в XVII – нач. XX века)

План.

1. Государственное и мирское управление в XVII веке.

2. Управление Сибирью в XVIII веке.

3. Административная политика самодержавия в XIX веке.

1. По мере присоединения сибирские территории включались в систему управления Московского государства. Вновь приобретенными землями занимались Посольский приказ, приказ Казанского Дворца, а в 1637 году появился специальный Сибирский приказ. В его ведении оказались сибирская администрация, военные силы, внешнеполитические связи с соседними азиатскими народами и государствами, хозяйственное освоение края и пр. В административном отношении территория Сибири делилась на уезды, центрами которых были русские города. В конце XVI века насчитывалось 8 уездов. Уезды делились на русские и ясачные волости. По мере расширения территории уезды стали группироваться в более крупные территориальные единицы – разряды. В 1629 году Сибирь была разделена на Тобольский и Томский разряды. Во главе разрядов и уездов стояли воеводы, присылаемые из Москвы. Остроги и слободы управлялись приказчиками, которые назначались воеводами из числа сибирских служилых людей, а ясачные волости – родовыми и племенными старшинами.

Управление Сибирью имело ряд особенностей. Слабая заселенность, преобладание русского населения, отсутствие сопротивления со стороны местного населения отличало ее от других окраин.

Русские крестьяне, переселившиеся в Сибирь, рассматривали переселение как освоение новых угодий, сохраняя свое привычное представление о том, что земля принадлежит государю, а община – естественный и необходимый орган в устройстве хозяйственной жизни и во взаимоотношении с государственными властями. Поэтому у крестьян сохранялась мирская организация. Ежегодно крестьяне каждой западно-сибирской слободы выбирали старосту, его помощника – десятника и пр. Мирские сообщества имели право обращаться со своими нуждами к воеводской власти и даже в Сибирский приказ.

Сибирские города развивались замедленно и имели своеобразную социально-демографическую структуру. Часто посадские люди имели свою пашню. В торгово-ремесленной деятельности они уступали служилым людям. Служилые приборные люди до XVIII века доминировали над другими социальными группами городского населения. Войско часто строилось по станичному принципу с выборным командным составом. Иногда организация проводилась по принципу землячества (литовские, черкасские).

Административным центром всей Сибири с 1587 года стал Тобольск. Местный воевода считался старшим среди всех сибирских воевод. В течение XVII века в должности сибирских воевод перебывало более 500 человек. Существовал определенный круг дворянских фамилий, чьи представители традиционно занимали воеводские места в Сибири. Например, Щербатовы. Правительство старалось менять воевод через 2 – 3 года, но многие засиживались по 4 – 6 лет, а то и до 13 (73 воеводы). А в 1695 году срок воеводства был установлен в 6 лет. Присылались и опытные воеводы: Г. С. Куракин, И. И. Салтыков, И. Б. Репнин и др. в компетенцию сибирских воевод входили административные, финансовые, судебные, военные и др. вопросы. Воеводы ряда порубежных городов обладали правом дипломатических сношений с соседними государствами. Они обязаны были также обеспечить сбор ясака с местного населения, защиту его от вторгавшихся с юга кочевых племен. Часты были злоупотребления властью воеводами: они собирали неустановленные пошлины и оброки, захватывали зерно, торговали товарами, приобретали меха. Таким образом, правительственной власти было о чем беспокоиться, назначая в Сибирь воевод и контролируя их деятельность.

Помимо этого в Тобольск был церковным центром Сибири, т.к. здесь размещалась резиденция сибирского архиепископа.

2. Петровские преобразования поверхностно коснулись Сибири. В 1708 году весь край был объединен в одну губернию с центром в Тобольске. Сибирский приказ был упразднен в 1710 году, а его функции переходили к сибирскому губернатору. Первым сибирским губернатором был назначен князь Матвей Гагарин. Впоследствии вопиющие злоупотребления заставили царя назначить следствие над Гагариным и приговорить его к смертной казни.

Вторая губернская реформа 1719 – 1724 гг. внесла в сибирское управление более кардинальные перемены. Вся губерния была поделена на провинции (Тобольская, Енисейская и Иркутская) во главе с вице-губернаторами. Провинции делились на дистрикты во главе с земскими комиссарами. Однако, уже в конце 20-х гг. вернулись к старой системе управления – уезды во главе с воеводами. Низшей территориальной единицей оставалась волость. В 1830 году был восстановлен Сибирский приказ, но права его были существенно ограничены: изъяты дипломатические отношения, управление промышленностью, ямская служба. Таким образом, органы государственной власти в Сибири обладали практически неограниченными полномочиями, как и в XVII веке. Но в отличие от XVII века, вводилась более строгая и централизация и субординация. Так, уездные воеводы уже не могли сноситься с центром, минуя вице-губернаторов. В свою очередь, все правовые распоряжения приходили из центра в Тобольск. Но в 1736 году Иркутский губернатор получил административную самостоятельность и стал подчиняться непосредственно правительству. Так было положено начало делению Сибири на Западную и Восточную.

В 1760-х гг. начался новый виток реформирования управления Сибирью, более унифицировавший ее с Россией. В 1763 году окончательно упраздняется Сибирский приказ. Сибирская губерния начинает управляться на общих основаниях наряду с прочими российскими губерниями. Сибирские дела распределяются по центральным правительственным учреждениям – коллегиям, а с 1802 года – по министерствам. Однако, сибирские губернаторы подчиняются непосредственно Сенату и лично монарху.

В 1763 году впервые вводятся штаты для сибирского чиновничества всех рангов и должностей. Выборность административных служителей отменяется. В 1764 году Иркутская провинция переводится в ранг губернии.

В начале 80-х гг. Сибирь поделена на 3 наместничества – Тобольское, Колыванское и Иркутское. Вводился принцип разделения властей. Так, финансовые вопросы решала Казенная палата. Судебные функции исполняли Палата уголовных дел и Палата гражданского суда. Вводился сословный суд: для дворян – Верховный земской суд и Уездный суд, для купцов и мещан – Губернский магистрат и городские магистратуры. Но разделение властей во многом носило формальный характер, поскольку все учреждения замыкались в конечном счете на губернаторе, который концентрировал в своих руках всю полноту власти. Появились в Сибири специальные государственные органы, занимавшиеся общественным попечением и решением социальных проблем (Приказ общественного призрения, Городовой сиротский суд).

С конца XVIII века в городах учреждены городские думы и управы. На смену бургомистру пришел городской голова (из почетных граждан). В соответствии с «Жалованной грамотой» 1785 года изменилось и городское самоуправление в Сибири. Теперь это были – Собрание городского общества, общая городовая дума, городской магистрат, ремесленная управа и пр. однако, в 1804 году магистраты и думы существовали только в 13 городах из-за малочисленности горожан, в остальных же 25 уездных городах были только ратуши. Несмотря на то, что городские думы контролировались государственной администрацией, но все же их участие в управлении благоустройством, культурой, торговлей имело серьезное значение.

3. В начале XIX века на Сибирь в правительственных кругах смотрели как на колонию, но открыто колониальный характер сибирской политики не признавался, т.к. это могло бы охладить к метрополии и коренных жителей, и русских. Поэтому Сибири была предоставлена некоторая административная автономия. Однако, региональная позиция правительства была непоследовательной. Оно было заинтересовано в освоении края, оставляя главным содержанием своей политики стремление охранять и сохранять эти территории. Это подтверждает и структура государственных расходов на Сибирь. В 1819 году военные затраты сибирского бюджета составляли 60%, содержание аппарата – 12%, содержание арестантов – 2,2%, на образование выделялось 0,8%.

Административное устройство определялось Положением «Учреждение о губерниях» 1775 года и состояло из 4-х основных уровней:

Наместническое (генерал-губернаторское) во главе с генерал-губернатором (высшее руководство и надзор);

Губернское управление (губернатор и его администрация);

Областное управление;

Уездное (в городах – в зависимости от статуса – коменданты или городничие) и крестьянское самоуправление.

В Сибири по-прежнему сохранялось гипертрофированное сосредоточение власти в руках наместника в связи с удаленностью от центра, не было учреждений дворянского сословия.

В 1797 году Павел I разделил Сибирь на две губернии – Тобольскую и Иркутскую. Их губернаторы заменили наместников.

В правление Александра I губернатор и генерал-губернатор находились вне жесткой бюрократической иерархии, т.к. олицетворяли прямую связь местной власти с монархом. Существовало еще и отраслевое подчинение, устраивающее ведомственный сепаратизм. В 1803 году было образовано единое для всей Сибири генерал-губернаторство (Иркутск), которое возглавил И. О. Селифонтов, бывший до этого губернатором в Тобольске и Иркутске. В 1804 – 1805 гг. многолюдные уезды были разделены на комиссарства, из Тобольской губернии выделена Томская. Была усилена и административная опека над населением, в результате не плечи населения легло содержание дополнительного числа чиновников. С 1806 года сибирским генерал-губернатором стал И. Б. Пестель, который находился во главе края 13 лет, но в Сибири побывал лишь однажды, при вступлении в должность.

В 1819 году генерал-губернатором назначен М. М. Сперанский, который начинает реформирование края. По его предложению был создан Сибирский комитет, занявшийся координацией деятельности различных государственных органов в отношении Сибири. Сибирь разделили на два генерал-губернаторства – Западно-Сибирское и Восточно-Сибирское и административными столицами в Тобольске (с 1839 года – в Омске) и Иркутске. Губернии и области делились на округа. Генерал-губернаторы, гражданские губернаторы, областные начальники по-прежнему обладали широкими полномочиями. Генерал-губернаторы командовали вооруженными силами. При них создавались Главные управления из чиновников министерств внутренних дел, юстиции, финансов. Однако, фактически идеи Сперанского остались нереализованными. Генерал-губернаторы конфликтовали с министерствами, законность и правопорядок оставались недостижимыми идеалами. В 1838 году Сибирский комитет был закрыт.

Более кардинальными были перемены в городском самоуправлении, которое существенно упростилось. Думы и магистраты упразднялись, вместо них введено хозяйственное управление, городской суд и городские старосты. Таким образом, в 1 пол. XIX века в правительственных подходах по управлению Сибирью шла борьба между двумя тенденциями – централизмом и регионализмом: полная унификация сибирского управления на общеимперских началах или же предоставление Сибири некоторой административной автономии.

Жалобы сибирских генерал-губернаторов на недостаток власти, на ее ограничение центральными ведомствами сопровождались реальными шагами по расширению генерал-губернаторских полномочий. С 1838 года западно-сибирские, а с 1841 года восточно-сибирские учебные заведения были подчинены местным генерал-губернаторам. Существенно расширились их права и в хозяйственном управлении. Важной прерогативой генерал-губернатора стала возможность влиять на назначение сибирских чиновников. Теперь они могли назначать и увольнять чиновников до 6 класса по «Табели о рангах».

За 30 лет после 1822 года на губернаторских постах сменилось 29 человек. Особенно часто менялись генерал-губернаторы в Тобольске (11 чел.). Несмотря на значительную власть, предоставляемую сибирским генерал-губернаторам, нельзя все же видеть в них просто сатрапов, узурпаторов власти. Нередко они оказывались в весьма сложных условиях. Не имевшие опыта гражданского управления, незнакомые с сибирскими условиями, опасаясь чиновных и купеческих интриг, при отсутствии надежной поддержки в столице и самой Сибири, они легко могли стать послушным орудием в руках сибирской бюрократии. А стремясь проявить самостоятельность, генерал-губернаторы часто наживали врагов, которые стремились воспользоваться любым удобным поводом, чтобы скомпроментировать в глазах верховной власти неугодного начальника края. Поэтому, чтобы удержаться на своем посту, генерал-губернатору приходилось вести борьбу с оппозицией, искать поддержки у могущественных лиц в Петербурге, лавировать между различными группировками в сибирском обществе.

Существенной чертой царствования Николая I стала ориентация на частные меры по регламентации деятельности административного аппарата, особенно местного. Только за 1 половину XIX в. было проведено около 80 сенаторских ревизий в Сибири. Но перемены в составе сибирской бюрократии, следовавшие за ревизиями, мало что меняли в административном аппарате.

В 1866 году в Западной Сибири насчитывалось 1628 классных чиновников, в Восточной – 1355. По данным переписи 1897 года – 4327 чиновников в Сибири. Положительно то, что к нач. XX века существенно увеличилась доля местных уроженцев в составе сибирского чиновничества (до 38%). В целом для Сибири характерна даже большая роль бюрократии, чем для европейской России: «В Сибири все обращается около начальника; он дает всему направление. Пословица «до бога высоко, до царя далеко» родилась, вероятно, в Сибири».

Во 2 пол. XIX в. в общественной мысли встает вопрос о месте сибирского региона – «областничество». На высшем правительственном уровне тоже осознавался особый статус Сибири. Областники упрекали правительство в том, что оно не могло выработать четко осознанной колониальной системы и не умело пользоваться Сибирью. В 1852 году создается Второй Сибирский комитет «для предварительного рассмотрения дел по управлению Сибирью». Хотя он просуществовал только до 1864 года, но сумел переломить отношение высших властей к краю и поставить ряд проблем. Так, впервые был обозначен научный подход к административному устройству Азиатской России. Генерал-губернаторская власть была признана неэффективной.

В 1882 году западно-сибирское генерал-губернаторство было упразднено, а для управления Акмолинской, Семиполатинской и Семиреченской областями учреждалось Степное генерал-губернаторство с центром в Омске. Тобольская и Томская губернии переданы в ведение министерств, но это не привело к ослаблению местной власти: губернаторы смогли даже расширить свои права. Потребность же в новой территориальной организации диктовалась военно-политическими причинами. Во 2 пол. XIX в. в Сибири на генерал-губернаторских постах побывало 13, а на губернаторских – 62 человека. Все генерал-губернаторы были военными (генералами и генерал-лейтенантами), а среди губернаторов – 1/3. У них по-прежнему сохранялись чрезвычайные полномочия и это вызывало беспокойство в центре. Но финансовая деятельность генерал-губернаторов была сужена. Не устраивало сибирских начальников независимое положение почтовой службы, они стремились (удачно) поставить под свой контроль жандармов.

Главными особенностями сибирской административной политики являлись географическая удаленность Сибири от центра управления страной, низкая плотность населения, смешанный конфессиональный и этнический состав, формирование на территории Сибири в результате колонизации особого русского этнотипа, имеющего свои социокультурные и психологические черты, господство государственной формы собственности на основные природные и трудовые ресурсы, специфика социально-экономических процессов. Активизация внешней политики России в Азиатском регионе, строительство железнодорожной магистрали через всю Сибирь, возрастание переселенческого потока из европейской части России за Урал способствовали переосмыслению в правительственных и общественных кругах значения Сибири для будущего развития России в целом.

При разработке сибирской политики самодержавие постоянно сталкивалось с решением целого комплекса теоретических и практических задач политического, социально-экономического и административного свойства. Во-первых, это было вызвано социально-экономическим своеобразием Сибири, ее непохожестью на европейскую часть страны; во-вторых, определялось социально-психологическими особенностями не только коренного, но и русского населения Сибири, что вызывало определенное беспокойство у властей; в-третьих, наличием сепаратистских, автономистских и децентрализаторских настроений не только среди сибирской интеллигенции и предпринимателей, но даже и у части местной администрации.

Особенно отчетливо расхождение экономических интересов центра и региона обнаружилось в вопросах торговли, как внутренней, так и внешней, а также при распределении бюджетных средств. Серьезные разногласия наметились и в вопросе характера развития сибирской промышленности, направления транспортных артерий Сибири. Сибирская общественность сопротивлялась превращению региона в сырьевой придаток центра, признавала освободиться от «московского мануфактурного ига».

Вызывало недовольство и то, что ряд реформ, прежде всего судебная и земская, осуществленных в Российской империи, не были в полной мере распространены на Сибирь. Сибирский регион оставался долгие годы местом политической и уголовной ссылки, отягощающей местные финансы и развращающе действующей на сибиряков. Высказывались обвинения, что метрополия высасывает не только материальные, но и духовные силы Сибири, централизовав всю научную деятельность и систему высшего образования. Существовали серьезные расхождения на цели и задачи переселенческой политики: в политике центра не первое место ставилась задача – снять остроту аграрного кризиса в европейской России за счет свободных сибирских земель, а собственно сибирские нужды отодвигались при этом на задний план.

В результате во взаимоотношениях центра и Сибири накопился целый ряд проблем, вызванных отсутствием в правительственной политике сбалансированного сочетания общегосударственных и региональных интересов.

Лекция 6.

Похожая информация.

До начала XX в. под Сибирью понималось все пространство к востоку от Уральских гор до Тихого океана, то есть это понятие охватывало такие регионы, как Западная, Южная, Восточная Сибирь и Дальний Восток.
В отличие от европейской части России, жестко подчиненной центральной администрации, Сибирь обладала известной административной автономией и более разветвленной системой управления. Различные уровни этой системы по некоторым своим частям формально соответствовали учреждениям, действовавшим на других территориях империи, но специфика края вносила в каждый из них необходимые изменения.

Региональные факторы формирования особенностей управления Сибирью

Важную роль в формировании административной системы Сибири сыграли политико-географические факторы. В основе многих особенностей управления Сибирью лежали обширность ее территории и удаленность от столиц государства. Хотя экономические цели (прежде всего доходы от пушнины) действительно являлись одним из основных стимулов учреждения российских властей за Уральским хребтом, но все же непосредственно на организацию управления влияли в первую очередь не соболиные "сорока", а стремление не допустить сепаратизма и казнокрадства со стороны многочисленных казацких и служилых начальников.
Правительство приняло решение учредить в Сибири особый, параллельный столице государства, административный центр, которому подчинялись бы местные органы власти. Резиденцией верховных сибирских воевод стал основанный в 1587 г. Тобольск. Тобольский наместник возглавил так называемый "разряд" - крупный округ, состоявший из нескольких уездных воеводств. В дальнейшем (в XVIII - начале XX в.) управление краем было построено на принципе организации больших округов, наместничеств и генерал-губернаторств. Высший администратор Сибири получил гораздо больший объем власти по сравнению с его коллегами в других частях империи.
Суровые природные условия и удаленность от обжитой Европейской России побудили полицейское ведомство использовать Сибирь как место ссылки и каторги.
К политико-географическим факторам, несомненно, относилось соседство Сибири с центральноазиатскими и тихоокеанскими странами; большая власть глав сибирской администрации содействовала передаче им дипломатических и торговых связей с сопредельными государствами. Через Сибирь шли купеческие караваны из Китая и Монголии, поэтому организация таможенной службы стала одной из основных внешнеэкономических прерогатив сибирских правителей еще в XVII в. Кроме того, тобольский разрядный воевода получил право дипломатических сношений (отправки и приема посольств) с монголами и калмыками.
Важнейшей предпосылкой формирования системы управления явились особенности заселения края русскими. Сибирь заселялась, с одной стороны, служилыми людьми, выполнявшими функции государственного управления, обороны и "объясачивания"; с другой стороны, за Урал переходили русские крестьяне, привлеченные местными просторами, богатыми угодьями и отсутствием здесь крепостного права. Сибирские власти не могли позволить себе превысить меру налогового и политического давления, поскольку у подданных всегда оставалась возможность перебраться подальше в глухомань и оказаться вне досягаемости казенного начальства. Крестьяне образовывали посадские и сельские сообщества, отличные от российских, так как в их основе уже не лежала традиционная община.
Посадское самоуправление практически отсутствовало, а административные органы посада превратились по существу в низшие полицейские инстанции, тогда как в европейской части страны они стояли на страже мирских интересов и прав. Отсутствовало в Сибири и организованное дворянство. Представители же княжеских и боярских родов, присылавшиеся на воеводство, по отбытии службы возвращались "на Русь". Соответственно не сложились поэтому необходимые условия для формирования представительных дворянских органов, составлявших основу местного управления в Европейской России.
В условиях дефицита кадров местная власть была вынуждена пополнять свои ряды из нетрадиционных для России слоев - из купцов, промышленников, иногда и крестьян. Именно нехватка квалифицированного управленческого персонала из дворян, кроме прочих причин, вынудила правительство оставить часть административных полномочий за аборигенной знатью.
В Сибири не было, как такового, крепостного права и все ее население являлось "казенным", центральное правительство, опираясь на региональные органы, имело возможность проводить там любые реформы и менять административное деление края - ведь высшей и единственной инстанцией для всех сибиряков были государственные учреждения.
Задача обращения в подданство все новых племен и территорий, а затем удержания их в подчинении побуждала центральное правительство предоставлять сибирским наместникам не только гражданскую, но и военную власть.

Итак, основными факторами, повлиявшими на специфику управления Сибирью, были следующие: политико-географические - обширность территории, отсутствие старого административного деления, соседство с азиатскими странами; социально-политические - отсутствие корпоративных сословных организаций дворянства и посада, дефицит управленческих кадров, отсутствие частновладельческих земель, военно-административный характер организации населенных пунктов, стихийное переселение крестьянства и малочисленность населения; этносоциальные - необходимость привлечения к управлению туземной знати.

Политический взгляд на Сибирь в начале XIX в. обуславливался тремя основными задачами: доходностью края, удобством его управления и охраной восточных и южных азиатских границ империи. Осложнение какой-либо из этих задач, а чаще всех одновременно, заставляло верховную власть проводить мероприятия, которые бы смогли если не улучшить, то хотя бы стабилизировать ситуацию. Такой подход в правительственной по-литике начала XIX в. по отношению к Сибири придавал сибирскому законо-дательству непоследовательный, несогласованный, во многом ситуатив-ный характер.

Не подлежит сомнению, что недостаток организационно-управленческих основ в сибирском управлении и ответственности должностных лиц на мес-тах не был компенсирован попытками усовершенствования и повышением ответственности центральных органов управления. Учреждение мини-стерств в 1802 г. не только не улучшило в этом отношении управление по Губернскому учреждению 1775 г., но, даже, скорее усилило недостатки, присущие екатерининскому местному управлению. Противоречивость на-чал, заложенных в его положениях, сказалась в практике государственного управления. В то время как Учреждение о губерниях преследовало задачи приближения управляющих к управляемым, пыталось наполнить губерн-ские установления людьми близко знакомыми с интересами и бытовыми особенностями местности, министерства концентрировали власть и управ-ленческие полномочия, «стягивали» их к центру и постепенно подчиняли себе губернские установления не только в порядке надзора, но и в порядке управления. Расписанные по министерствам губернские установления по-теряли связь между собою до такой степени, что между установлениями различных ведомств явилось разъединение. Между тем эти две системы - центрального и местного управления - не были между собой согласованы. Два взаимно противоположных влияния, явления централизации и необхо-димости учета местных особенностей в управлении, должны были побу-дить верховную власть к усовершенствованию управленческих структур по оси «центр - регион», законодательно примирить их друг с другом, чтобы обеспечить существование каждого, чтобы обезопасить слабейшего от по-глощения сильнейшим.

Назначение нового сибирского губернатора И.О. Селифонтова в 1801 г., учреждение генерал-губернаторства в Сибири в 1803 г., а так же направле-ние в регион нового правителя И.Б. Пестеля в 1806 г. проходило на основе принципов, предполагавших упорядочение управления и усиление мест-ной власти. Такой шаг в управлении Сибирью означал, что правительство шло по прежнему пути, делая ставку на усиление генерал-губернаторской власти и централизацию местного государственного аппарата.

Столкновение компетенции министерских департаментов с полномо-чиями местного управления настоятельно требовало законодательного разграничения предметов ведения компетенции местных и центральных учреждений как необходимого условия реализации государством управ-ленческих функций по отношению к Сибири, как на уровне центра, так и в самом крае.

В начале XIX вв., таким образом, система государственного управления развивается, подчиняясь разнонаправленным и во многом противоречивым тенденциям. В определении принципов региональной политики самодер-жавие оказывалось перед неизбежным выбором: ввести общегосударст-венную систему управления или предоставить Сибири некоторую админи-стративную автономию. Признание особого статуса Сибири в составе им-перии вело бы к законодательному закреплению отдельности края, форми-рованию отношений «Россия-Сибирь» (центр - регион). Не разрешая прин-ципиально вопрос - колония Сибирь или окраина, - верховная власть не могла выработать стратегии в управлении этой огромной территорией.

Проекты территориального и административного преобразования Си-бири начала XIX в. рассматривались в Министерстве внутренних дел. В ок-тябре 1818 г. министр внутренних дел О.П. Козодавлев представил в Комитет министров записку об управлении Сибирью. В ней предлагалось от-странить от управления регионом Пестеля, назначить нового генерал-гу-бернатора и снабдить его особой инструкцией. Инструкция должна быть составлена только после того, как будут выяснены причины неудач преж-них сибирских генерал-губернаторов. Козодавлев осудил безудержное стремление бесконтрольно усиливать местную власть, тогда как ее, наобо-рот, необходимо было поставить под действенный надзор центральных учреждений. Для этого он предлагал учредить Верховный совет, частично из чиновников, назначаемых правительством, и частично из сибирских жите-лей, избираемых от разных сословий. Председатель совета - генерал-гу-бернатор - должен был иметь преимущество только при равенстве голосов, но и мог приостановить реализацию решения совета с обязательным со-общением об этом заинтересованному министру. Такое устройство сибирского управления предполагало поставить генерал-губернатора под двой-ной контроль - как со стороны центральных органов управления (отраслевых министерств), так и со стороны представителей общества (сословий). Козодавлев также предлагал, опираясь на опыт остзейских магистратов, усилить в Сибири и городское самоуправление, что принесло бы несомнен-ную пользу торговле, промышленности и образованию. Проект Козодавлева и решение Комитета министров назначить ревизию управления Си-бири под руководством сенатора М.М. Сперанского знаменовали начало нового этапа во взглядах правительства на систему управления регионом. Верховная власть к исходу 1810-х гг. приходит к осознанию того, что недос-татки заключаются не в отдельных личностях, а в самой системе местного управления в Сибири, реформирование которой становится проблемой внутри и геополитического порядка.

Ревизией М.М. Сперанского было установлено, что реформа сибирского управления была осложнена необходимостью вести борьбу со злоупотреблениями, с личным началом, нечуждым и коренным областям российского государства. Деятельность специального органа по рассмотрению результатов проверки управления - Сибирского комитета - должна была разрешить вопрос постановки местного управления на четкие законодательные основы, ввести систему действенного контроля за законностью деятельно-сти местного чиновничества в условиях крайней отдаленности от прави-тельства и малонаселенности края. Приходилось согласовывать общие нормы управления империи с нуждами, потребностями и условиями огром-ного сибирского края.

Ревизия управления Сибири и положения реформы государственного управления в крае, разработанные к 1822 г. М.М. Сперанским, определили основные принципы административно-территориального устройства азиат-ского региона Российской империи, соответствующие потребностям вре-мени. Преобразования Сперанского означали признание верховной вла-стью необходимости установить в Сибири систему особого управления, что, в свою очередь, свидетельствовало о формировании взглядов на «ок-раинную», региональную политику. Это была первая попытка подойти к управлению огромным, богатым ресурсами краем комплексно, что указы-вало на появившееся стремление выработать правительственную концеп-цию отношения к Сибири, целостную программу ее административно-хозяйственного развития.

В развитии форм феодального государства в России XVII в. являлся переходным от сословно-представительной монархии к абсолютизму. Основными тенденциями в управлении страной в это время были централизация и усиление царской власти. Приказы как органы центрального управления переживали пору своего расцвета. Возглавляемые видными царедворцами, они управляли какой-нибудь отраслью государственного хозяйства, либо определенной территорией. На местах усиливалась система воеводского управления. Страна делилась на уезды, во главе которых стояли воеводы, подчиненные приказам.

В XVI в. Сибирь как новый край Русского государства управлялась Посольским приказом, а с 1599 г. - Приказом Казанского дворца, под: управлением которого к началу XVII в. были сосредоточены все восточные окраины страны. 80

Однако территория сибирской окраины Русского государства быстро увеличивалась, а управление ею усложнялось. Поэтому царским указом от 19 февраля 1637 г. было образовано новое центральное учреждение - Сибирский приказ. С 1 апреля 1637 г. Сибирский приказ уже функционировал. Во главе его был поставлен князь Борис Михайлович Лыков. В 1670 г. Сибирский приказ был переведен из Кремля на территорию отстроенного Нового гостиного двора в Китай-городе и размещен в бывшей таможне, где и находился до своей окончательной ликвидации в 60-х годах XVIII в.

Сибирский приказ был центральным учреждением с областной компетенцией. В отличие от типичных областных приказов (четей) с их основной финансовой функцией по сбору налогов он на протяжении всего XVII в. имел очень широкие полномочия: ведал вопросами административными, финансово-податными, таможенными, военными и в известной мере даже дипломатическими (по сношениям с Китаем, с монгольскими, казахскими и калмыцкими правителями). Сибирский приказ назначал воевод и таможенных голов, выдавая им особые наказы, ведал обороной Сибири и снабжением служилого населения (от вооружения и боеприпасов до продовольствия), судом всего русского и ясачного населения, осуществлял прием и хранение сибирской пушнины, руководил казенной торговлей с Китаем и реализацией сибирской пушнины в Европе.

Аппарат Сибирского приказа, как и других центральных учреждений, состоял из судьи (начальника) приказа, дьяков и нескольких десятков подьячих. Дьяки заведовали столами (отделами), подьячие выполняли канцелярскую работу.

Для оценки, хранения и продажи пушнины в Сибирский приказ ежегодно выбирались несколько целовальников и «купчин» из членов привилегированных торговых корпораций (гостей и гостиной сотни) в порядке отбывания ими казенных служб. Для обработки пушнины в Сибирском приказе имелись скорняки.

Должность судьи Сибирского приказа занимали виднейшие представители московской бюрократии Никита Иванович Одоевский (1643- 1646 гг.), Алексей Никитич Трубецкой (1646-1662 гг.), окольничий Родион Матвеевич Стрешнев (1663-1680 гг.), боярин и князь Иван Борисович Репнин (1680-1697 гг.), думный дьяк Андрей Андреевич Виниус (1697-1703 гг.). В 1704-1705 гг. обязанности судьи Сибирского приказа выполнял Федор Юрьевич Ромодановский, одновременно являвшийся судьей Преображенского приказа, а с 1706 г. - князь Матвей Петрович Гагарин, с образованием Сибирской губернии ставший первым ее губернатором. 81

В структуре и делопроизводстве Сибирского приказа не был выдержан какой-либо единый принцип, что вообще было свойственно системе приказного управления. Управлением Сибири ведали территориальные "СТОЛЫ», а реализацией пушнины и внутриприказными делами - функциональные подразделения приказа. Так, в 1699 г. в структуре Сибирского приказа наряду с Томским, Ленским и Мангазейским столами упоминаются расценная, купецкая и казенная палаты. Расценная палата ведала приемом и оценкой пушнины и других товаров; купецкая - «государевыми купчинами», торговавшими казенными товарами (главным образом пушниной) внутри страны и за границей; казенная - денежной казной приказа. Территориальный принцип, положенный в основу деления по столам, проводился непоследовательно. Распределение дел между столами было случайным и не совпадало с административным делением Сибири на разряды.

Основной единицей административного деления Сибири, как и европейской части страны, в XVII в. был уезд.

Местные социально-экономические особенности и удаленность от центра обусловили некоторую специфику управления Сибири. Органы сословно-представительного самоуправления русского населения в Сибири были в зачаточном состоянии, и вся полнота власти находилась в руках воевод. Дворянских сословных учреждений (в первую очередь губных старост) в силу отсутствия крупного частного землевладения в Сибири вообще не было. Царское правительство не разрушало внутреннюю организацию аборигенных народов, а стремилось опереться на нее, привлекая на свою сторону родоплеменную знать. Поэтому уездное деление Сибири опиралось, с одной стороны, на систему русских военно-административных центров и крестьянских поселений, с другой - на родоплеменную организацию аборигенного населения.

Формирование уездов в Сибири шло последовательно по мере включения в состав Русского государства новых территорий. Управлять Сибирью - далекой и огромной «государевой вотчиной» - на обычных началах было очень трудно. Поэтому здесь рано сложилось областное деление (разряды), в известном смысле предварившее губернское управление XVIII в.

Уже с конца XVI в. в Москве стремились к созданию непосредственно в Сибири административного центра, главенствующего над другими уездами. С постройкой в 1587 г. Тобольска роль такого центра была отведена ему. В наказах воеводам других сибирских городов предписывалось всякие дела согласовывать с тобольским воеводой, который в свою очередь должен был сообщать о них в Москву. Такой порядок был необычным для административной практики Русского государства и встречал сопротивление со стороны уездных воевод, но систематическое и настойчивое проведение его в жизнь довольно скоро выработало определенную традицию.

80 См.: А. Н. Копылов. Органы центрального и воеводского управления Сибири в конце XVI-XVII в. Изв. Сибирск. отд. АН СССР, 1965, № 9, сер. общ. наук, вып. 3, стр. 80-88.

81 Г. Ф. Миллер. История Сибири, т. II. М.-Л., 1941, стр. 89; ЦГАДА, ф. Московского архива Министерства юстиции, оп. I, № 8315, лл. 5, 6.

К началу XVII в. Тобольский разряд окончательно сложился и включал в себя все уезды тогдашней Сибири. До 1629 г. в него входили Березовский, Верхотурский, Енисейский, Кетский, Кузнецкий, Мангазейский, Нарымский, Пелымский, Сургутский, Тарский, Тобольский, Томский, Туринский, Тюменский уезды. В 1629 г. был образован второй разряд- Томский. К нему отошли Енисейский, Кетский, Кузнецкий, Нарымский, Сургутский, Томский уезды и вскоре образованный затем Красноярский уезд. Назначение (1638 г.) и приезд на Ленский волок (1639 г.) первых якутских воевод следует считать началом образования Ленского разряда. 82 Под власть якутских воевод был поставлен выделенный из Енисейского уезда Ленско-Илимский край. В 1648 г. Ленский разряд был разделен на два уезда - Якутский и Илимский. 83 Наконец, к 1677 г. относится официальное образование еще одного разряда - Енисейского, в составе Енисейского, Мангазейского и Нерчинского уездов. Фактически этот разряд сложился уже в середине XVII в. В 1681 г. к нему был присоединен Красноярский уезд, поскольку он «от Томского в дальнем разстоянии, а к Енисейску ближе». 84 В 1682 г. в Енисейском разряде прибавились Иркутский и Албазинский уезды. Первый образовался из Иркутского «присуда» Енисейского уезда, а второй выделился из Нерчинского. 85 Таким образом, на протяжении XVII в. в Сибири оформились 20 уездов.

Несмотря на образование других разрядов, Тобольск сохранял положение главного города Сибири. С 1621 г. он стал центром вновь учрежденной Сибирской архиепископии. За тобольским воеводой оставалось общее руководство всеми вооруженными силами Сибири, продовольственным снабжением «непашенных» городов, обеспечение сибирской окраины боеприпасами и вооружением, старшинство в решении вопросов внешнеполитических и торговых сношений с соседними государствами. Руководящее положение Тобольска в Сибири поддерживалось также тем, что первыми (главными) воеводами туда обычно назначали родовитых представителей боярства, близких к царскому двору. Нередко это были лица, находящиеся в родстве с царствующим домом. Иногда назначение в Тобольск цари использовали в качестве благовидного способа для устранения из Москвы неугодного вельможи.

Широкие полномочия тобольских воевод при знатности их происхождения, как писал С. В. Бахрушин, «создавали им в Сибири особый ореол власти. В глазах сибиряков тобольский воевода нередко заслонял собою фигуру далекого царя». 86 В другие разрядные города бояре назначались реже. В уездах воеводами большей частью были стольники, московские дворяне и стряпчие.

82 Во всяком случае в 1643 г. в докладе Сибирского приказа царю называются три разряда - Тобольский, Томский и Ленский (ЦГАДА, СП, стлб. 1673, л. 111).

83 Илимский уезд на протяжении XVII-первой четверти XVIII в. несколько раз менял свою подчиненность, переходя под верховенство сначала Енисейска, затем Якутска и Иркутска.

84 ЦГАДА, СП, оп. 4, № 125, л. 20.

85 А. Барсуков. Списки городовых воевод и других лиц воеводского управления Московского государства XVII столетия. СПб., 1902, стр. 84; П. Т. Яковлева. Первый русско-китайский договор 1689 г. М., 1958, стр. 119.

86 С. В. Бахрушин. Воеводы тобольского разряда в XVII в. Научные труды, т. III, ч. 1, М., 1955, стр. 253-262.

Наиболее яркими тобольскими администраторами были Ю. Я. Сулешев (1623-1625 гг.) и П. И. Годунов (1667-1670 гг.). Сулешев провел ряд мероприятий финансового порядка. Он установил твердое соотношение крестьянских наделов с размерами обрабатываемой ими государевой пашни, увеличив при этом тягловые повинности; ввел зачет земельных участков служилых людей за их хлебное жалованье, унифицировал и понизил денежные оклады служилых людей; ввел взимание в казну «выдельного» хлеба с пашен всех земледельцев; осуществил ряд мероприятий в области таможенного дела. Годунов начал строительство сибирских оборонительных линий и реорганизовал войско, введя полки драгунского строя и поселения беломестных казаков.

Четкого разграничения прав и обязанностей разрядных и уездных воевод не было. Как те, так и другие получали назначение на должность и наказы в Москве и после смены отчитывались в Сибирском приказе. Права и обязанности воевод в Сибири охватывали военные, судебно-административные, полицейские, финансово-податные и все другие стороны управления, вплоть до дипломатических сношений (в отдельных случаях) с правителями соседних народов.

Разрядный воевода обязан был обеспечивать оборону всей области и содействовать распространению власти русского царя на новые земли, представлять в Москву отчетную документацию за весь разряд. Для выполнения военных задач он наделялся правом мобилизации воинских команд из других уездов разряда. Он имел право требовать от уездных воевод своевременного представления отчетной документации, мог выговаривать им при каком-либо «нерадении» по службе. В случае злоупотреблений разрядный воевода имел право даже отстранить от должности и арестовать уездного воеводу. Однако последнее удавалось редко, так как реальных возможностей для осуществления этого права разрядный воевода не имел, поскольку уездный воевода был начальником воинского гарнизона своего уезда. (Когда уезд лишался воеводы по болезни или смерти, разрядный воевода был обязан до присылки из Москвы нового воеводы назначить кого-либо из служилых людей исполнять эту должность. До 1635 г., а затем в конце XVII и начале XVIII в. разрядные воеводы назначали в уездные центры таможенных голов и выдавали им наказы.

Уездный воевода по всем вопросам управления должен был сноситься с разрядным воеводой. Лишь «о больших делах» ему надлежало писать непосредственно в Москву, в приказ, с одновременным сообщением об этом разрядному воеводе.

Все это в известной мере ставило уездного воеводу в подчиненное положение по отношению к воеводе разрядному. Но на практике степень подчиненности была весьма различной. Она определялась многими факторами, немаловажное значение среди которых имели чины и родовитость воевод, их характеры и волевые качества, дальность расстояния уездного центра от разрядного. История Сибири XVII в. имеет немало ярких примеров разногласий и ссор между уездными и разрядными воеводами. Первые отвергали притязания разрядных рассматривать их как подчиненных, жаловались на вмешательство во внутренние дела уезда; вторые жаловались на непослушание уездных воевод их «указу».

Сибирские воеводы обладали более широкими, чем их коллеги в европейской части страны, полномочиями.

как правило, назначали одного воеводу и в «товарищи» ему дьяка или «подьячего с приписью» (с правом подписывать официальные документы). В истории Сибири XVII в. немало случаев, когда воеводскими «товарищами» назначались их сыновья.

Срок пребывания в Сибири разрядных и уездных воевод до 1621 г. не был регламентирован и колебался от 1 до 6 лет. В 1621 г. для них был установлен двухгодичный срок, а с 1635 г. - четырехлетний. С этого года смена воевод обычно производилась одновременно. Позднее правило четырехлетней службы не всегда соблюдалось последовательно. Царский указ 1695 г. предписывал посылать воевод в Сибирь на 4-6 лет. Сибирский уезд делился на русские «присудки» (слобода или острог с прилегающими деревнями, починками) и на ясачные волости. Воевода управлял уездом при помощи аппарата съезжей (приказной) избы, приказчиков слобод, острожков и родоплеменной знати ясачного населения. В разрядных центрах съезжая изба называлась еще приказной палатой, а по своей структуре и штатам она (особенно тобольская) стремилась копировать Сибирский приказ. Аппарат съезжей избы, возглавляемой дьяком или подьячим с приписью, состоял из нескольких подьячих, ведавших делами столов (ясачный, денежный, хлебный и т. д.), и писчиков. Дела между столами съезжей избы делились по функциональному принципу.

В выполнении своих функций по управлению уездом воевода опирался прежде всего на воинский гарнизон. Служилые люди выполняли обязанности приказчиков острогов и пашенных слобод, собирали ясак, транспортировали и охраняли казенные грузы, конвоировали ссыльных людей, обороняли уезд от «немирных» соседей Сибири. Заместителями воеводы по управлению воинским гарнизоном были стрелецкие, казачьи и татарские головы, а также «ротмистры» (последние командовали «немцами и литвой»). Они назначались Сибирским приказом обычно из верхов местных служилых людей, но иногда присылались из других мест.

Посадское население городов имело своих мирских и цеховых (например, «кузнецких») старост, которые помогали воеводам распределять между посадскими людьми оброки, казенные службы и «изделия», а также выступали в качестве представителей посадского мира в случае коллективных челобитий. Посадский мир без воеводы не мог принять нового тяглеца или отпустить старого. Старосты, а также сотские, пятидесятские и десятские, выбираемые по предписанию воеводы посадским миром, исполняли полицейские функции, но не обладали никакими судебными правами. Исполнение этих должностей было по существу одной из повинностей посада в пользу феодального государства. Их «выбор», скрепленный подписями посадских людей, гласил: «... будучи им у правления государевых дел, не пить и никаким воровством не воровать, из города... не збежать. И буде они у отправления государевых дел какое похищение учинят и то все взять на нас посацких людех». 87

В острожки и слободы, удаленные от уездного центра, воевода назначал управителей, так называемых приказчиков, из числа детей боярских и других лиц командного состава гарнизона. Приказчик в своем «присуде» был воеводой в миниатюре. Обязанности приказчика перечислялись в «наказной памяти», которая выдавалась ему в воеводской съезжей избе. Иногда приказчики, особенно в крупные острожки, назначались и получали «наказные памяти» непосредственно в Сибирском приказе.

В крестьянские слободы назначались особые приказчики пашенных крестьян. Наряду со служилыми людьми на эти должности иногда назначались и посадские люди. Основная их обязанность заключалась в том, чтобы следить за исправным выполнением государевыми пашенными крестьянами повинностей и за расширением казенной запашки. В помощь приказчику крестьянский мир обязан был выбирать целовальников (для приема и хранения хлеба), старост, пятидесятских и десятских (для выполнения полицейских функций).

Выборные представители крестьян в данном случае выступали не столько участниками мирского самоуправления, сколько дополнительным бесплатным аппаратом правительственной администрации.

Процесс окрестьянивания рядовой массы служилого населения Сибири уже в XVII в. нашел свое отражение и во внутреннем управлении ^уезда. В конце XVII в. слободские приказчики пашенных крестьян имели «под присудом» крестьян, уездных посадских людей и обязательно беломестных казаков там, где они были.

Деление уезда на слободские «присудки» не было стабильным. Воеводы часто дробили их на более мелкие части, чтобы увеличить свои доходы от взяток при назначении приказчиков.

Особыми административными единицами в составе Сибирского уезда были ясачные волости. Разгромив татарские ханства в Поволжье, а затем в Сибири, русские власти заимствовали от них ясак как форму обложения местного населения. В Сибири ясак надолго стал главной формой эксплуатации коренного нерусского населения. В буквальном переводе на русский язык термин «ясак» означает дань, которая уплачивается в знак подданства.

На первых порах ясак, взимаемый царской администрацией в Сибири, ничем не отличался от дани, которую выплачивало местное население более сильным племенам или государственным образованиям, в «кыштымной» зависимости от которых оно находилось до прихода русских. Но с закреплением и развитием Сибири в составе Русского государства ясачная подать уже в XVII в. претерпела существенные изменения, постепенно превращаясь в ренту, уплачиваемую местным населением в пользу феодального государства за пользование землей и другими ясачными угодьями.

Русская практика взимания ясака в Сибири знала две формы - окладной и неокладной ясак. Окладной ясак - это постоянный, зафиксированный размер сбора с той или иной волости («землицы»); неокладной ясак - неопределенный - сколько возьмется. Окладным ясаком облагались те группы ясачного населения, которые уже упрочились в русском подданстве и были учтены переписными ясачными книгами. Жители территорий, которые, в силу их отдаленности от русских опорных пунктов, пограничного положения и т. п., были еще не прочно закреплены в русском подданстве, платили неокладной ясак, часто в том размере, в каком они сами находили это нужным для поддержания дружеских отношений с русскими властями. В последнем случае ясак нередко носил характер обычного торгового обмена. В ясачном сборе русских в Сибири в XVII в. вообще присутствовали элементы торгового обмена, поскольку его обязательно сопровождали «государевы подарки». Ясачным людям выдавали сукно, ткани, котлы, хлеб, водку, дешевые украшения (бисер, одекуй). Ясачный взнос состоял из собственно ясака - обязательного платежа- и добровольных приношений, так называемых «поминков» (государевых, воеводских, дьячьих). Со временем «поминки» стали так же обязательны, как ясак, и полностью с ним слились.

Ясак принимали преимущественно пушниной (соболиный оклад). Иногда его брали рыбой, скотом, оленьими ровдугами (шкурами). По мере истребления соболей стали принимать меха лис, бобров и других пушных зверей, а также разрешать уплату ясака деньгами, что несом-

ненно свидетельствовало и о втягивании коренного населения в товарно-денежные отношения. 88 В Западной Сибири, где запасы ценного пушного зверя истощились значительно раньше, чем в Восточной Сибири, к началу XVIII в. доля взноса ясака деньгами доходила до половины. 89 Но правительство было заинтересовано в поступлении в казну сибирской пушнины и с большим нежеланием относилось к переводу ясачных плательщиков на денежный оброк. Поэтому в основных пушнопромысловых районах (Якутский, Мангазейский, Енисейский уезды) замена пушного ясака денежным в XVII в. была исключительной редкостью.

Размер ясачного оклада одного охотника в разных частях Сибири был далеко не одинаков. Он колебался от 1 до 10-12 шкурок соболей. Самый большой ясачный оклад (10-12 соболиных шкурок) был у остяков Нарымского, Томского и Енисейского уездов, а самый маленький (1 шкурка)-у камчадалов, ненцев, тувинцев и некоторых групп бурят. При этом даже представители одной родоплеменной группы, жившие в разных уездах, платили по-разному; еще чаще не одинаковым был размер ясака с разных народов в одном уезде. С остяков Мангазейского уезда брали в два раза меньший ясак, чем с их сородичей в соседнем Енисейском уезде. В Енисейском уезде остяки платили по 10-12 соболиных шкурок, тунгусы - по 5, а буряты - по одной. 90 Отдельные группы аборигенов Западной Сибири были освобождены от ясака за обязательство выполнять ямскую службу. 91

Отмеченные различия в ясачном обложении зависели от целого ряда причин. Главные из них - учет русской правительственной администрацией военно-политической обстановки и природно-хозяйственных условий жизни отдельных групп и народов.

В стоимостном выражении размер ясачного платежа был меньше повинностей сибирского крестьянина или посадского человека. 92 Но если учесть разницу в уровне развития производительных сил русского населения и аборигенных обитателей края, а также насилие, которым сопровождался процесс сбора ясака, следует признать, что фискальный гнет у нерусских народов Сибири был не легче, если не тяжелее, чем у тяглых сословий русского населения края.

Ясак, как правило, собирался при посредстве местной знати. Его либо доставляли «лучшие люди» непосредственно в уездный центр (или в острог, где находился приказчик), либо за ясаком отправлялись в ясачные волости специальные сборщики. В том и другом случае ясачным людям «для спору» выдавали отписи (расписки) в получении с них ясака. Для обеспечения регулярности сбора ясака в уездном центре и в острожках существовали аманатские избы, где содержались заложники от ясачных волостей.

Сохранив и использовав в Сибири ясачное обложение, царская администрация использовала и традиционные формы внутреннего управления коренных народов, стремясь при этом опереться на родоплеменную знать путем освобождения от ясака и оставления за ней всех старых привилегий. Так, кучумовские «мурзы и мурзичи» в большинстве своем были приняты на царскую службу и составили особую группу «служилых юртовских татар». ,

Учитывалось и управлялось ясачное население по волостям, которые назывались по имени своего князька, родового старшины, «лучшего человека» или по географическому наименованию места жительства.

Во внутреннее устройство ясачных волостей царские власти не вмешивались, и их управление строилось на основе обычного права. Суд по мелким исковым и другим делам до 2 руб. вершила родовая знать. Судебные дела об исках от 2 до 10 руб. (с конца XVII в. - до 5 руб.) решал приказчик совместно с представителями ясачных людей. Более крупные дела, а также криминальные (убийства, бунт, «измена») и «смесные» дела русских и ясачных людей судил сам воевода. 93 При этом с ясачных людей, в отличие от русских, предписывалось не брать судные пошлины. 94

Политику опоры на «лучших ясачных людей» правительство настойчиво проводило и в XVIII в., постепенно расширяя их привилегии в сравнении с рядовыми массами ясачных людей. 95

Система воеводского управления, сосредоточившая в руках одного лица судебную и исполнительную власть, предоставляла широкие возможности для злоупотреблений, особенно в Сибири, вдали от контроля центра. Воеводское управление XVII в. сохраняло еще многие черты кормления. Воеводы, казачьи и стрелецкие головы, приказчики за свою службу не получали казенного жалованья. Кроме того, им строго запрещалась предпринимательская и торговая деятельность. Но это не мешало им за время службы значительно улучшить свое материальное состояние.

В Сибири было широко развито преподношение «в почесть». Когда приезжал новый воевода, ему все население подносило дары. В дальнейшем воеводам в почесть приносили пушнину, хлеб, товары, драгоценности в различные праздники, в том числе в дни рождения воеводы и членов его семьи, а также при каждом воеводском объезде уезда. Всевозможные челобитчики также подносили воеводе подарки, что уже скорее было взяткой. Сибирские воеводы легко переходили грань между «почестью» (добровольным приношением) и неприкрытым грабежом. Они облагали население различными поборами в свою пользу, недодавали служилым людям жалованье, а крестьянам «подмогу», вымогали взятки всевозможными средствами, вплоть до арестов и пыток, незаконно курили и продавали вино, наконец, запускали руку в государственную казну. 96

Воеводы особенно наживались от ясачного сбора, незаконного винокурения и нелегальной торговли. Сыщик Федор Охлопков, посланный в 1665-1666 гг. «всех воевод и таможенных голов неправды их и плутости сыскать», выявил массу злоупотреблений. Многие воеводы, посылая служилых людей для сбора ясака, обязывали их торговать воеводскими товарами. В Сургуте воевода отбирал для себя у ясачных людей верных лисиц. Якутские воеводы за отправку на сбор ясака брали взятки у служилых людей, наживая в результате этого огромные состояния. Охлопков выяснил, что воевода Михаил Семенович Лодыженский вывез из Якутска 537 «сороков» шкурок соболей, а Иван Федорович Большой Голенищев-Кутузов - 513 «сорока». Последний за 7 лет службы в Якутске только «в посулех» от якутов получил более 100 «сороков» соболей, за что богатых якутов он освобождал от ясачного сбора и записывал князцами. Якутские приказные люди в свою очередь на службе в ясачных зимовьях занимались винокурением и «преж ясачного платежа» выменивали на вино у ясачных людей пушнину, разоряя ясачных людей и наживая в год по 60 и более «сороков» соболиных шкурок. 97

87 Из «выбора» старосты, сотских, пятидесятских и десятских в г. Тюмени в 1721 г. ГАТОТ, ф. Тюменской воеводской канцелярии, № 3377, л. 1-1 об.

88 В. И. Шунков. Ясачные люди в Западной Сибири XVII в. Советская Азия, кн. 3-4, М., 1930, стр. 184-197; кн. 5-6, стр. 261-271; Е. М. Залкинд. Присоединение Бурятии к России. Улан-Удэ, 1958, стр. 192-196.

89 В. И. Шунков. Ясачные люди в Западной Сибири XVII в., стр. 270.

90 Очерки истории СССР. Период феодализма. XVII в. М., 1955, стр. 818-823; Б. О. Долгих. Родовой и племенной состав народов Сибири в XVII в. Тр. Инст. этногр., нов. сер., т. 55, М., 1960, стр. 30, 148-189, 265, 296, 452-487, 569; С. В. Бахрушин. Ясак в Сибири в XVII в. Сибирские огни, 1927, № 3, стр. Ю4-109; ЦГАДА, СП, стлб. 402, л. 116.

91 Очерки истории города Томска. Томск, 1954, стр. 10.

92 В. Огородников. Русская государственная власть и сибирские инородцы в XVI-XVIII вв., стр. 80.

93 Н. С. Романов. Ясак в Якутии в XVIII в. Якутск, 1956, стр. 49; В. Огородников. Русская государственная власть и сибирские инородцы в XVI-XVIII вв., стр. 87, 88.

94 ЛО ААН, ф. Левенталя, оп. I, № 8, лл. 1-2.

95 Ф. А. Кудрявцев. История бурят-монгольского народа, стр. 130-132; Н. С. Романов. Ясак в Якутии в XVIII в., стр. 49-52.

96 С. В. Бахрушин. Очерки по истории Красноярского уезда в XVII в. Научные труды, т. IV, М., 1959, стр. 170-178; А. Н. Копылов. Государевы пашенные крестьяне Енисейского уезда в XVII в. В кн.: Сибирь XVII-XVIII вв. Новосибирск, 1962, стр. 55, 56; ЦГАДА, СП, оп. 4, № 73, лл. 9, 10.

Воеводы брали «окуп» за назначение для сбора ясака со всех служилых людей - от приказчика до рядового по разработанной таксе. Приказчик Жиганского зимовья платил якутскому воеводе 300 руб., подьячий и толмач - по 40 руб., рядовые служилые - по 6 руб. Суммы взяток с отдельных ясачных «приказов» колебались в 60-х годах XVII в. от 20 до 600 руб., в конце века - от 100 до 1200 руб. По подсчетам сыщика Ф. Качанова, якутские воеводы в конце XVII в. только «окупу» от ясачных сборщиков получали в год 6209 руб., «опричь того, что из волостей приезжают и приносят собольми и иною мяхкою рухледью». 98 Приказные же люди брали взятки с нижестоящих служилых людей.

Общая картина управления в Сибири была такова, что, когда на место воеводы попадал более или менее порядочный служака, в серьезность его намерений мало кто верил. В 1655 г. в Енисейск на место Афанасия Филипповича Пашкова был прислан новый воевода Иван Павлович Акинфов. Наряду с другими злоупотреблениями Пашкова Акинфов обнаружил, что его предшественник присваивал деньги за квасной откуп и только таким образом за 5 лет прикарманил 1000 руб. казенных денег. Акинфов потребовал, чтобы Пашков внес эти деньги в казну. Но последний рекомендовал новому воеводе самому поступать так же и, кроме того, просил его, придравшись к чему-либо, посадить в тюрьму лиц, которые подают на Пашкова челобитья за разные притеснения. С этой целью Пашков несколько раз приходил к Акинфову, предлагая ему большие взятки. Когда же Акинфов решительно отказался принять взятку, заявив «так плутать не хочу», Пашков его «матерно бранил», угрожал и, наконец, осадил воеводу в городе, используя даурский полк, формировавшийся под его командованием для похода в Приамурье. 99

Получившие назначение в Сибирь воеводы должны были выявлять при смене старого воеводы его злоупотребления, доносить о них в Москву и самим не «жесточить» население. Однако они сами обычно скоро усваивали богатый опыт предшественников и стремились его приумножить.

В целях пресечения злоупотреблений местной администрации правительство время от времени организовывало сыски, иногда охватывавшие ряд уездов. Так, в 1696 г. в Сибирь была направлена большая сыскная комиссия во главе с думным дьяком Данилой Леонтьевичем Полянским и дьяком Данилой Андреевичем Берестовым «для розыскных дел... на Тару, в Сургут, в Мангазею, в Илимской, в Якуцкой... Велено в тех городех про ясачной и десятинной и таможенной пошлиной многой недобор, от чего со 190-го году учал умолятца, и про воеводцкие многие неправды и налоги к сибирским служивым и к торговым людем и про грабительства розыскивать». 100 Комиссия избрала местом своего пребывания Енисейск, работала несколько лет и выявила многочисленные факты коррупции воеводской администрации в Сибири. Некоторые воеводы были наказаны. Но в целом это ничего не изменило.

97 ЦГАДА, СП, стлб. 582, лл. 30-34.

98 Там же, кн. 1225, лл. 25-102.

99 Там же, стлб. 1560, лл. 111-123.

100 Там же, оп. 4, № 154, лл. 71, 72.

В управлении Сибири видное место занимали вопросы регулирования торговли. 101 Заинтересованное в нормализации экономической жизни новой «государевой вотчины» царское правительство в конце XVI в. освобождало в Сибири от таможенных пошлин как русских, так и среднеазиатских (ногайских и бухарских) купцов. Но по мере освоения новой территории и налаживания торговых связей ее с южными соседями и с европейской частью страны правительство стало облагать пошлинами русских, а затем и среднеазиатских купцов, видя в таможенных сборах немаловажный источник поступлений в казну пушнины и денежных средств. В 1597 г. было предписано брать у русских торговых людей в казну с привозных их «русских» товаров десятую часть и «десятинную пошлину с сибирских товаров ото всякого зверя от девяти десятое». В наказы воеводам с этого времени стал включаться пункт об организации сбора таможенных пошлин. Таможенные головы первоначально назначались из служилых, но вскоре их заменили более опытные в торговых делах посадские люди.

В начале XVII в. были построены первые таможни (в Верхотурье, Тобольске, Тюмени, Сургуте, Таре, Березове, Мангазее). Расширялся и круг взимаемых пошлин. Наряду с «сибирским платежом» десятой пошлины стали брать «против русских и поморских городов» всевозможные проезжие и торговые пошлины.

В отличие от европейской части страны, где воеводам не разрешалось «вступатца в таможенное дело», в Сибири до начала 20-х годов XVII в. вся деятельность таможен проходила под непосредственным руководством воевод. Таможенный голова назначался воеводой и полностью был ему подотчетен, а воевода часто вмешивался в процесс сбора пошлины. Иногда сбор пошлины поручался тому же приказчику, который посылался для ясачного сбора.

С 20-х годов XVII в. таможенные головы в Сибири стали назначаться Приказом Казанского дворца (в Тобольск и Верхотурье) или Тобольским разрядным воеводой (во все другие таможни) и снабжаться в Тобольске специальными наказами, в которых излагались принципы и порядок взимания таможенных пошлин, их состав и размеры. При этом уездным воеводам запрещалось вмешиваться в процесс сбора пошлин. Однако воеводы продолжали злоупотреблять своим правом контроля за деятельностью таможенных голов. Тогда в главные торговые центры Сибири - Тобольск, Енисейск, Верхотурье, Мангазею, Томск и Сургут - с 1635 г. стали посылать таможенными головами торговых людей из поморских городов и наказы им выдавать непосредственно в Москве. В наказы было записано, что осмотр товаров, сбор пошлин и конфискация незаконно провозимых товаров находится в «одноличном» ведении голов, которые должны были доносить в Москву, если воевода «в таможенное дело учнет вступатца и тем чинити таможенному делу какую поруху и государеве казне убыль». Эта мера несколько уменьшила произвол воевод в таможенном деле, но не дала больших положительных результатов.

В 1645 г. торговцы и промысловики во главе с виднейшими и влиятельными гостями в коллективном челобитье подняли вопрос,о злоупотреблениях сибирских воевод в таможенном управлении и добились принятия правительством «Уставной таможенной грамоты 1646 г.». По этой грамоте во всех сибирских городах, кроме Тобольска, осмотр товаров и выдача проезжих грамот осуществлялась только таможенными головами. Это усилило относительную самостоятельность таможенных голов и способствовало сокращению помех в развитии торговли. Но у воевод по-прежнему оставалось право надзора за таможенными головами, которые обязаны были воеводе сдавать собранные пушнину и деньги и давать финансовый отчет.

Заботясь о регулярном поступлении ясака и о том, чтобы ясачных людей «не ожесточити и не отбити от государя», правительство освободило их от уплаты таможенных пошлин.

Чтобы оградить казну от недобора ясака и пресечь возможное уклонение русских торговцев от уплаты таможенных пошлин, правительство разрешало торговлю с ясачными людьми только на гостиных дворах и лишь после окончания сбора ясака. На практике эту установку трудно было проводить в жизнь в силу постоянных контактов между ясачными и русскими людьми.

Пользовались льготами по сравнению с русскими и бухарские купцы. Основная сибирская пошлина - «десятая» (10%) - заменялась для них «двадцатой» (5% от стоимости товаров). С целью компенсации за трудности и тяготы службы служилым сибирским людям также предоставлялись таможенные льготы при небольших торговых операциях.

Торговлю наиболее ценными мехами правительство монополизировало. Лучшие сорта соболей, лисиц и бобров, а с 1697 г. - все сорта соболей промысловики обязаны были продавать в казну.

Русское государство в XVI-начале XVII в. имело сложную и запутанную систему таможенных сборов, унаследованную от периода феодальной раздробленности. Эта система распространялась правительством и на Сибирь, но с некоторыми особенностями: для Сибири вводилась десятипроцентная пошлина. Поступления от десятой пошлины составляли основную часть всех таможенных сборов в Сибири; она была много тяжелее основной торговой пошлины европейской части страны (так называемой рублевой).

В середине XVII в. в Русском государстве, в условиях начала складывания всероссийского рынка, была проведена таможенная реформа, ликвидировавшая внутренние проезжие пошлины и унифицировавшая торговые пошлины. На Сибирь эти изменения в то время не были распространены. Правительство не хотело лишаться высоких доходов от сибирской торговли.

Положение изменилось только к началу 80-х годов XVII в. В результате успехов местного земледелия и ремесла усилились внутрисибирские экономические связи, Сибирь стала превращаться в органическую часть Русского государства. С другой стороны, истощение пушных богатств и быстрый рост русско-китайских экономических связей изменили торговую конъюнктуру. При дальних поездках в Иркутск и Нерчинск «для китайских торгов» торговых людей стесняли устаревшие таможенные порядки в Сибири. В 1685-1686 гг. они стали требовать распространения на Сибирь общерусского таможенного законодательства. В этих условиях правительство вынуждено было пойти на реформу таможенного дела в Сибири.

Реформа имела четыре этапа: 1) отмена в 1687 г. проезжих пошлин; 2) введение в 1689 г. для Сибири дополнительных статей к Новоторговому уставу 1667 г.; 3) введение первого таможенного кодекса для Сибири- статей 1693 г.; 4) введение таможенного устава для Сибири 1698 г.

Основной, принципиальный вопрос реформы - ликвидация проезжих пошлин - был решен на первом этапе. Позднее речь шла главным образом о степени распространения десятой пошлины, об унификации ее сборов, об увеличении или об уменьшении тяжести обложения, о кодификации таможенного дела в Сибири.

Царский приговор 13 декабря 1686 г., явившийся итогом двух коллективных челобитий торговых людей (1685 и 1686 гг.), отменил взимание в Сибири проезжих и других мелких пошлин, но оставил сибирскую десятую пошлину. Таким образом, принципиально уравняв таможенные порядки в центре страны и в Сибири, правительство сохранило процентное различие в пошлинах.

Ссылка на Новоторговый устав 1667 г. и противоречивость указаний Сибирского приказа о новом порядке сбора, по времени совпавшие также с отменой ранее практиковавшихся в Сибири завышенных таможенных оценок товаров, повели к большой путанице на местах и к падению доходов от таможенных сборов. Обеспокоенное этим руководство Сибирского приказа составило в 1689 г. так называемые «пополненные» (дополнительные) статьи, которые, по мнению авторов, должны были служить дополнением к Новоторговому уставу 1667 г. и отражать специфику Сибири. Но и после этого увеличения таможенных сборов не последовало.

Тогда по указанию судьи Сибирского приказа И. Б. Репнина в 1693 г. был разработан для Сибири первый специальный таможенный устав, охватывающий все стороны внутренней и внешней торговли. Он установил жесткий порядок и очень высокие пошлины. Введя ряд новых сборов и ограничений, среди которых наиболее тяжелыми были «перекупная» десятая и десятая с каждой последующей перепродажи основных товаров сибирского рынка - пушнины, моржовых клыков и китайских товаров, устав 1693 г. сильно увеличил тяжесть таможенного обложения в Сибири по сравнению со всеми предыдущими периодами. Это была попытка казны восполнить упадок ясачных доходов за счет купеческого капитала, которая, однако, не дала желаемых результатов.

Через 5 лет правительство признало, что установленные пошлины для купцов были «тягостны», так как «со всякого рубля сходило пошлин по 10 алтын», и они «в Сибирь для торгов ехать отказали». В 1698 г. правительство вынуждено было принять «новые статьи, которые б торговым приезжим и тамошним жителям были сносны». Перекупная десятая пошлина и десятая пошлина «с приценки» (при перемещении внутри Сибири) были отменены; сбор десятой пошлины с товаров приезжих купцов устанавливался только в двух «порубежных» пунктах (Верхотурье и Нерчинске). Статьи (таможенный устав) 1698 г. значительно облегчили торговые связи Сибири с европейской частью страны и с Китаем.

В условиях складывавшегося всероссийского рынка и втягивания в него сибирской окраины правительство вынуждено было унифицировать и кодифицировать таможенную систему Сибири. Но реформа проводилась с большими колебаниями с 1687 по 1698 гг. и закончилась компромиссным решением вопроса -барьер между Сибирью и европейской частью страны в виде сбора десятой пошлины был в конечном счете все же сохранен.

Процесс приспособления аппарата управления к задачам абсолютной монархии, начатый в XVII в., был завершен государственными административными преобразованиями первой четверти XVIII в.

Начало петровских административных реформ почти не затронуло Сибирь. Реформа городского управления 1659 г. не была распространена на территорию Сибири под предлогом слабости сибирских посадов. 102 Однако нежелание правительства вводить в Сибири городское самоуправление скорее всего было продиктовано внутриполитическими опасениями, порожденными городскими восстаниями 90-х годов XVII в.

Реорганизация управления Сибири началась при проведении первой областной реформы. Среди 8 губерний, образованных по указу от 18 декабря 1708 г., учреждалась Сибирская губерния с центром в г. Тобольске. Сибирский приказ, как и другие приказы, потерял значение центрального государственного учреждения. Он превратился в Московскую канцелярию Сибирской губернии, а все его функции по управлению Сибирью перешли к сибирскому губернатору. Московская канцелярия Сибирской губернии ведала пушниной и китайскими товарами, присылаемыми из Сибири, и занималась их реализацией, а также выполняла поручения сибирского губернатора.

Первым губернатором Сибирской губернии был назначен судья Сибирского приказа князь М. П. Гагарин, бывший в то время также московским комендантом и именовавшийся «Московский комендант и генерал-президент, сибирский провинциальный судья». Открытие губернии затянулось, и Гагарин только во второй половине 1711 г. выехал в Тобольск, получив 6 марта 1711 г. официальный титул сибирского губернатора.

Под властью сибирского губернатора была объединена огромная территория, в том числе Приуралье. Ранее существовавшее уездное деление не было затронуто, но воеводы, теперь называвшиеся комендантами, стали назначаться не центральной властью, а сибирским губернатором и были во всем ему подотчетны.

Первая областная реформа затронула и таможенное управление Сибири. С именем губернатора М. П. Гагарина связан новый поворот таможенной политики в сторону усиления пошлинного обложения торговли. Таможенные чиновники в Сибири, на протяжении предыдущего столетия настойчиво добивавшиеся независимости от воевод, в начале XVIII в. снова были поставлены под опеку местной администрации. С введением губернского деления таможенные головы стали именоваться таможенными надзирателями. Назначались они губернатором (в губернии) или комендантами (в уездах) и были им подотчетны. Прочие сотрудники таможни (подьячие, целовальники, сторожа) теперь именовались канцелярскими, ларечными и другими «таможенными служителями».

С целью увеличения дохода в казну от сибирской торговли М. П. Гагарин в 1713 г. пересмотрел таможенный устав 1698 г., считая, что он создал льготные условия для торговых людей, особенно для тех, кто торговал внутри Сибири; Гагарин отменил его и ввел новый устав 1713 г. По этому уставу в Сибири опять вводился дополнительный сбор десятой «перекупной» пошлины при перепродаже товаров, кроме хлеба и прочих съестных припасов. С товаров же и пушнины, вывозимых за границу, равно и с ввозимых из-за границы, устанавливался двойной сбор десятой пошлины. Возвращаясь к жестким нормам таможенного обложения, авторы устава провозглашали: «А естли приезжим купецким людем то пошлинное взятье будет в тягость и им в том неволи нет, сильно их не прежде ни ныне никто не посылал для того промыслу; кому тягостно тот не будет ездить». 103

Таким образом, правительство еще раз пыталось в какой-то мере поправить напряженные войной до предела финансы путем усиленного обложения купеческой торговли в Сибири.

Сбор пошлин по новым таможенным правилам 1713 г. был начат не сразу и не везде одновременно. Так, в Иркутске по статьям 1713 г. пошлины стали впервые брать только в 1716 г. Вероятно, новый порядок таможенного обложения в Сибири, введенный в 1713 г., не пережил своего основного автора М. П. Гагарина, казненного за злоупотребление властью в 1721 г. В 1722 г. сибирский губернатор Алексей Михайлович Черкасский требовал от таможенных властей и воевод неукоснительного соблюдения таможенных правил, установленных статьями 1698 г. 104 В дальнейшем устав 1698 г. действовал в Сибири с незначительными изменениями вплоть до отмены в 1753 г. внутренних таможен. 105

Образование коллегий и вторая областная реформа сблизили местное управление Сибири с общерусским. Первоначально (в 1719 г.) Сибирь была разделена на 3 провинции: две приуральские (Вятская и Соликамская) и одну собственно сибирскую (Тобольскую). Затем (в 1724 г.) из Тобольской провинции выделились еще две - Енисейская и Иркутская. 106 В провинциях и уездах (дистриктах), как и в европейской части страны, появились новые должностные лица, ведавшие определенным кругом вопросов и подчиненные непосредственно центральным коллегиям: камериры, земские комиссары, рентмейстеры, фискалы. На Сибирь была распространена судебная реформа, по которой в провинциях учреждались надворные, а в уездах - нижние суды. Но надворные суды были образованы только в центрах двух сибирских провинций - Тобольске и Енисейске. Наконец, по второй городской реформе (1721-1724 гг.) городское население Сибири впервые получило право на самоуправление. 107

В управление ясачным населением Сибири ни первая, ни вторая областные реформы не внесли ничего принципиально нового.

В результате административных реформ первой четверти XVIII в. Сибирь получила в целом единообразное с другими частями Российской империи местное управление при сохранении специфики управления ясачным населением и некоторых особенностей таможенной политики.

Новая система управления бюрократизировала аппарат, но не уменьшила его злоупотребления. Управление первого сибирского губернатора М. П. Гагарина закончилось новым грандиозным сыском о злоупотреблениях сибирских властей. В 1717 г. была учреждена под руководством генерал-майора и лейб-гвардии майора И. Д. Дмитриева-Мамонова Комиссия для розыска о злоупотреблениях сибирского губернатора М. П. Гагарина и «других той губернии управителей». 108 Член комиссии капрал Максим Пущин, проводя сыск в Удинске, в частности, выяснил, что право повышать служилых людей в чинах сибирская администрация широко использовала для личной наживы. При этом действовало неписаное правило, по которому служилый человек при поверстании на службу или повышении в чине обязан был давать взятку в размере годичного денежного оклада коменданту, воеводе или губернатору, оформлявшему его продвижение. Такие показания дало абсолютное большинство допрошенных сыщиком людей. 109

Работа Комиссии Дмитриева-Мамонова охватила территорию всей Сибири; она закончилась отстранением от должностей ряда сибирских администраторов и публичной казнью губернатора М. П. Гагарина. Но даже такие меры устрашения наиболее зарвавшихся представителей царской администрации не могли ликвидировать или хотя бы значительно ослабить произвол местных властей.

Как приказная система XVII в., так и чиновничье-бюрократическая система XVIII в. были орудием классового господства феодалов над тру дящимися массами населения, забитыми и лишенными каких-либо гражданских прав.

Из сказанного следует, что естественным состоянием для государственного аппарата феодальной России были произвол и беззаконие.

101 См. А. Н. Копылов. Таможенная политика в Сибири в XVII в. В сб.: Русское государство в XVII веке. Новые явления в социально-экономической, политической и культурной жизни. М., 1961, стр. 330-370.

102 ЦГАДА, ф. Преображенского приказа, оп. 2, стлб. 719, лл. 8-50; М. М. Богословский. Городская реформа 1699 г. в провинциальных городах. Уч. зап. Инст. истории РАНИИОН, т. II, М., 1927, стр. 219, 220.

103 ЦГАДА, СП, кн. 1596, лл. 30-37.

104 ГАТОТ, ф. Тюменской таможни, № 103, лл. 22, 23.

105 Г. Ф. Миллер. Описание о торгах сибирских. СПб., 1756, стр. 15, 169.

106 Обозрение главных оснований местного управления Сибири. СПб., 1841, стр. 2.

107 Очерки истории СССР. Период феодализма. Россия в первой четверти XVIII в. Преобразования Петра I. М., 1954, стр. 332-340.

108 Н. Н. Оглоблин. Обозрение столбцов и книг Сибирского приказа (1592- 1768 гг.), ч. 3. М., 1900, стр. 335.

109 ЦГАДА, СП, кн. 1624, лл. 26 об.-61.

В результате деятельности специально созданного в Петербурге Сибирского комитета, в состав которого вошли сам Сперанский и подобранные им люди, на свет появился целый ряд законодательных актов: "Учреждение для управления Сибирских губерний", "Устав об управлении инородцев", "Устав о ссыльных и об этапах", "Устав о сибирских городовых казаках", "Положение и правила о вольном переселении казенных крестьян в Сибирь" и другие, более мелкие - всего 10 законов, составивших особое "Сибирское учреждение". Никогда еще в законодательной практике Российского государства одной из входивших в пределы его границ территории не уделялось такого внимания. И если научные экспедиции XVIII в. называют "вторым открытием Сибири", то деятельность Сперанского и его сотрудников можно уподобить своеобразной "революции сверху", затронувшей буквально все стороны жизни и деятельности как русского, так и аборигенного населения Сибири. Правда, далеко не все из задуманного удалось осуществить, но даже те меры, которые смогли провести в жизнь, заметно изменили всю сибирскую жизнь. Рассмотрим по порядку содержание каждого из перечисленных выше законов и результаты их воплощения. Принятие "Сибирского учреждения" . Согласно "Учреждению для управления Сибирских губерний", вся территория Сибири была разделена на два генерал-губернаторства : Западно-Сибирское и Восточно-Сибирское с административными центрами в Тобольске (правда, менее чем через 20 лет столица переехала в Омск ) и Иркутске. Эти административные образования подразделялись на более мелкие: губернии и области, те, в свою очередь - на округа . Генерал-губернаторы, а также гражданские губернаторы, областные и окружные начальники по-прежнему имели широкие полномочия, касавшиеся буквально всех сфер жизнедеятельности - административной, экономической, судебной (а генерал-губернаторы - также и военной) и т. д. Однако при каждом из них теперь должен был действовать совет, в состав которого входили чиновники: представители министерств (внутренних дел, юстиции и финансов ), а также делопроизводители, ведавшие "распорядительными", судебными и хозяйственными делами. Сперанский по этому поводу замечал: "Правильнее было бы составить такой совет из лиц, местному управлению посторонних. Но… составить его из дворянства или купечества невозможно, потому что там, в Сибири, нет дворянства и весьма мало купечества…". Вполне понятно, что эффективной такая мера вряд ли могла быть. И действительно, представители исполнительной власти, от генерал-губернаторов до окружных начальников, стремясь к единовластию, постоянно конфликтовали с представителями министерств, стараясь не подпускать их к делам реального управления. Столкновения территориального и отраслевого, единоличного и коллегиального принципов управления становились непреодолимым препятствием на пути к законности и правопорядку. Правительство стремилось к унификации местного управления по тому же стандарту, что был принят для губерний Европейской России; Сперанский же подчеркивал, что для Сибири требуется своя организация управления, учитывающая всю специфику жизни этого громадного региона. Поэтому данную часть реформы управления вряд ли можно назвать успешной. Гораздо более удачным получился "Устав об управлении инородцев". В нем впервые был применен на законодательном уровне дифференцированный подход к народам с различным уровнем хозяйственного и общественного развития. Согласно этому подходу, все "инородцы" (т. е. представители аборигенного населения Сибири) делились на три разряда: бродячих, кочевых и оседлых. Первые два уравнивались в налогах с государственными крестьянами, но сохраняли свои внутренние порядки в делах управления, оседлые же народы полностью приравнивались к государственным крестьянам. К этим последним относились татары, а также часть алтайцев, хантов и манси. Устав предусматривал постепенный переход бродячих и кочевых народов к оседлости, в результате чего они должны были сравняться в правах и обязанностях с русским населением. Кроме того, "Устав…" закреплял за аборигенами находившиеся в их пользовании земли, определял порядок взимания налогов и податей, их размеры, допускал свободную торговлю с русским населением, наконец, предоставил сибирским народам право отдавать своих детей в государственные учебные заведения и даже открывать свои собственные училища, а также провозглашал полную веротерпимость - право исповедовать традиционную религию и выполнять соответствующие обряды. Ничего подобного не было в то время в законодательстве любой европейской колониальной державы и США. Важное значение имел "Устав о ссыльных и об этапах", посредством которого постарались хоть как-то упорядочить и регламентировать механизм применения административной ссылки в качестве одной из мер наказания, предусмотренной законами империи. На всем маршруте движения ссыльных создавались особые этапы - места, где строились специальные тюремные помещения для ночевок и дневок ссыльных и каторжан. Всего путь следования партий арестантов в Сибирь был разбит на 61 этап. Был установлен порядок отправления и движения партий ссыльных, состав и функции сопровождавшей их стражи, местные власти обязаны были создавать ссыльным нормальные условия жизни, обеспечивать их питанием и одеждой, не вмешиваться в их трудовую и хозяйственную деятельность. Сперанский надеялся, что все эти меры позволят ссыльным превратиться в полноценных государственных крестьян, вносящих свой вклад в дело освоения сибирских земель. Но почти все эти меры, к сожалению, остались нереализованными. Приток ссыльных был слишком велик, а средств для оказания им помощи, как всегда, не хватало. Специально созданные для них казенные поселения в Восточной Сибири отталкивали своей нищетой, мелочной регламентацией быта и придирками местной администрации. Ссыльных по-прежнему использовали для незаконных работ, средства, отпускавшиеся им, разворовывались чиновниками, конвойная стража творила произвол и т. д. А если учесть, что именно в XIX в. ссылка в Сибирь преступников, как политических, так и уголовных, достигла своего наивысшего расцвета, то нетрудно представить, как это сказывалось на жизни региона. При Николае I, например, в Сибирь угодили более 150 тыс. чел.! Жители Сибири, страдая от преступлений, совершавшихся беглыми ссыльными и каторжниками, не выдерживавшими навязанного им образа жизни, справедливо называли институт ссылки "язвой края". "Устав о сибирских городовых казаках" завершал, в сущности, превращение казачьего сословия Сибири в полицейскую силу, предназначенную для охраны порядка внутри страны. Он распространялся на все еще сохранявшиеся в сибирских городах казачьи команды, не вошедшие в состав образованного в 1808 г. Сибирского линейного казачьего войска, несшего охрану южных границ Западной Сибири. Составители "Устава…" отказались от прежнего деления на команды, распределив входивших туда ранее казаков по 7 полкам общей численностью чуть более 4 тыс. чел. Часть казаков, проживавших в деревнях, перешли на положение станичных. Командование полком возлагалось на полкового атамана, которому подчинялись 5 или 6 сотников. За ними шли хорунжие, пятидесятники и урядники. Показательно, что начальствующий состав сибирских казачьих полков соотносился по "Табели о рангах" не с армейским офицерством, а с должностями гражданской администрации, чем лишний раз подчеркивалась подчиненность казаков последней. Главное управление Западной Сибири утверждало места дислокации находившихся в его ведении казачьих полков и определяло круг тех служб, которые они были обязаны нести. Согласно "Уставу…", городовые казаки относились к составу губернской и окружной полиции. Этим статусом определялись и их служебные обязанности: несение караулов при важных гражданских или военных объектах; служба вестовыми и рассыльными при учреждениях и отдельных чиновниках; конвоирование ссыльных и каторжных, наблюдение за поддержанием порядка и (в случае необходимости - при беспорядках и бунтах) принятие для его восстановления всех мер, включая применение вооруженной силы. Для казаков вводились единое обмундирование, вооружение и амуниция. При Николае I проводится целый ряд мер, направленных на преобразование организационной структуры сибирского казачества, системы управления, порядка прохождения службы и т. д., по подобию регулярной армии. Обязанности линейных казаков Сибири заключались в охране границ, содержании таможенной стражи и пресечении контрабанды, защите русских поселенцев, постепенно продвигавшихся в глубь степей. Из них также комплектовались местные жандармские отряды. Численность Сибирского войска постоянно росла, и к середине века составляла уже 12 тыс. строевых казаков. Фактически те же обязанности выполняли казаки Пограничного войска в Забайкалье, охранявшие границу с Китаем и надзиравшие за каторжниками и ссыльнопоселенцами Нерчинского горного округа. Официально оформляется порядок казачьего землевладения, согласно которому земли, отведенные казакам, считались государственной собственностью, отданной в бессрочное владение войску, внутри которого земля распределялась на паях путем жеребьевки. Поэтому генерал Гурко, в 1836 г. производивший ревизию Сибирского казачьего войска, имел все основания отмечать, что казаки получили регулярное устройство и "содержатся по строевой части на тех же почти правилах, какие существуют ныне в целой армии. Снабженные казенным довольствием, они более почитаться должны поселенными кавалерийскими полками, нежели казаками". Наконец, в том же 1822 г. издаются "Положение и правила о вольном переселении казенных крестьян в Сибирь" , снимавшие ранее существовавший запрет на переселения. Правда, не желая брать на себя расходы, правительство ограничилось лишь тем, что попыталось взять этот процесс под свой контроль путем узаконивания давно существовавшей практики. От крестьян требовалось получение увольнительного приговора от своей общины и приемного от той общины, куда они собирались переселяться. Затем следовало представить эти документы на рассмотрение официальных органов и дожидаться решения властей. Понятно, что мало кто из крестьян считал необходимым выполнять все формальности, так что уже в первые годы после издания "Положения…" Сибирь пополнилась значительным числом самовольных переселенцев. К началу 30-х гг. XIX в. было выявлено более тысячи таких людей. Властям пришлось молчаливо санкционировать уже состоявшиеся переселения, дабы не нарушать хозяйственную жизнь новоприбывших, но вместе с тем от всех соответствующих инстанций потребовали строго следить за соблюдением порядка и не допускать подобных вольностей впредь.

Применительно к истории управления Сибири первой половины XIX в. следует особо упомянуть два двухтомных труда В.И. Вагина и С.М. Прутченко, в которых была предпринята попытка взглянуть на сибирскую административную политику через призму господствовавших в то время политико-правовых идей и в соответствии с тогдашней государственно-управленческой практикой22. Возможность использовать неизвестные исследователям архивные документы не только позволила

B.И. Вагину й С.М. Прутченко ввести их в научный оборот, но и написать значительные по объему и насыщенности фактическим материалом историческое й историко-юридическое сочинения23. В.И. Вагин скрупулезно, как это позволяли собранные им источники, представил состояние сибирского общества и управления накануне реформ 1822 г., дал впервые развернутый анализ "Сибирского учреждения" и затронул важную для своего времени тему судьбы введенных М.М. Сперанским в Сибири новых административных институтов. Он одним из первых публично указал на ограниченность реформ, на неудачу совещательных учреждений при генерал-губернаторах и губернаторах и, вообще, на невозможность обойтись в организации местного управления только силами бюрократии. Однако в целок В.И. Вагин признавал выдающийся вклад М.М. Сперанского не только в организацию сибирского управления, но считал, что ревизия и рефЬрмы имели благотворное влияние на все сибирское обще

22Вагин В.И. Исторические сведения о деятельности графа М.М. Сперанского в Сибири. СПб., 1872. Т. 1-2; Прутченко С. М. Сибирские окраины. Областные установления, связанные с Сибирским учреждением 1822 г., в строе управления русского государства. Историко-юридические очерки. СПб., 1899. Т. 1-2.

23Впрочем, по поводу труда В.И. Вагина Н.М. Ядринцев не без основания утверждал:". . Вагин есть, в большей части, сырой материал, сваливающий все в кучу." (Письма Н.М. Ядринцева к Г.Н. Потанину // Сибирские записки. 1918. № 2/3.

C. 17). 1 ство.

В отличие от В.И. Вагина идеолог сибирского областничества Н.М. Ядринцев оценивал заслуги М.М. Сперанского перед Сибирью более сдержанно, подчеркивая, что "с исторической точки зрения можно сказать, что при старых условиях и при существовавшей обстановке, без солидных учреждений «.», при поголовном невежестве общества, злоупотреблениях исполнителей, он и не мог произвести существенных изменений дел в ходе сибирской администрации"24. Ревизия и реформа М.М. Сперанского, заключал он, не смогла искоренить ни разграбления казны, ни злоупотреблений властью, ни взяточничества. Сфинксом сибирской истории, по словам Н.М. Ядринцева, являлось то, что с усилением местной власти и наделением ее значительной самостоятельностью возрастал чйноёничий произвол, а с ее уменьшением и жестким подчинением центральным бюрократическим инстанциям происходило " замедление" в управлении. Попытки М.М. Сперанского поставить сибирскую администрацию в законные рамки и организовать местный независимый надзор оказались, по его мнению, неудачными.

42Рабцевич В.В. Сибирский город в дореформенной системе управления (1775-1861): Автореф. дис. .д-ра. ист. наук. Свердловск, 1991. С. 20-21. наряду с анализом политики царизма в отношении народов Сибири, попутно затрагиваются и некоторые общие вопросы сибирской административной политики43. Г.Ф.Быконя, И.Б. Маркова и В.В. Рабцевич, на основе обработки формулярных списков, представили специфику формирования сибирской бюрократии, оставив, правда, вне своего внимания правительственную кадровую политику, выразившуюся прежде всего в введении сибирских льгот и привилегий. Весьма продуктивные наблюдения, не получившие, к сожалению, дальнейшего развития, содержатся в статьях иркутского историка А.С. Кузнецова. Он предпринял подробный анализ деятельности II Сибирского комитета, определил структуру и основные функции этого важного в управлении Сибири в 1852-1865 гг. высшего государственного учреждения44. В последние годы восточно-сибирская бюрократия середины Х1Х в. активно изучается Н.П. Матхановой45. Слабо Изучена и все еще ждет своего исследователя история сибирского суда 46.

В постсоветский период ситуация начинает быстро меняться. Заметно обострился интерес правоведов и историков к проблемам истории и теории федерализма, регионализма, империи как формы пространственной организации полиэтнического и регионально разнообразного государства47. Но, заостряя свое внимание на национальных аспектах.