Народные сказки заключили в себя мудрость и житейский опыт, накопленные человечеством за многие века. «Сказка ложь, да в ней намек...» Сложно переоценить важность сказок для развития ребенка: сказка учит смелости, честности, доброте, развивает чувство прекрасного. Расскажите ребенку сказку, он обязательно почерпнет из нее что-либо полезное. В этом выпуске русская народная сказка Горшок .
Горшок .
Жили-были мужик да баба. Оба были такие ленивые... Так и норовят дело на чужие плечи столкнуть, самим бы только не делать... И дверь-то в избу никогда на крюк не закладывали: утром-де вставай да руки протягивай, да опять крюк скидывай... И так проживем.
Вот раз баба и свари каши. А уж и каша сварилась! Румяна да рассыпчата, крупина от крупины так и отваливается. Вынула баба кашу из печи, на стол поставила, маслицем сдобрила. Съели кашу и ложки облизали... Глядь, а в горшке-то сбоку да на донышке приварилась каша, мыть горшок надобно. Вот баба и говорит:
Ну, мужик, я свое дело сделала - кашу сварила, а горшок тебе мыть!
Да полно тебе! Мужиково ли дело горшки мыть! И сама вымоешь.
А и не подумаю!
И я не стану.
А не станешь - пусть так стоит! - Сказала баба, сунула горшок на шесток, а сама на лавку.
Стоит горшок немытый.
Баба, а баба! Надобно горшок-то вымыть!
Сказано - твое дело, ты и мой!
Ну вот что, баба! Уговор дороже денег: кто завтра первый встанет да перво слово скажет, тому и горшок мыть.
Ладно, лезь на печь, там видно будет.
Улеглись. Мужик на печи, баба на лавке. Пришла темна ноченька, потом утро настало.
Утром-то никто и не встает. Ни тот, ни другой и не шелохнутся - не хотят горшка мыть.
Бабе надо коровушку поить, доить да в стадо гнать, а она с лавки-то и не подымается.
Соседки уже коровушек прогнали.
Что это Маланьи-то не видать? Уж все ли по-здорову?
Да, бывает, позапозднилась. Обратно пойдем - не встретим ли...
И обратно идут - нет Маланьи.
Да нет уж! Видно, что приключилося!
Соседка и сунься в избу. Хвать! - и дверь не заложена. Неладно что-то. Вошла, огляделась.
Маланья, матушка!
А баба-то лежит на лавке, во все глаза глядит, сама не шелохнется.
Почто коровушку-то не прогоняла? Ай нездоровилось?
Молчит баба.
Да что с тобой приключилось-то? Почто молчишь?
Молчит баба, ни слова не говорит.
Господи помилуй! Да где у тебя мужик-то? Василий, а Василий!
Глянула на печь, а Василий там лежит, глаза открыты - и не ворохнется.
Что у тебя с женой-то? Ай попритчилось? Молчит мужик, что воды в рот набрал.
Всполошилась соседка:
Пойти сказать бабам!
Побежала по деревне:
Ой, бабоньки! Неладно ведь у Маланьи с Василием: лежат пластом - одна на лавке, другой на печи. Глазоньками глядят, а словечушка не молвят. Уж не порча ли напущена?
Прибежали бабы, причитают около них:
Матушки! Да что это с вами подеялось-то? Маланьюшка! Васильюшка! Да почто молчите-то?
Молчат оба что убитые.
Да бегите, бабы, за попом! Дело-то совсем неладно выходит.
Сбегали. Пришел поп.
Вот, батюшка, лежат оба - не шелохнутся; глазоньки открыты, а словечушка не молвят. Уж не попорчены ли?
Поп бороду расправил - да к печке:
Василий, раб божий! Что приключилось-то?
Молчит мужик. Поп - к лавке:
Раба божия! Что с мужем-то?
Молчит баба.
Соседки поговорили, поговорили - да и вон из избы. Дело не стоит: кому печку топить, кому ребят кормить, у кого цыплята, у кого поросята.
Поп и говорит:
Ну, православные, уж так-то оставить их боязно, посидите кто-нибудь.
Той некогда, другой некогда.
Да вот, - говорят, - бабка-то Степанида пусть посидит, у нее не ребята плачут - одна живет.
А бабка Степанида поклонилась и говорит:
Да нет, батюшка, даром никто работать не станет! А положи жалованье, так посижу.
Да какое же тебе жалованье положить? - спрашивает поп да повел глазами-то по избе. А у двери висит на стенке рваная Маланьина кацавейка, вата клоками болтается. - Да вот, - говорит поп, - возьми кацавейку-то. Плоха, плоха, а все годится хоть ноги прикрыть.
Только это он проговорил, а баба-то, как ошпарена, скок с лавки, середь избы стала, руки в боки.
Это что же такое? - говорит. - Мое-то добро отдавать? Сама еще поношу да из своих рученек кому хочу, тому отдам!
Ошалели все. А мужик-то этак тихонько ноги с печи спустил, склонился да и говорит:
Ну вот, баба, ты перво слово молвила - тебе и горшок мыть.
Пусть народная сказка рассказанная малышу, станет хорошей традицией и сблизит вас с малышом.
Ж или-были мужик да баба. Оба они были такие ленивые… Так и норовят любое дело на чужие плечи столкнуть, только бы самим не делать… И дверь-то в избу никогда на крюк не закрывали: утром-де вставай да руки протягивай, да опять крюк скидывай… И так проживём.
Вот раз баба варила кашу. Ну уж и каша сварилась! Румяная, рассыпчатая, крупинка от крупинки так и отваливается. Вынула баба кашу из печки, на стол поставила, маслицем её сдобрила. Съели мужик с бабой кашу и ложки облизали… Глядь, а в горшке-то на донышке да сбоку приварилась каша, мыть горшок надобно. Вот баба и говорит:
Ну, мужик, я своё дело сделала - кашу сварила, а горшок мыть тебе!
Да полно тебе, жена! Мужицкое ли это дело горшки мыть! Сама горшок вымоешь.
А вот даже и не подумаю!
И я мыть горшок не стану.
А ежели не станешь - пусть горшок так и стоит не мытым!
Сказала это баба, повесила горшок на шесток, а сама улеглась на лавку.
Висит горшок немытый.
Баба, а баба! Горшок-то надобно вымыть!
Сказано - твоё дело, ты и мой!
Ну вот что, баба! Уговор дороже денег: кто завтра первый встанет да первое слово скажет, тому и мыть горшок.
Ладно, лезь на печку, там видно будет.
Улеглись они. Мужик на печке, баба на лавке. Пришла темная ноченька, потом утро настало.
Утром-то никто из них и не встаёт. Ни тот, ни другой и не шелохнутся - не хотят горшок мыть.
Бабе надо коровушку доить, поить да в стадо гнать, а она с лавки-то и не подымается.
Соседки уже своих коровушек выгнали.
Что это Маланьи-то не видать? Уж всё ли хорошо?
Да, бывает, припозднилась. Обратно пойдём - может встретим…
Идут обратно- нет Маланьи.
Да нет её! Видно, что-то приключилось!
Соседка сунулась в избу. Хвать! - и дверь не заложена. Видно неладно что-то. Вошла она в дом, огляделась.
Маланья, матушка, что с тобой приключилось?
А баба-то во все глаза глядит, лежит на лавке, сама не шелохнётся.
Почто коровушку-то свою не выгоняла? Ай нездоровится?
Молчит баба, не отвечает.
Да что такое с тобой приключилось-то? Почто молчишь?
Баба ни слова не говорит в ответ, молчит.
Господи помилуй! Да где твой мужик-то?.. Василий, а Василий!
Глянула на печь, а Василий там лежит, глаза открыты - и не шелохнётся.
Что с твоей женой-то? Что случилось?
Молчит мужик, как в рот воды набрал. Всполошилась соседка:
Пойду, расскажу бабам!
Побежала баба по деревне:
Ой, бабоньки! Неладно ведь у Василия с Маланьей: лежат - пластом - один на печи, другая на лавке. Глазоньками глядят, а словечка не молвят. Уж не порча ли на них напущена?
Прибежали бабы, причитают около Василия с Маланьей:
Господи! Да что это с вами подеялось-то?.. Васильюшка! Маланьюшка! Да почему молчите-то?
Молчат оба как убитые.
Бабы, бегите за попом! Совсем неладно дело-то выходит.
Сбегали. Пришёл поп.
Вот, батюшка, лежат оба - не шелохнутся. Глазоньки открыты, а словечка не молвят. Уж не попорчены ли они?
Поп бороду свою расправил - подошёл к печке:
Василий, раб божий! Что случилось-то?
Молчит мужик.
Поп - пошёл к лавке:
Раба божия, Маланья! Что с мужем-то твоим?
Молчит баба.
Соседки постояли, поговорили - да и пошли вон из избы. Дело-то не ждёт: кому печку топить надобно, кому детей кормить. У кого поросята, у кого цыплята.
Поп тогда и говорит:
Ну, православные, уж так-то их оставлять боязно, посидите кто-нибудь с ними.
Одной бабе некогда, другой некогда.
Да вот, - говорят, - пусть посидит бабка Степанида, у неё ребята не плачут - одна она живёт.
А бабка Степанида поклонилась в ответ и говорит:
Да нет, батюшка, даром работать никто не станет! А ежели положишь жалованье, так я и посижу.
Да какое же тебе положить жалованье? - спрашивает её поп, а сам повёл глазами-то по избе. Видит, у двери на стенке висит рваная Маланьина кацавейка, вата из неё клоками болтается.
Да вот, - говорит поп, - забирай кацавейку-то. Плохая, плохая, а всё же сгодится хоть ноги прикрыть.
Только он это проговорил, а баба-то, как ошпаренная, скок с лавки, посреди избы встала, руки в боки.
Это что же такое творится? - говорит.
Моё-то добро раздавать! Сама ещё поношу да из своих рученек отдам тому, кому захочу!
Тут все ошалели.
А мужик-то этак тихонько ноги с печки спустил, склонился к бабе, да и говорит:
Ну вот, баба, ты первое слово промолвила - тебе и горшок мыть.
(Сценка-сказка по мотивам русского фольклора)
Действующие лица:
Дед
Баба
1-я девушка
2-я девушка
Фома
Ерёма
Доктор Матвей
Тётка Марфа
(Русская изба. На лавке лежит дед. Бабка сидит рядом на лавке и вяжет.)
Дед Матрёна, а Матрёна!
Баба Чего тебе, старый?
Дед Обедать давно пора.
Баба Ну, пора.
Дед Так ты бы это… того… сварила бы чего-нибудь.
Баба Чего?
Дед Ну, хотя бы кашу.
Баба Вот ты и свари.
Дед Здрасьте-пожалуйста. Не мужицкое это дело – у печи стоять.
Баба Да, мужицкое дело – на лавке лежать.
Дед Вот дура баба! Ты что ж думаешь – я просто так лежу?
Баба А что ж?
Дед Я думаю.
Баба И об чём это ты, интересно, думаешь?
Дед О всяком. Об том, например, почему птицы летают, а звери по земле ходят.
Баба Ой, нашёл, об чём думать! У зверей крыльев-то нету, вот они по земле и ходят.
Дед Ничего ты, Матрёна, не понимаешь. Я же в смысле каком? Хвилософском! Твоих бабских мозгов на энто не хватает.
Баба Ну, тогда сам обед готовь, раз такой мозговитый.
Дед Ты, Матрёна, это… того… не доводи до греха. У меня уж и живот подвело.
Баба А не моя печаль.
Дед Ну, Матрёна, ладно. Я тебе это припомню. Ух! (грозит кулаком)
Баба Ишь ты какой! Развоевался! Не очень-то тебя испугались!.. Ладно, Фёдор, хватит ворчать, садись лучше обедать.
Дед Да ведь есть-то нечего.
Баба Пошутила я, каша давно готова.
Дед А какая каша-то?
Баба Пшённая.
Дед Пшённая? Моя любимая? Ну, спасибо, старуха, уважила.
(садятся, едят)
Дед Уф, наелся до отвала. Хороша каша! Рассыпчата, горяча.
(собирается уходить)
Баба Стой, Фёдор! Куды собрался? А кто горшок мыть станет?
Дед Какой горшок?
Баба Тот самый, из которого мы кашу ели.
Дед Ну ты уж это… того…
Баба Никаких того! Я кашу сварила, а тебе горшок мыть.
Дед Так ведь не мужицкое это дело!
Баба Затвердила сорока Якова одно про всякого! Говорю тебе: мой горшок!
Дед А вот не буду!
Баба Ну и я не буду!
Дед Экая упрямая баба! Вот поспорь с ней! Ладно, Матрёна. Давай вот как сделаем. Кто из нас первый с места сойдёт да слово первый вымолвит, тот и горшок мыть будет. Идёт?
Баба Идёт! Ты же первый тишины и не выдержишь.
Дед Выдержу. Ты сама язык за зубами удержать не сможешь.
Баба А вот смогу.
Дед Ладно, пошёл я на свою лавку.
Баба Нет уж, голубчик. Ты целое утро на лавке провалялся, теперь моя очередь. (ложится на лавку)
Дед Ну и ладно. Мне и за столом не плохо. (усаживается) Ну, бабка, на старт, внимание, марш!
(застывают)
(появляются две девушки, грызут семечки. Мимо них гордо проходят два парня. Девушки смеются.)
1Д Ишь, зазнались. И не смотрят в нашу сторону.
2Д Давай позовём их!
1Д Давай. Эй, Фома, Ерёма!
Фома Чего надо?
2Д Идите к нам!
Ерёма Больно нужно!
1Д Ах, так? Ну, держитесь.
ОБЕ (вместе) Расцвела картошка в поле
Белыми кудрями.
А у наших-то ребят
Сопли пузырями! (смеются)
Фома Эй, вы чего?
Ерёма Мы вам сейчас за это!
(мальчишки бегут за девчонками, те с визгом от них бегают. Входит тётка Марфа)
Марфа А ну-как цыц, непутёвые! Ишь, раскричались. Спокою от вас никакого нет! Всё веселитесь. А работать кто будет? День на дворе, а они и в ус не дуют. Ну-ка кыш по домам!
Фома Хватит, тётка Марфа. Мы уже взрослые.
Марфа Взрослые? Щас как огрею палкой-будете знать, как старших не слушать!
(ребята убегают)
Марфа Что это, Матрёна-то, никак, и во двор ещё не выходила. Вон калитка заперта. Уж не случилось ли чего? Эй, Матрёна, Фёдор! Молчат… Надо посмотреть, в чём тут дело (заходит в избу). Батюшки мои! Фёдор! Матрёна! Да что ж это делается! Лежат, лежат оба. Караул! Спасите! Помогите!
(прибегают парни и девушки)
Ерёма Ты чего, тётка Марфа, кричишь?
Марфа Глядите, горе-то какое! Матрёна и Фёдор, кажись, померли!
ВСЕ Ой!
Марфа Лежат и молчат!
ВСЕ Ой!
Марфа Горе-то какое!
Фома Погоди выть, тётка Марфа. Не померли они. Вишь, глаза-то у них смотрят.
Марфа И то правда. Смотрят. Матрёна, подружка моя! Фёдор, голубчик! Что ж это с вами приключилось? Аль заболели? Аль столбняк на вас напал? Что ж делать-то теперь?
1Д А давайте мы их рассмешим-потешим. Может, тогда они очнутся?
2 Д Эй, мальчишки, ну-ка за дело!
Фома Подходи, честной народ!
Мы пришли к вам оба –
Фома да Ерёма.
Ерёма Низко поклонились – картузы свалились!
Фома Картузы надеваем и снова начинаем!
Ерёма Подходи, честной народ!
Мы пришли к вам оба –
Фома да Ерёма.
Фома Людей посмотреть, себя показать.
И небылицы вам рассказать!
Ерёма Подвинься!
Фома Сам подвинься!
Ерёма Нет, ты подвинься.
Фома Сам подвинься!
Ерёма Фома – телёнок, худой поросёнок!
Ножки трясутся, кишки волокутся.
Фома Ерёма вредный, голос медный,
Сам с кувшин – голова с аршин!
(дерутся, девчонки их разнимают)
1Д У каждого Федота своя работа.
2Д А Ерёме да Фоме друг друга переговорить охота.
Фома По поднебесью, братцы, медведь летит!
Ерёма Медведь летит – хвостом вертит!
Фома Свинья на ели гнездо свила.
Ерёма Гнездо свила – деток вывела.
Фома Милых деточек – поросяточек!
Ерёма По сучкам они висят, полететь на юг хотят!
Фома Ну, что? Очнулись?
Ерёма Нет, как были, так и есть.
Марфа (воет) О-о-ой! Беда-то какая! Матрёна-голубушка, Фёдор, милы-ый!
1Д Погоди выть, тётка Марфа! Нужно за доктором сбегать!
ВСЕ За доктором! За доктором!
Марфа Ну, так бегите скорее!
(девчонки убегают, приводят доктора)
Доктор Я – доктор Матвей,
Лечу больных людей.
Простуженных, хромых,
Вшивых и косых.
Кто здесь болен? Говорите.
2Д Вот, доктор, больные наши: Матрёна и муж её, Фёдор. Не шевелятся, молчат, только глазами так и зыркают.
Доктор Посмотрим, поглядим, микстурку дадим (осматривает больных)
Марфа Доктор, что с ними, говорите.
Доктор Для волненья нет причины, утверждаю точно тут.
Будут к завтрему здоровы, если только не помрут. (уходит)
1Д Батюшки, что ж нам теперь делать-то?
2Д Нельзя их тут одних оставлять. Вдруг и вправду помрут? Нужно, чтобы с ними кто-нибудь остался.
Фома Ну, я пошёл. Мне корову на луг завтра рано выгонять.
Ерёма А меня в лес за грибами мать послала.
1Д А у меня тесто поставлено, нужно пироги печь.
2Д А меня хоть озолотите, не останусь с ними! Боязно уж очень, бабоньки!
1Д Тётка Марфа, побудь с больными, а?
2Д Очень просим, тётка Марфа. Ну, пожалуйста!
Марфа Ну, ладно. Уговорили. Посижу тут. Только за труды…
Фома Проси, чего хочешь, тётка Марфа.
Марфа Ну, много не попрошу. Разве что вот. Платок Матрёнин. Он ей уже не понадобится, а мне в самый раз. Хотя и старый уже, поношенный.
Баба (вставая с лавки) Ишь, чего выдумала!
Все Ах!
Баба Деловая какая! У кого это платок поношенный? У кого поношенный?! Да его Фёдор три дня назад на ярмарке купил. Фёдор, подтверди!
Дед Старуха! Ну, старуха, тебе горшок мыть!
Жили-были мужик да баба. Оба были такие ленивые… Так и норовят дело на чужие плечи столкнуть, самим бы только не делать… И дверь-то в избу никогда на крюк не закладывали: утром-де вставай да руки протягивай, да опять крюк скидывай… И так проживем.
Вот раз баба и свари каши. А уж и каша сварилась! Румяна да рассыпчата, крупина от крупины так и отваливается. Вынула баба кашу из печи, на стол поставила, маслицем сдобрила. Съели кашу и ложки облизали… Глядь, а в горшке-то сбоку да на донышке приварилась каша, мыть горшок надобно. Вот баба и говорит:
— Ну, мужик, я свое дело сделала — кашу сварила, а горшок тебе мыть!
— Да полно тебе! Мужиково ли дело горшки мыть! И сама вымоешь.
— А и не подумаю!
— И я не стану.
— А не станешь — пусть так стоит! Сказала баба, сунула горшок на шесток, а сама на лавку.
Стоит горшок немытый.
— Баба, а баба! Надобно горшок-то вымыть!
— Сказано — твое дело, ты и мой!
— Ну вот что, баба! Уговор дороже денег: кто завтра первый встанет да перво слово скажет, тому и горшок мыть.
— Ладно, лезь на печь, там видно будет.
Улеглись. Мужик на печи, баба на лавке. Пришла темна ноченька, потом утро настало.
Утром-то никто и не встает. Ни тот, ни другой и не шелохнутся — не хотят горшка мыть.
Бабе надо коровушку поить, доить да в стадо гнать, а она с лавки-то и не подымается.
Соседки уже коровушек прогнали.
— Что это Маланьи-то не видать? Уж все ли по-здорову?
— Да, бывает, позапозднилась. Обратно пойдем — не встретим ли…
И обратно идут — нет Маланьи.
— Да нет уж! Видно, что приключилося! Соседка и сунься в избу. Хвать! — и дверь не заложена. Неладно что-то. Вошла, огляделась.
— Маланья, матушка!
А баба-то лежит на лавке, во все глаза глядит, сама не шелохнется.
— Почто коровушку-то не прогоняла? Ай нездоровилось?
Молчит баба.
— Да что с тобой приключилось-то? Почто молчишь?
Молчит баба, ни слова не говорит.
— Господи помилуй! Да где у тебя мужик-то? Василий, а Василий!
Глянула на печь, а Василий там лежит, глаза открыты — и не ворохнется.
— Что у тебя с женой-то? Ай попритчилось? Молчит мужик, что воды в рот набрал. Всполошилась соседка:
— Пойти сказать бабам! Побежала по деревне:
— Ой, бабоньки! Неладно ведь у Маланьи с Василием: лежат пластом — одна на лавке, другой на печи. Глазоньками глядят, а словечушка не молвят. Уж не порча ли напущена?
Прибежали бабы, причитают около них: — Матушки! Да что это с вами подеялось-то? Маланьюшка! Васильюшка! Да почто молчите-то?
Молчат оба что убитые.
— Да бегите, бабы, за попом! Дело-то совсем неладно выходит.
Сбегали. Пришел поп.
— Вот, батюшка, лежат оба — не шелохнутся; глазоньки открыты, а словечушка не молвят. Уж не попорчены ли?
Поп бороду расправил — да к печке:
— Василий, раб божий! Что приключилось-то? Молчит мужик. Поп — к лавке:
— Раба божия! Что с мужем-то?
Молчит баба.
Соседки поговорили, поговорили — да и вон из избы. Дело не стоит: кому печку топить, кому ребят кормить, у кого цыплята, у кого поросята.
Поп и говорит:
— Ну, православные, уж так-то оставить их боязно, посидите кто-нибудь.
Той некогда, другой некогда.
— Да вот, — говорят, — бабка-то Степанида пусть посидит, у нее не ребята плачут — одна живет. А бабка Степанида поклонилась и говорит:
— Да нет, батюшка, даром никто работать не станет! А положи жалованье, так посижу.
— Да какое же тебе жалованье положить? — спрашивает поп да повел глазами-то по избе. А у двери висит на стенке рваная Маланьина кацавейка, вата клоками болтается. — Да вот, — говорит поп, — возьми кацавейку-то. Плоха, плоха, а все годится хоть ноги прикрыть.
Только это он проговорил, а баба-то, как ошпарена, скок с лавки, середь избы стала, руки в боки.
— Это что же такое? — говорит. — Мое-то добро отдавать? Сама еще поношу да из своих рученек кому хочу, тому отдам!
Ошалели все. А мужик-то этак тихонько ноги с печи спустил, склонился да и говорит:
— Ну вот, баба, ты перво слово молвила — тебе и горшок мыть.
Кому горшок мыть
Муж с женой были такие ленивые, что и сказать нельзя: дверь с вечера в сенях не запирали на засов.
– Вечером запирай, а утром открывай – одна морока! – говаривали они.
Как-то раз сварила жена кашу, сдобрила маслом. Кашу съели, и говорит хозяйка:
– Я кашу варила, а тебе, мужик, горшок мыть!
– Полно глупости болтать, – отвечает муж, – мужское ли дело горшки мыть. Вымоешь сама.
– И не подумаю, – сказала жена.
– И я не стану, – супротивится мужик.
– А не станешь – так пусть горшок хоть век немытый стоит!
Простоял горшок немытый до вечера. Снова говорит мужик:
– Баба, а баба! Надо бы горшок-то вымыть.
Взвилась жена вихрем:
– Сказала – твоё дело, вот ты и мой!
– Ну вот что! Пусть будет не по-твоему, не по-моему. Уговоримся так: кто завтра первое слово скажет – тому и горшок мыть.
– Ладно, ложись спать – утро вечера мудренее.
Легли спать. Баба на лавке, мужик на печи.
Поутру ни тот, ни другой не встают, лежат каждый на своём месте, не шевелятся, молчат.
Соседи давно коров подоили, и пастух угнал стадо. Соседки толкуют меж собой:
– Чего это Маланья нынче припозднилась? Корову не выгоняла. Уж не приключилось ли чего у них? Надо бы проведать!
Покуда так судили-рядили, одна соседка шасть к ним. Стукнула в окошко раз, другой, никто не отзывается. Она на двор да в избу, благо дверь не заперта на засов.
Вошла и видит: хозяйка лежит на лавке.
– Чего лежишь-то?
А Маланья лежит, глазами по избе шарит, а не шевелится и ответу не подаёт…
Глянула соседка на печь, а там хозяин лежит, глаза открыты, а ни рукой, ни ногой не шевелит и молчит.
Всполошилась соседка:
– Да что это у вас тут деется?!
– Ой, тoшненько! Ой, люди добрые! Да что это творится-то тут!
И принялась рассказывать соседкам:
– Одна на лавке, а другой на печи лежат, зенками ворочают, а сами не шевелятся и голосу не подают!
Сбежались бабы в Маланьину избу. Глядят то на Маланью, то на хозяина:
– Что с вами? Может, за фершалом аль за попом послать?
Молчат хозяева, будто воды в рот набрали, глядят во все глаза, а не шевелятся и голосу не подают.
Поговорили, посудачили между собой соседки, да не век толочься в чужой избе, у каждой свои дела. Стали расходиться. А одна и промолвила:
– Бабоньки! Негоже их одних-то оставлять. Надо кому-нибудь побыть с ними, покараулить, пока десятский да фершал не придут. Видно, уж не жильцы они, бедные, на этом свете!
Проговорила так, а бабы все к двери да прочь из избы.
– Ой, у меня тесто из квашни уйдёт! – кричит одна.
– А у меня дети малые ещё не кормлены! – спохватилась другая.
– А меня хоть озолотите, не останусь одна с ними – боязно одной-то, бабоньки!
– Ну ладно: уж коли так, делать нечего, посижу с ними я, – проговорила кривая бобылка. – Люди они были хорошие, хоть и ленивые. Ступайте да поторопите десятского. А мне за то хоть вот Маланьин кафтанишко не пожалейте, бабы, отдать. Ей всё одно уже не нашивать…
– А ты не зарься на чужое добро! – вскричала Маланья и вскочила с лавки. – Не тобой справлено, не тебе и носить мой кафтан!
В ту же минуту муж тихонько ноги с печи спустил и говорит:
– Ну, Маланья, ты первая заговорила, тебе и горшок мыть!
Соседки остолбенели, а опомнившись, плюнули да и вон из избы.
Из книги Статьи. Журнальная полемика автора Салтыков-Щедрин Михаил ЕвграфовичКАК КОМУ УГОДНО Рассказы, сцены, размышления и афоризмы I СЛОВО К ЧИТАТЕЛЮ Всегда меня удивляло, как это люди не исполняют своего долга. Как известно всем и каждому, вся жизнь человеческая есть не что иное, как непрерывное служение всякого рода обязанностям, которые для
Из книги Как написать гениальный роман - 2 автора Фрей Джеймс НVI Голос рассказчика и кому он принадлежит Почему этот кто-то не вы Не сомневаюсь, что тот, кто читает эту книгу, находится под впечатлением от ее автора. Надеюсь, вы понимаете, что эту книгу написал не робот. Произведение всегда несет отпечаток личности автора. Думаю, вы
Из книги Сталин и писатели Книга третья автора Сарнов Бенедикт МихайловичСюжет третий «КОМУ ВЫ ПОРУЧИЛИ!..» Эта фраза из письма Шолохова Твардовскому.Дело было вскоре после того, как Василий Семенович Гроссман сдал в редакцию «Нового мира» рукопись своего романа «Сталинград». (Точная дата этого события известна: это было 2 августа 1949 года).
Из книги Статьи из журнала «GQ» автора Быков Дмитрий ЛьвовичКому на Руси жить плохо? В: Кому на Руси жить плохо? О: Говорливому меньшинству. Появились удивительные люди. Их появление было вполне предсказуемо, но когда исполняются прогнозы, сделанные по исторической аналогии, это как раз самое обидное: значит, все действительно
Из книги Пощечина общественному вкусу автора Маяковский Владимир ВладимировичКому повезло с президентом? В: Кому повезло с президентом? О: Как всегда, Америке. Вот они стоят передо мной, как живые, их так часто показывают по телевизору, что реальность, кажется, ничего уже не добавила бы к сложившемуся представлению. С одним из них я пил чай, другого
Из книги Кульбин автора Городецкий Сергей Митрофанович«Кому сказатеньки…» № 14. Кому сказатеньки, Как важно жила барынька? Нет, не важная барыня, А, так сказать, лягушечка: Толста, низка и в сарафане, И дружбу вела большевитую С сосновыми князьями. И зеркальные топила Обозначили следы, Где она весной ступила, Дева ветреной
Из книги Невидимая птица автора Червинская Лидия Давыдовна«Тот кому дано возмущать воду» Во всяком акте художественного воздействия есть исцеление, и после Фехнера нельзя к понятии катарсиса не мыслить, помимо стороны психологической, и физиологическую. Озону жизни, которым дышат души в трагедии, параллелен, должно быть,
Из книги Все произведения школьной программы по литературе в кратком изложении. 5-11 класс автора Пантелеева Е. В.«Кому нужны твои сомненья…» Кому нужны твои сомненья, Твоя Мария, твой рассвет? – О, совершенно никому… Ты не герой, конечно, и не гений. Ты любишь, ты поэт. Тоскуешь. По чему? О, эта боль плебейских вдохновений, И слезы тихие взволнованных мещан. – И эти лица так
Из книги Том 3.Сумбур-трава. Сатира в прозе. 1904-1932 автора Черный Саша«Кому на Руси жить хорошо» (Поэма) Пересказ ПрологВ сказочной форме автор изображает спор семерых крестьян о том, «кому живется весело, вольготно на Руси». Спор перерастает в драку, затем мужички мирятся и решают между собой спросить царя, купца и попа, кто счастливее, не
Из книги Русский крест: Литература и читатель в начале нового века автора Иванова Наталья БорисовнаКОМУ ЗА МАХОРКОЙ ИДТИ* (СОЛДАТСКИЕ ПОБРЕХУШКИ) Послал в летнее время фельдфебель трех солдатиков учебную команду белить. «Захватите, ребята, хлебца да сала. До вечера, поди, не управитесь, так чтобы в лагерь зря не трепаться, там и заночуете. А к завтрему в обед и
Из книги Дело о Синей Бороде, или Истории людей, ставших знаменитыми персонажами автора Макеев Сергей ЛьвовичКому она нужна, эта критика? Предупреждаю злоехидного читателя: критические стрелы, выпущенные в данных заметках по разным адресам, выпущены и по собственному адресу тоже. Как было верно указано тов. Сталиным, «критика и самокритика – движущие силы нашего