должен отработать визит к првостолнику, если нужно — повтороно.
И научить первостольника:
— правильно отпускать назначенный врачём препарат,
— правильно рекомендовать препарат, если пациент спрашивает,
— и правильно заменять конкурентов, если это целесообразно!

Это невероятно важный момент, т.к. если медпред этого не сделает, то договорённости с врачём можно считать напрасными.

Варианты возможных сценариев:

— Будут назначения, а препарата в аптеке не будет. Продаж не будет, хотя врач будет бить себя в грудь и доказывать, что он назначал — и будет абсолютно прав!

— Назначений от врача не будет, но если товар в наличии и первостольник будет «заряжен» на назначения, будет ожидать назначений от врача, а их не будет, то при следующем визите он медпреду расскажет всё, что он об этом думает и ещё кое-что … — о конкурентах, о назначениях врачей, что поможет медпреду скорректировать работу с врачём или найти других врачей!

— Будут назначения, товар будет, но пациенты не будут покупать. Причины могут быть разные и надо будет разбираться. Может дело в цене, или в не верной продаже препарата первостольником, или в разных сменах и разных первостольниках, которых медпред не «окучил». Или в конкурентах и их активностях. Может вскрыться много интересного. Например, какие-то неведомые до сих пор отношения конкурента с первостольником или врачём. И многое другое …

— Врач может писать в рецепте несколько брендов на выбор пациента и первостольника, что сразу уменьшает вероятность покупки нашего препарата.

На современном языке это часто называют одной итерацией. Одним циклом продаж.

Если же медпред пренебрегает этим правилом — он долго будет ходить по кругу. Врачи будут обещать и говорить, что назначают, аптеки будут говорить, что нет назначений, поэтому закупать препарат они не будут. Образуется замкнутый круг, разорвать который поможет только цикл Аптека-врач-аптека-врач.

Более того, после коррекции товарного остатка в аптеке, результативный медпред возвращается к врачу и радует его новостью, что под него заказано энное количество препаратов и аптека уже ожидает его назначений.

Другими словами, визит к врачу — это визит по циклу аптека-врач-аптека-врач.

А визит в аптеку — это тоже визит по циклу аптека-врач-аптека-врач.

Важно это проговорить, т.к. многие медпреды уверенны, что один визит к врачу — это одно посещение врача.

Нет, нет и ещё раз нет.

Результативный визит к врачу — это отработанный цикл аптека-врач-аптека-врач плюс чёткие, конкретные договорённости с врачём о количествах пациентов и конкретно сформированный товарный остаток с !!!

Безусловно у Вас остались вопросы и не полное понимание написанного выше. Это нормально.

Стучитесь в скайп: primusinterpares2013

Звоните: +79096370055

С удовольствием поясню непонятное.

Всем успеха и удовлетворения от работы!

(Посещено: 664 раз, сегодня - 3)

Но что делать тем, у кого нет возможности готовиться к резидентуре и учиться еще три года? Или семейные обстоятельства вынуждают начать зарабатывать деньги сразу? Или вам уже за сорок, что делает практически невозможным поступление в резидентуру? Неужели для таких врачей их образование и профессиональный опыт оказывается ненужным? Конечно, это не так.

Сейчас востребованы специалисты в области Medical Management. Эта работа по управлению любым учреждением, связанным с медициной: от офиса, в котором работает группа лицензированных врачей, до крупных медицинских центров и госпиталей.

Для работы менеджером небольшого офиса достаточно иметь подтвержденный диплом, а для дальнейшей успешной карьеры, занимаясь вечерами, можно получить за два года МВА или Мaster of Science in Medical Management. Зарплата специалиста в госпитале с медицинским дипломом, приравненным к «Doctor of Medicine, MD» и одним из званий, упомянутых выше, может составить внушительную сумму.

Имея «Evaluation», можно не переучиваться вообще. Врачи могут открывать магазины медицинского оборудования (Medical Supply), аптеки (Pharmacy) или медицинские офисы (Medical Offices), где работают медики с американской лицензией.

Медицинский бизнес приносит иногда больше дохода, чем врачебная практика. И часто владельцы такого бизнеса вообще не имеют никакого медицинского образования. Но так как заказы поступают через врачей, то более конкурентоспособен, естественно, владелец со званием «Doctor of Medicine, MD».
Врачи с дипломами, прошедшими «Evaluation», могут работать без лицензий в различных социальных сферах: отделах городской мэрии (City Hall), связанных с санитарной инспекцией, гигиеной, профилактикой инфекционных болезней, а также с услугами для детей, инвалидов, пенсионеров и.т.д.

Имея диплом, прошедший «Evaluation», вы сможете:

· стать врачом;

· переквалифицироваться и получить обновленный эквивалент своей специальности;

· продуктивно трудиться, затратив минимальное количество усилий и времени.

«Evaluation» — это уникальная возможность сохранить любимую профессию и добиться самого высокого и престижного уровня жизни (The Highest Standard of Life), как говорят в нашей Америке, для себя и своей семьи.

Пол Фрумкин, США
(продолжение следует)

КлубВрачВозрастГражданствоС какого года в клубеГде работал до этого«Спартак»Михаил Вартапетов Андрей Багдасарян Владимир Вековищев56 лет 56 лет 40 летРоссия Россия Россия2009 2017 2017Центральный институт травмотологии ФК «Динамо»ЦСКАШагабутдин Керимов Михаил Бутовский50 лет 36 летРоссия Россия2006 2017ДЮСШ «Анжи»«Зенит»Юрий Козлов Алексей Михайлов Владимир Хайтин42 года 28 лет 26 летРоссия Россия Россия2009 2014 2014БК «Динамо» С-П ВК «Ленинградка»«Краснодар»Марина Валова Дмитрий Габелко41 годРоссия Россия2010 2011«Амкар» «Ростов»«Ахмат»Магомедтагир Сугаипов59 летРоссия2001«Ростов»Владимир Хохлов52 годаРоссия1997«Уралан», «Крылья Советов», ЦСКА«Уфа»Ильшат Жданов Александр Самородов34 года 58 летРоссия Россия2012 2012«Локомотив»Сергей Хайкин Никита Карлицкий38 лет 35 летРоссия Россия2009 2013«Рубин» Иван Цыпнеу Георгий Лаврухин52 года 48 летМолдова Россия2010 2006«Нистру», «Зимбру», «Сатурн», сборная Молдавии«Амкар»Сергей Долгомиров Андрей Бабиков46 лет 26 летРоссия Россия2010 2015«Урал»Андрей Чертков Владимир Хомяков53 года 45 летРоссия Россия2011 2005«Анжи»Хаджимурад Хизроев Руслан Саидов48 лет 38 летРоссия Россия2017 2010«Анжи», «Сатурн» «Динамо» Махачкала«Арсенал»Александр Резепов42 годаРоссия2017«Динамо», ЦСКА«Динамо»Александр Ярдошвили Александр Родионов62 года 33 годаРоссия Россия2016 2016«Черноморец», «Динамо», «Локомотив», ЦСКА «Нижний Новгород», «Локомотив», «Ахмат», «Кайрат»«Тосно»Сергей Белкин Олег Голубев61 год 52 годаРоссия Россия2017 2017«Иртыш» «Ростов», «Волгарь-Газпром», «Черноморец», «Спартак», «Луч-Энергия», «Динамо», «Факел». «СКА-Хабаровск»Игорь Шубин Евгений Гуськов39 лет 51 годРоссия Россия2013«Факел», «Луч-Энергия», «Химки»

Главная обязанность врача в клубе

Понятное дело, самое главное - здоровье игроков. Помимо восстановления после травм это профилактика, организация питания на выезде и сборах, функциональная диагностика, участие в тренировках. Конечно, чтобы контролировать все эти процессы, нужна солидная медицинская бригада. Один человек тут точно не справится. Главному врачу помогают помощник, один-два физиотерапевта и два-три массажиста.

Работа футбольного врача объединяет в себе познания в различных областях медицины: травматологии с ортопедией, терапии и общей хирургии, диетологии, психологии и других. Если вы мечтаете стать спортивным врачом, о каком-либо графике можете забыть. Совсем. Врач находится с командой каждый день, поэтому в курсе всех травм и недомоганий у игроков. Он может выступать и в роли семейного врача у тех же футболистов, тренеров и других работников клуба. В общем, он находится в работе всегда и везде.

Кроме того, во многих клубах врачи отвечают за питание футболистов, определяют рацион и порядок приёма пищи. Многие продукты, к примеру свинина, майонез и сладкие газированные напитки, находятся под запретом. Врачи стараются максимально разнообразить меню. В приоритете - углеводы, мясо птицы, салаты. Есть свои нюансы в рационе за сутки до игры. В частности, исключаются сливочное масло, грибы, морепродукты и экзотика, которая может вызвать несварение - всё должно быстро и легко усваиваться. Действительно, кому нужен футболист, которому перерыв в игре потребуется раньше времени?

Как работают врачи, когда футболист получает травму

Зависит от того, где именно футболист получает повреждение. Если игрок травмируется на поле, задача медиков - как можно скорее добраться до пострадавшего после того, как арбитр даст сигнал. Кстати, как таковых физических нормативов для врачей не существует. Просто сами доктора понимают, что от того, насколько быстро они доберутся до места, где игрок получил травму, зависит оценка их действий руководством. Потому большинство клубных врачей держит себя в соответствующей физической форме.

Так вот, когда врач преодолевает солидное (или не очень) расстояние, у него нет ни секунды на то, чтобы перевести дух. Пострадавшему нужно быстро остановить кровь, если она есть, оценить состояние футболиста и унести его с поля, если есть риск ухудшения его состояния. Проще всего, если футболист получает ушиб - их медики убирают с помощью заморозки. Интересно, что после игры футболист снова почувствует боль в ушибленном месте, задача заморозки - лишь приглушить боль на время матча.

Когда футболист получает травму, собирается консилиум и устанавливается диагноз. Затем разрабатывается реабилитационный протокол, ожидаемые сроки восстановления, ставится задача физиотерапевтам. И только после этого начинается процесс реабилитации. На каждом этапе врач контролирует восстановление игрока, делает УЗИ, при необходимости корректирует процесс и меняет протокол. В общем, возвращаясь к пункту занятости - врач находится в работе всегда. Игрок может позвонить врачу хоть посреди ночи и пожаловаться на боль в мышцах, и тот будет обязан принять меры.

«Если футболист получает травму, мы проводим клиническое тестирование, при необходимости отправляем на МРТ, КТ и УЗИ, - рассказывает реабилитолог «Уфы» Мария Бурова . - Исходя из анализов, расписываем план восстановления. Многое зависит от биомеханики, от физических способностей человека к регенерации тканей. Мы должны воспроизводить на тренировках тот режим работы мышц, при котором чаще всего случаются травмы. Такие упражнения делаются в малых количествах, чтобы футболист не получил повреждение».

Как врачи взаимодействуют с тренерами

Чаще всего медицинская бригада общается с тренером по физподготовке. Всё-таки перед ними стоит примерно одна и та же задача - предоставить главному тренеру функционально готового футболиста. Вместе они разрабатывают план тренировок для футболистов, имеющих проблемы со здоровьем или только вернувшихся в общую группу после восстановления от травмы.

Врачи влияют на построение тренировочного процесса, пусть и не прямым образом. При участии врачей составляется план по нагрузкам для игроков, вернувшихся после травмы и находящихся в группе риска рецидива при перегрузке травмированной зоны. Таким футболистам нужно индивидуализировать нагрузку, чтобы не случилось рецидива. Обычно футболиста не нагружают раньше времени. Но случаются и форс-мажоры. В некоторых моментах учитывается положение команды в таблице и график - иногда игроку действительно приходится возвращаться на поле, не набрав лучшую форму.

Как происходит общение с иностранцами

Многие врачи не очень любят работать с детьми по одной простой причине. Они не могут конкретно объяснить, что у них болит. Так же и с иностранными игроками. Вопрос коммуникации с ними стоит порой очень остро.

«Английский язык является помощником в общении с ними, - говорит врач «Динамо» Александр Родионов . - Определённые термины люди понимают, даже языком жестов игрок может показать проблемную область. Когда ребята только приезжают в команду, частенько говорят только на своём родном языке. Тут помогают только смекалка и опыт. Игрок жестами указывает на то, что у него болит, а я определёнными методами нахожу причину. Порой возникает недопонимание на этой почве. Когда я ещё работал в «Локомотиве», в одном из игровых моментов, когда футболисты боролись за мяч, Марко Баша рассекли шипом кожу на передней поверхности бедра. Он был в таком шоке, что кричал по-русски, что ему разрезало мышцу. Но когда мы внимательно всё рассмотрели, оказалось, что это просто рассечение».

Как проходит первый медосмотр

«Иногда приходится объяснять, что есть риск рецидива травмы или заболевания, - рассказывает Александр Родионов. - После проверки делаем доклад руководству о состоянии здоровья игрока, а они принимают решение о целесообразности приобретения этого спортсмена. У меня были такие случаи, когда из-за плохого здоровья игрок не подписывал контракт с клубом. Здесь нет жалости или ещё чего-то. Врач указывает пациенту на его проблемное место, которым ему стоит вплотную заняться. Не было такого случая, чтобы с ребятами расставались врагами. Даже некоторые ребята потом писали, звонили, говорили: спасибо, что объяснили и подсказали».

Когда Родионов работал в «Кайрате», у него и вовсе случилась одна любопытная история с хорошо знакомым нам персонажем. Тогда к нему на медосмотр приехал Андрей Аршавин с 8 килограммами лишнего веса. Руководство рассчитывало, что он сразу начнёт играть. Врачи объяснили, что это нереально. В итоге Аршавину дали время, в течение четырёх недель Андрей работал с врачом и тренером по физподготовке, привёл себя в отличную форму и в итоге стал лучшим игроком Казахстана. Теперь говорят о его возможном возвращении в Россию.

Как проходит контроль запрещённых препаратов

Вы уже, наверное, устали слушать в новостях о том, что того или иного российского спортсмена обвиняют в употреблении запрещённых препаратов. Не обходит это стороной и футбол. Потому сейчас задача медиков - досконально изучать любые лекарства, которые принимают футболисты, чтобы исключить употребление компонентов в том или ином препарате, находящихся в чёрном списке. Хоть это лекарство от насморка или мазь для тела.

«Моя ответственность как главного врача - быть уверенным в составе компонентов того или иного препарата, в его производителе, - рассказывает врач «Амкара» Сергей Долгомиров. - Чтобы избежать возможных недоразумений, мы в клубе с футболистами проводим чёткую разъяснительную работу. В числе обязательных указаний - не принимать никакие медицинские препараты до согласования с врачами клуба. Мы подробно изучаем состав каждого лекарства, наличие сертификации. При малейших сомнениях подбираем надёжные аналоги».

Несмотря на постоянную работу медиков, следящих за обновлением чёрных списков, футболисты и сами должны осознавать, что применение различных препаратов без ведома клубных врачей может привести к самым серьёзным последствиям.

«Вообще, врачи - первые люди, которым звонят футболисты по поводу своего здоровья и здоровья родных, - говорит Александр Родионов из «Динамо». - Не раз мы даже выезжали на дом к игрокам, когда их родители, жёны или дети нехорошо себя чувствовали. Потому даже в выходные телефон включён 24/7. Мы всегда готовы прийти на помощь. Врач - это мостик между главным тренером и игроком. Порой футболист не желает делиться с тренером всеми проблемами, какими-то семейными, скажем. Приходится оказывать ему психологическую поддержку, чтобы он не замыкался в себе, был готов к тренировочному процессу».

Какие травмы получают футболисты чаще всего

По статистике, наиболее часто у футболистов страдают мышцы (передняя, задняя поверхность бедра, икроножные мышцы) - на них приходится порядка трети всех повреждений. После них - так называемые пубалгии, спортивные грыжи. Травма задней поверхности бедра имеет очень высокую вероятность рецидива - около 35%. Также игроки часто получают травмы передних крестообразных связок колена. Поэтому врачу важно учитывать все критерии возвращения в игру, которые сейчас изучаются и постоянно искать источники новой информации. Как-никак сокращение срока восстановления игрока - его главная задача.

«Таких проблем с мышцами, наверное, ни в одном другом виде спорта нет, - говорит врач «Урала» Андрей Чертков. - Конечно, большая нагрузка идёт на голеностопные и коленные суставы. Причём травмы суставов получают в основном при стыках и ударах, а вот мышечные травмы самые проблемные и чаще всего бесконтактные. Считается, что если в команде мало бесконтактных травм, это говорит о правильной работе медицинского и тренерского состава».

В отличие от грыж, переломов и травм связок, мышечные повреждения можно без особых усилий предотвратить. Для этого в каждой команде имеются массажисты. На сборах составляются специальные графики, по которым каждый футболист должен сходить на массаж в обязательном порядке.

«Раньше люди были покрепче физически, немного относились к себе расслабленно, давали поблажки, режим не соблюдали, - продолжает Чертков. - Сейчас минимальные нарушения. Они зарабатывают хорошие деньги, это профессия, и, естественно, люди относятся к себе немного по-другому. Наша задача состоит в том, чтобы подсказать им, что нужно делать».

Где врачи получают образование

Большая часть врачей в РФПЛ уже давно работает в своих клубах и практику получали уже по ходу работы. Например, старший врач ЦСКА Шагабутдин Керимов после интернатуры работал в ДЮСШ, оттуда попал в «Анжи», а затем переехал в Москву. И таких примеров немало - многие врачи клубов РФПЛ имеют опыт работы в обычных больницах или в скорой помощи. Врач «Спартака» Михаил Вартапетов так и вовсе работал в скорой помощи. У многих врачей клубов РФПЛ действительно есть опыт работы в больницах и поликлиниках, и, по их же признанию, это хорошо. Именно в больницах у врача формируется клиническое мышление, вырабатываются нейронные связи.

Врач сборной России Эдуард Безуглов также попал в футбол в какой-то степени по стечению обстоятельств. Первым его опытом был «Локомотив», куда его пригласил тогдашний спортивный директор Дмитрий Баранник, искавший специалиста со свежим взглядом.

Но со временем всё меняется. Не секрет, что с травмой футболиста клубы теряют большие деньги, потому врачи в командах РФПЛ не относятся к числу людей, получающих гроши. Но и спрос с них особый. Для работы в клубе сейчас врачу необходимо иметь специальный сертификат в области спортивной медицины. Обучение проходит в России на протяжении полугода или года. Врач должен прослушать 500-600 часов лекций и только после этого получает право работать на территории страны. Также врач каждые пять лет должен подтверждать сертификат. Обучение за границей только поощряется. Более того, в данный момент не существует новых книг по спортивной медицине на русском языке, потому в любом случае докторам приходится взаимодействовать с зарубежными источниками.

Самые необычные травмы

Врачебная практика - это не только лечение похожих типовых травм и восстановление после повреждений. Порой клубным докторам приходится сталкиваться с поистине необычными случаями.

«Совсем недавно у меня прошёл процесс восстановления футболист, у которого был полный отрыв прямой мышцы бедра, - рассказывает Бурова. - Диагностировали повреждение не сразу. Он приехал в обычный городской травмпункт, где его осмотрели, зашили рваную рану и отправили домой. Футболист чуть больше месяца тренировался, делал приседания со штангой. Но его продолжали беспокоить боли, колено отекало, и в итоге он решил поехать к другому специалисту в Финляндию, который диагностировал полный отрыв мышцы бедра. Хирург и мы были в шоке - как такое можно не заметить и как после можно вообще тренироваться? Восстановился игрок полностью - и амплитуду движения, и мышечную силу».

Похожая ситуация была в «Нижнем Новгороде» у Александра Родионова. Правда, там Антон Коченков сам выступил с инициативой продолжать тренироваться.

«На заре моей карьеры, в 2008 году, я работал в «Нижнем Новгороде», у нас был вратарь Антон Коченков. На одной из тренировок он отломил себе шиловидный отросток на руке. Пришёл к нам с жалобой на боль в запястье. Сделали рентген - диагноз подтвердился. Обратно эта кость уже не прирастает, отросток просто растворяется. Травматолог посоветовал покой, лангету. Антон тогда боролся за место в основе и сказал: буду тренироваться. В итоге даже с переломом руки Коченков продолжал тренироваться».

Стоит отметить, что иногда врачи идут на компромисс с футболистом, когда понимают, что он не получит рецидив и оттого, что он сыграет или потренируется, хуже ему не станет. Само собой, если он будет готовиться по индивидуальному плану и с определёнными нагрузками. Но если это мышечное повреждение, проблемы с голеностопом, спиной, связками, то компромисс неуместен. Иначе всё это может перерасти в хроническое заболевание.

«Однажды Тихонов играл с переломом пальца ноги, - рассказывает врач «Спартака» Михаил Вартапетов. - При всей очевидности диагноза от замены в перерыве наотрез отказался: «Доиграю, а потом делайте, что хотите». И доиграл, хотя понятно было, что даже местной анестезии Андрею хватило не до конца матча. Бывают и травмы на ровном месте. Футболист ложится спать, а наутро приходит: «Док, болит задняя поверхность бедра». Такое часто происходит на фоне мышечных перегрузок, когда болевой синдром проявляется не сразу. Вообще, абсолютно здоровых футболистов не существует. Если вы покажете снимки их позвоночников врачу в клинике, половине из них тот предпишет инвалидность и полный покой».

Врач одной из команд РФПЛ, который попросил не указывать фамилию и клуб, рассказал, что у него был случай, когда футболист умудрился при травме паха частично порвать одну из ножек, к которой прикрепляется половой член. На первых порах медслужба это не заметила - сначала реабилитация шла по плану, и только когда динамика приостановилась, они поняли, что что-то не так. Пришлось проводить дополнительные обследования, которые выявили эту проблему. В итоге всё благополучно залечили.