«О чем не говорят, чему не учат в школе».
А вы никогда не задумывались, почему умирают империи? Есть одна причина, только одна-единственная, от которой умирают не только империи, но и корпорации – потому что они — империи современности.
Никто ведь не сомневается, что государства сегодня – это всего лишь сервисы при крупных монополиях? Если сомневаетесь — подумайте, почему Фэйсбук кладёт и на Госкомнадзор и на законы РФ. С прибором. И ГКН помалкивает в тряпочку. Потому что понимет, что будет, если Фэйсбук или Микрософт заблокировать. Хотя, может оказаться и так, что утрётся как раз народ, если таки заблокируют Фэйсбук. Посмотрим. Пока же тренируются на кошках – ЛинкедИн, Телеграм…
Но по большому счёту, в общемировой тенденции это ничего не меняет. Корпорации – это империи современности.
Кстати, сразу поясним, чем империя отличается от обычного государства. Для тех, кто не знал, да забыл. Империя живёт за счёт незаработанных денег. Например — эксплуатации других государств, колоний, народов, ресурсов. Римская империя собирала дань со всех покорённых народов. За счёт этого сами римляне неплохо жили, и римское гражданство означало возможность жить, не работая. За счёт рабского труда других народов. Ну, это как гражданство США сейчас.
Россия – империя, которая экспортирует природные богатства, продаёт нефть и газ и живёт на вырученные за них деньги. США – тоже империя, которую кормит исключительно печатный станок (погуглите госдолг США). Остальным, типа Буркина-Фасо (название означает «родина честных людей») и Словении, надо вкалывать – и не только на себя, но и на дядю из какой-нибудь империи.
Так вот, любая империя (или корпорация) со временем вырождается. Потому что постоянно работают два главных фактора:
— для выживания империи не нужно шибко трудиться – чтобы качать нефть или печатать доллары, много умных не надо.
— ещё у каждого конкретного человека есть инстинкт продолжения рода – это когда на пост министра обороны непременно попадёт не самый талантливый, а самый родной. Ведь трудиться (см. п.1) не надо, и даже кухарка или продавец мебельного магазина сможет управлять государством. И управляет.
Ещё при Советской власти было замечено, что «только сын секретаря райкома станет секретарём райкома». Помните – у Райкина
Поэтому любая империя вырождается. В третьем поколении, замечено на практике. И ничего с этим не сделаешь. В первом поколении власть захватывают самые талантливые, наглые, беспринципные, удачливые – а потом передают свои должности по наследству. Второе поколение может быть талантливым, может нет – но талантливых оказывается процентов 10. Ну, из талантливых Константина Райкина можно вспомнить, – хотя это второе поколение. Так что, с этой фамилией ещё не вечер.
А третье поколение, к сожалению, за редчайшим исключением – нормальные люди. То есть старательные, ответственные, хорошие семьянины, комсомолки-спортсменки, но – не лидеры, не таланты. А часто просто тупые. Как Николай номер 2 или Егор Гайдар. Их интеллектуальный уровень – хорошего токаря, водителя трамвая, учителя труда в школе, наконец.
Но они вынуждены управлять империей. И империя под их управлением рушится. Империя может называться СССР, HP, IBM или США – это неважно. Всеми этими империями управляли (или управляют) в большинстве своём наследники местной элиты в третьем поколении.
Меня давно занимал один вопрос – как же так Российская империя могла сохраниться 300+ лет? Прочитал кучу исторических материалов, не только про Россию. Получилось так: выжили те империи, в которых существовал механизм конкурентного отбора – когда выживал и приходил к власти только сильнейший.
В России (да и не только) это был механизм дворцовых переворотов. Редкий российский царь умер своей смертью. И это сохраняло государство от полной деградации правящей элиты. И сохраняло его самое. А когда дворцовые перевороты в Российской империи прекратились, уже в третьем поколении мы получили это чудо — Николашу номер 2, который в основном увлекался охотой на кошек. И революцию – как результат.
Поэтому: цикличность развития общества – «эволюции сменяются революциями» – вызвана единственной причиной, которая называется «инстинкт размножения». Об этом вам не напишут ни в одном учебнике истории. По понятным причинам.
Хорошего вам воскресенья!
Один из бывших сотрудников компании рассказал о том, что происходит "за кулисами" "МегаФона", а также о том, почему компания начала испытывать колоссальные проблемы как в регионах, так и в центральных районах страны. История публикуется с разрешения автора.
26 05 2017
08:53
Как многим уже известно в прошлую пятницу 19 мая у МегаФона остались без связи 3 филиала. Поволжье, Центральный филиал и Московская область. Авария беспрецедентная для компании, и последствия ее МФ разгребать еще долго. Дальше мой взгляд как бывшего сотрудника (инженера/ИТшника), на то почему такое могло произойти. Или проще говоря, как мою любимую компанию довели.
Я работал в МегаФоне, много лет. С энтузиазмом, множеством переработок, скажем так с верой, что делаю что-то значимое, что будущее за нами... И компания действительно росла, росло покрытие, став лучшим. Рос профессионализм коллектива, крепла команда, зарплата росла.
Первые подозрения, у меня и коллег начали возникать в 2012-13. Когда мы внезапно узнали, что работаем по устаревшей модели. В те годы господин Таврин еще только формировал команду, но уже обещал большие перемены. Федерализация, оптимизация, сокращение издержек и прочие приятные уху выпускника MBA слова. Это сейчас на этом можно уже заканчивать историю, но тогда это еще не так пугало. Казалось бы, кто в своем уме будет трясти инфраструктуру, рабочую, отлаженную с годами? Ведь на инженерах/итшниках обычно не экономят… Но именно этим наш топ в первую очередь и занялся.
Было объявлено о планах по оптимизации расходов, и тадамс, именно технический персонал у нас оказался самым не оптимизированным. Планы были грандиозные, федерализация всех систем мониторинга, объединение эксплуатации в высококвалифицированные центры в Санкт-Петербурге и Самаре, внедрение ИИ, и единых систем учета/обработки аварий и задач для всей страны. Но как всегда было маленькое но, надо было сократить половину технического персонала из старых команд. А для второй выделить квоту с понижением в должностях. Угадайте кто ушел?
Ушли почти все, кто стоял у истоков инфраструктуры в филиалах, особенно тяжело досталось эксплуатации в регионах, на понижение согласился мало кто. Осталась молодежь без опыта работы и те, кому удалось сохранить должность. Это планировалось компенсировать Едиными Центрами Управления Сетью (ЕЦУС), в которых хотели собрать профессионалов. И превратить их работу в потоковую с более узкой специализацией. Задумка была в том, что группа профессионалов обслуживает сразу несколько филиалов компании. То есть, если раньше все Поволжье эксплуатировали 200ч (условно), то теперь должны были 20 (условно), в Санкт Петербурге. А помогать им должны были те 20 (условно), несчастных, оставшиеся в филиале. Помогать в этом должен был новый мониторинг, но его превратили из мощных отделов, на которых держалась до этого сеть (я считаю, что самая стабильная в РФ), в отдел болванчиков, не отвечающих вообще ни за что. А важнейшую функцию старого мониторинга – координацию работы других отделов… просто убрали. Если раньше это была группа молодых ребят, что задалбывали всех вокруг пока не будут устранены даже самые незначительные проблемы. То новой функцией мониторинга стала sick! передача аварийной ситуации тем 20 несчастным из филиала и 20 из ЕЦУСа, что теперь отвечают за всю тех часть. И то только самых критичных, остальные персонал должен был искать сам, пользуясь созданной для этого веб платформой. Надо ли говорить о том, что все это превратилось в бесконечную череду ошибок, аварий и взаимной ненависти? И по сей день это работает через одно место. А для улучшения статистики, и красивых отчетов об эффективности, были пересмотрены критерии аварий. То, что раньше было охренеть каким звездецом, вдруг стало малозначимым инцидентом. По некоторым категориям допустимые деградации были вообще увеличены более чем вчетверо. Да что говорить, многие типы ошибок на оборудовании вообще перестали обрабатывать, так как стали якобы малозначимыми.
Тогда я по-настоящему начал ощущать давление от того, что все знают где ты работаешь. Посыпались жалобы, замечания от друзей, шуточки про "мегафон не ловит". А компания радостно рапортовала на портале, о том, как все замечательно и слаженно работает. Казалось бы, можно жить? Но это было только началом.
С 2014 года было введено столько всевозможных бюрократических систем... Бесконечные формы, заявки, веб сервисы, системы учета. Мне еще было терпимо, но угадайте кто больше всего страдал? Инженеры, Технари, ИТшники. Тех, кто отвечал в принципе за самое важное, наше руководство планомерно превращало в типичных чиновников. Ничто не должно происходить без заполнения соответствующих форм и отчетностей, такой стал лозунг. А какой лучший способ сделать превратить его в чинушу? Посадить его в болото бюрократии и платить поменьше денег. ЕЦУСы не справлялись с работой и требовали новые квоты на штат, наше руководство в свою очередь добавляло больше систем контроля за персоналом инфраструктуры, для анализа возможности дальнейших сокращений в филиалах. Из сплоченных коллективов инфраструктура в регионах превратилась героев сериала Lost, которые просто пытались выживать. Из слаженной командной работы, все превратилось в какое-то перетаскивание одеяла на себя. В ответ ЕЦУСы стали замыкать работу на себя, и в конце концов вообще перестали информировать остальных о том, что делают. Зарплаты расти перестали от слова совсем, так и оставшись на уровне 2013. Карьерный рост в принципе пропал как вид. Повышение квалификации и обучение сдохло.
В итоге к моменту моего ухода в конце 2016го, инфраструктура в регионах приобрела крайне прискорбный вид. Моя работа (да и моих коллег тоже), превратилась в какую-то бесконечную борьбу с системой. ЕЦУСы у которых нет в целях качественного выполнения своей работы, а только скорость. Коллеги из других отделов, которые дрожат за свои места, и просто прячутся за стеной возведенной компанией бюрократии. Линейное и высшее руководство которое боится сказать правду, и лишь молчаливо исполняет. Все это под соусом полной рассогласованности, взаимного недоверия, и просто обиды на руководство и происходящее. Дошло до того что забивать на все кроме прямых приказов, в компании стало самым популярным способом работы. Просто потому, что так стали построены бизнес процессы. Все превратилось в такое болото, что даже на корпоративной системе заявок появилась заявка на помощь в поиске нужной формы заявки… И все это на фоне растущего кол-ва жалоб на связь и полного отсутствия понимания (да и вообще желания знать), у топов что происходит внизу. А главное все до единого понимали, что рано или поздно это приведет к коллапсу.
Важно заметить, что МегаФон - это очень большая компания, и все последствия в ней происходят не сразу, а по инерции спустя довольно большой промежуток времени. Поэтому развал инфраструктуры по-настоящему сказался не сразу. Так и получилось, что последствия накрыли компанию только сейчас.
Прочитав все выше сказанное у вас уже, наверное, встают волосы дыбом, но нет, это лишь малая часть проблем. К уже написанной стене текста стоит добавить следующие. Авария возникла потому что:
Во-первых, сломавшееся оборудование было пролоббировано директором по развитию (техническому развитию сети, который сейчас директор по инфраструктуре sick!), с образованием маркетолога… Спросил кто-то технарей почему они хотят телеком вендора, а не HP? Нет.
Во-вторых, сколько людей подготовили к эксплуатации этого оборудования? Горстку. А потом сократили, о чем я и писал. И вплоть до 2017 года, вообще все кроме Москвы и ЕЦУСов шли с любым обучением по бороде.
В-третьих, федерализация коснулась всего. Так замкнули три филиала на 2 узла. Особенно свежо и новаторски это выглядит на фоне прошлых лет, когда мы резервировали все что можно и не по разу. Разнося оборудование по географическому признаку на каждый регион филиала, вплоть до нескольких ЦОДов на город.
Наконец, в-четвертых, это полное выгорание тех персонала. Это ужасно давит на тех, кто остался, когда люди ощущают, что ничего хорошего их впереди не ждет. Что говорить, мои самые оптимистично настроенные коллеги даже начали признавать, что компания разваливается. Что говорить, в этому году, из-за того, что МегаФон не выполнил план по прибыли, было решено выдать инженерам/ИТшникам годовую премию размером в пол зарплаты. Тем людям, что добросовестно выполняли свои цели весь год, поднимались по ночам для устранения аварий, и батрачили в выходные. Просто потому, что компания недополучила прибыли. Кто-то может сказать, что мол недополучила потому что аварии плохо исполняли? По меркам былых времен да, но по текущим отлично. С каким энтузиазмом и ответственностью теперь среднестатистический инженер относится к своей работе? А ведь я даже не поднимаю вопрос одних из самых низких зарплат в телекоме.
И на днях господин Солдатенков (директор МегаФона), выступил с обращением к сотрудникам, намекнув какие они плохие что допустили такое. Прислали бывшие коллеги, и у меня бомбануло. Так вот всем уже насрать, насрать на сеть, насрать на связь, насрать корпоративные ценности. Предшественник текущего гендира развалил большую часть того что прекрасно работало, и сделал все что бы с тем что осталось работать стало как можно сложнее. Текущий же лишил людей и финансовой мотивации, поэтому не удивляйтесь происходящему. WannaCry, оба случая с HLR - это по больше части результат развала происходящего в самой важной части компании.
Можно еще очень много всего написать, но что толку? Я ушел, сейчас работаю в компании гораздо меньшей. Лучше ли теперешнего МФ? Гораздо. Мне больше не надо убеждать подчиненных пилить в хуево-кукуево в выходные за одно лишь спасибо от меня. Или убеждать коллегу, что у нас просто нельзя повышать зарплату без смены должности… И что за те копейки что он получает надо еще и стараться. Что с остальными? Я думаю они рано или поздно уйдут, молодежь, что набрали в 2014 на низшие должности уже получила достаточно опыта, и разойдется теперь по новым компаниям. А МегаФон? МегаФон еще долго и тяжело будет агонизировать, если вдруг кто ни будь сверху не отнимется от сиськи консалтинговых агентств... и хотя бы не на долго прозреет.
Наверно так не только в МегаФоне, но я про других не знаю. А аварии будут еще, много, и с еще большими последствиями. Потому, что бегун экономящий на ногах… бегун не на долго.
Вы, наверное, почувствовали, что в последние полгода ритм околополитической жизни в России заметно ускорился. Знаковые события следуют одно за другим, и у них всех есть одна общая черта - вопиющая внешняя иррациональность.
Почему в стране, которой не хватает денег на пенсии, тратят миллиарды долларов на одноразовые стадионы, никому не нужные и начавшие разрушаться сразу же после мундиаля?
Кто в здравом уме и твёрдой памяти будет крушить Интернет, блокируя миллионы IP из-за того, что какой-то мессенджер отказался отдавать спецслужбам ключи шифрования, которых не существует в природе?
Зачем вообще было травить Скрипалей, и, тем более, настолько изощрённым способом, который однозначно указывает на Россию?
О какой офицерской чести может говорить глава мощнейшей в РФ спецслужбы, после обвинения в воровстве забивающий стрелку для мордобоя с сидящим в спецприёмнике Навальным, вместо того, чтобы застрелиться из табельного пистолета?
Почему тех, кто не хочет выходить на пенсию в 65, лупят дубинками те, кого они содержат своими налогами, и кто выйдет на пенсию в 45?
Всё это кажется абсолютно ненормальным, однако есть причина, которая прекрасно всё это объясняет: Российская Федерация, как государство, умирает.
Естественный процесс
В принципе, гибель государства - это естественный процесс. Если считать «днём рождения» современных государств дату принятия их кодифицированных конституций, то самому старому государству на нашей планете всего 231 год, и это, оказывается, США.
Есть несколько стран с чуть более старыми некодифицированными конституциями, но смысл от этого не меняется: государства рождаются и умирают, причём длительность их жизни гораздо скромнее, чем мы привыкли думать.
Российская империя просуществовала 196 лет, СССР - 69 лет, а Российской Федерации всего 27 лет, и она уже при смерти. Что её убивает, как она будет умирать, и как быстро это произойдёт - вопросы для жителей РФ отнюдь не праздные.
Вероятнее всего, большинство из 140 миллионов жителей РФ переживёт это событие, но его последствия (смена конституционного строя, экономическая катастрофа, потеря территорий, кровавые конфликты на национальной и политической почве) так или иначе затронут каждого.
Почему погибают государства
Потенциал государства проявляется в способности либо создавать внутри себя нечто новое, двигаясь по пути прогресса, либо обеспечивать высокое качество процессов управления - добиваться соблюдения законов, реализовывать намеченные планы, соблюдать бюджеты и вообще принимать адекватные управленческие решения.
В идеале хотелось бы и того, и другого одновременно, но быстрые изменения вносят сумбур в процессы управления, а хорошо регламентированная и устойчивая система управления может подтормаживать процесс изменений. Поэтому на практике бывают перекосы в ту или иную сторону.
Со временем потенциал государства конвертируется в реальные достижения - устойчивую экономику, высокий уровень доходов населения, низкую преступность, высокую продолжительность жизни, прочные политические союзы с соседями.
Потом, по разным причинам, способность к изменениям и качество управления, то есть потенциал государства, начинают падать. Интересно, что это не сразу отражается на благосостоянии и комфорте его населения. Какое-то время они могут даже расти по инерции.
А затем проблемы начинают проявляться по нарастающей. Начинает хромать экономика и падает уровень жизни населения. Страна отстаёт от конкурентов в научно-технологической сфере. Растёт преступность. Органы государственной власти пронизывает коррупция. Разваливается инфраструктура. Страдают медицина и образование. Падает собираемость налогов, госбюджет не исполняется. Портятся отношения с соседями, страна ввязывается в вооружённые конфликты. На государственном уровне принимаются откровенно дурацкие решения.
Черту под историей государства подводит либо поражение в военном конфликте и оккупация, либо революция и смена конституционного строя, либо сепаратизм - развал государства на отдельные независимые территории. Чаще всего - всё сразу и одновременно, как это было с Российской империей, СССР и многими другими странами.
А затем на обломках рухнувшего государства появляется что-то новое, и цикл повторяется сначала. Этапы цикла следуют строго один за другим, цикл может внезапно прерваться, этапы могут проходить с разной скоростью, но повернуть процесс вспять очень сложно, практически невозможно.
Слабое звено
Государство деградирует со скоростью деградации центра принятия решений. Если вся полнота власти сосредоточена в руках одного человека (самодержца или диктатора), то вся система деградирует вместе с ним, отражая его заблуждения и фобии. И гибнет тоже часто одновременно с ним, как это произошло, например, с Ливией, Ираком, Румынией или Третьим Рейхом.
Государства, в которых власть разделена на ветви (судебную, исполнительную и законодательную), в которых важные управленческие решения готовят институты (министерства, ведомства, комиссии, выборные органы) и где работает механизм регулярной замены ключевых лиц, принимающих решения (регулярные выборы с ограничением на число сроков), подвержены деградации в куда меньшей степени.
Жизненный цикл
Чтобы разделить жизненный цикл государства на отдельные этапы и понять, где мы и как близко находимся к финалу, нужно ввести оценки (пусть и субъективные) способности государства к изменениям и качества процессов управления.
С изменениями всё более-менее понятно: либо они двигают общество вперёд, к передовым мировым практикам, и это хорошо; либо реальных изменений практически нет - это так себе; либо реформы откатывают общество назад, что плохо.
Качество процессов управления упрощённо можно понимать так: если различные нормативные акты (законы, стратегические планы развития, распоряжения правительства и т.д.) создаются и исполняются - это замечательно. Если на бумаге всё красиво, но не исполняется - это повод для беспокойства. Если же власть декларирует одно, а получается у нее совершенно противоположное - дело дрянь.
Сочетания уровней изменений и качества управления дают матрицу из девяти состояний, которые государство может проходить в своём развитии. Их названия условны, поэтому не придавайте им особого значения. Гораздо важнее то, что происходит на каждом этапе.
От рассвета до заката
История России прекрасно иллюстрирует типичный жизненный цикл государства.
Закат Российской империи (1905-1917) - время «реакции». На престоле - отвратительный управленец, технологически отсталая страна ввязывается в ненужные ей войны, власть пытается противостоять назревающим в обществе изменениям. Результат - поражение в русско-японской войне, одна революция, вторая, затем третья, позорный мир с Германией, гражданская война и потеря территорий.
Первый этап в новом цикле - это «рывок». Годы после революции (1917-1939) стали таким этапом в жизни СССР. Именно в этот период, быстро изменяясь, создавалась с нуля принципиально новая политическая система будущего государства. За короткий срок была решена управленческая задача колоссальной сложности. Цена, правда, оказалась не менее колоссальной.
Вторая мировая поставила политические процессы на паузу, но с её конца и до завершения Хрущёвской оттепели (1939-1965) начался период развития. Страна менялась, и именно в этот период СССР стал ядерной и , а реформа Косыгина-Либермана стабилизировала ситуацию в экономике.
Затем, с 1965 по 1985 наступил Брежневский застой, фактически законсервировавший изменения. На этом фоне экономика начала заметно стагнировать, сельское хозяйство попало в кризис, возник дефицит товаров народного потребления, а все проблемы решались за счёт выросших валютных поступлений от экспорта нефти и газа.
В 1985 году Горбачёв сделал попытку вернуться в фазу развития, ограничив цензуру, узаконив предпринимательство и пытаясь запустить сразу несколько административных кампаний: ускорение развития народного хозяйства, автоматизацию и компьютеризацию, антиалкогольную кампанию, «борьбу с нетрудовыми доходами», введение государственной приёмки и даже борьбу с коррупцией.
На деле же падение мировых цен на нефть усугубило ситуацию в экономике, уровень жизни катасторофически упал, а перемены вышли из-под контроля властей и страна вошла в этап «анархии».
Началось противостояние компартии с новыми политическими группировками и «парад суверенитетов». Литва, Латвия, Эстония, Армения, Грузия и Молдавия провозгласили независимость, при этом входившие в состав Грузии Абхазия и Южная Осетия, а также провозглашённые на части территории Молдавии Приднестровская Молдавская Республика и Гагаузия объявили о непризнании независимости Грузии и Молдавии. Между Арменией и Азербайджаном и вовсе начался вооружённый конфликт.
В августе 1991 года СССР вошёл в фазу «реакции». Группа высокопоставленных должностных лиц Советского правительства объявила о создании ГКЧП (государственного комитета по чрезвычайному положению в СССР), попытавшегося реставрировать разваливающееся на глазах государство. Всего за несколько дней ГКЧП потерпел поражение и самораспустился, а СССР де-факто умер.
В 1991-1993 году на его обломках родилась Российская Федерация - новое, демократическое государство, в котором за короткий период изменилось очень многое: появились политические свободы, многопартийная политическая система, свободная пресса, частная собственность на средства производства, открытая рыночная экономика, возможность свободно выезжать за границу и так далее. Это был первый этап жизни нового государства - очередной «рывок».
С ростом благосостояния населения всё было несколько сложнее: и тогда, и сейчас динамику ВВП РФ на 80-90% определяет всего один фактор - цена на нефть, которая пошла вверх только в 1999 году, так что лучше жить россияне стали только с этого момента.
С 1993 года Россия вошла в новый этап - «развитие». Изменения политического ландшафта стали внешне менее кардинальными, но всё ещё очень значительными. С 1993 по 1996 произошёл окончательный переход от социализма к капитализму, приватизация и передел собственности в стране.
Разумеется, не обошлось без серьезных ошибок, система давала сбои. Из ниоткуда появились олигархи, бывшая партийная номенклатура практически полностью сохранила свои места во власти, многие реформы просто не удалось довести до конца, и так далее.
Очередной этап - «застой» начался с дефолта 1998 года и прихода к власти Путина в 1999. Этот этап - самый скучный, система живёт по инерции, почти не развиваясь. Именно этот этап совпал с ростом мировых цен на нефть, что породило миф о «путинской стабильности» - золотом времени, когда ничего особенного не нужно было делать, а жизнь становилась всё лучше и лучше.
Не нужно путать «путинскую стабильность» с настоящей стабильностью, в которой рост экономики обеспечивается не потоком нефтедолларов, а высоким качеством администрирования и комфортным для бизнеса, хорошо работающим законодательством.
Итогом первого срока Путина стало создание Единой России и получение ею конституционного большинства в Госдуме в 2003 году. Это событие можно считать началом нового этапа - «бюрократии».
Пришло время чиновников всех мастей, решавших две основные задачи: личного обогащения и сохранения своего положения на вершине пищевой цепочки как можно дольше, что, разумеется, шло в разрез с декларируемыми Конституцией РФ и действующим законодательством принципами.
Источников для поддержания существования заведомо неэффективного государства в этой фазе может быть только три: продажа природных ископаемых, внешние заимствования и эксплуатация населения.
Внешние заимствования невозможны из-за санкций. Добывать нефть и газ становится всё сложнее и дороже - легкоизвлекаемые запасы заканчиваются, а добыча на шельфе слишком дорога и требует западных технологий, доступ к которым опять же ограничен из-за санкций.
Именно поэтому государство «вспомнило» о населении. . Платон, повышение пенсионного возраста, рост акцизов, пошлины на интернет-заказы за рубежом, повышение тарифов на коммунальные услуги, различные утилизационные сборы, снижение расходов на медицину и образование, повышение НДС, «заморозка» накопительной части пенсий - это всё оттуда.
Так как у этих процессов сейчас нет никаких ограничителей - правоохранительная система «отключена», а возмущение общества загоняется вглубь силовыми методами, то аппетиты бюрократии будут только расти, а напряжение в обществе усиливаться, пока не прилетит «чёрный лебедь».
«Чёрный лебедь» - это труднопрогнозируемое событие, которое резко меняет ситуацию к худшему. И прилететь такой «лебедь» сейчас может откуда угодно.
Например, может рухнуть цена на нефть. Предпосылки к этому есть уже давно, и причиной может стать что угодно - например, выход одной из стран ОПЕК из соглашения или смена власти в Венесуэле.
В 2016 году нас пугал доллар по 80, в текущей ситуации мы можем увидеть его и по 170 со всеми вытекающими - ростом цен на весь импорт, то есть практически на всё, что мы потребляем - от одежды до медикаментов.
У кого-то из попавших под санкции приближенных Путина могут сдать нервы и он сдаст всю подноготную в обмен на неприкосновенность, а РФ получит очередной убойный пакет санкций, который доконает экономику или приведет к закрытию нескольких градообразующих заводов.
Кто-то из банкиров может решить, что пора сворачиваться, выведя из банка капитал и вызвав цепную реакцию банкротств, с которой ЦБ не справится.
Наш друг Трамп может от безысходности придумать «отличный» способ обезопасить мировое сообщество от опасных игр с полонием и «Новичком», а заодно отмыться от обвинений в связи с Кремлём - организовать покушение на Путина (грохнуть Асада он уже предлагал).
Эта же мысль может прийти в голову путинскому окружению, тоскующему по своим итальянским поместьям или наоборот, считающим его слишком мягкотелым и потерявшим хватку.
Ну или бодрый пенсионер (напомню, что Путину уже 65) может , без посторонней помощи, спровоцировав борьбу за власть и хаос.
На очередном митинге из-за смердящей мусорной свалки в Подмосковье не в меру ретивый ОМОНовец может по неосторожности убить какого-нибудь старичка, а митингующие в ответ - сжечь отделение полиции со всеми там находящимися, с чего начнутся более масштабные события.
Интересно, что для США ничто из перечисленного не представляет ни малейшей угрозы, а в РФ может стать детонатором социального взрыва. Чем слабее система, тем большее число внешних событий представляют для неё опасность. А так как реальных предпосылок для улучшения ситуации нет, то рано или поздно что-то из этого обязательно случится.
Взрыв
И тогда произойдёт социальный взрыв. Варианты дальнейшего развития событий могут быть самыми разными:
В стране начнутся массовые протесты, перерастающие в вооружённые столкновения, и федеральный центр быстро потеряет контроль над регионами.
Элита начнёт эвакуацию на свои уютные виллы в тёплых странах, постаравшись сделать так, чтобы бардак в стране продолжался как можно дольше и вопрос об их экстрадиции стал не самым актуальным для страны.
С высокой вероятностью Россия потеряет Кавказ, Крым, Сахалин и Калининградскую область, с меньшей вероятностью - Сибирь.
Полиция будет распущена, суды и прокуратура - тоже. Порядок придётся обеспечивать народной милиции из числа вооружённых граждан. Уровень преступности заметно вырастет, участятся грабежи и разбойные нападения.
Наспех сформированное и раздираемое противоречиями правительство переходного периода с изумлением обнаружит, что золотовалютные резервы существуют только на бумаге, а затем уйдёт в отставку. А потом ещё одно, и ещё.
По стране прокатится волна национализаций, работа многих производств будет парализована. Экономику будет лихорадить, а курс рубля рухнет. Полки магазинов опустеют, Америка грустно вздохнёт и начнёт собирать окорочка для гуманитарной помощи.
Журналисты ошалеют от внезапно свалившейся на них свободы и на Первом канале появятся, наконец, честные новости. Записные пропагандисты переобуются на лету и попробуют вписаться в новую реальность.
Бывшая системная оппозиция не найдёт ничего лучшего, как обвинить Навального в попытке установления диктатуры и погрязнет в выяснении, кто из них самый безупречный, зато коммунисты неожиданно его поддержат. В Россию вернётся Ходорковский, но всем будет не до него.
Что конкретно будет происходить и что именно в итоге возникнет на руинах современной Российской Федерации, сейчас предсказать невозможно, но чем дольше система просуществует в текущем виде, тем больше ресурсов она пустит на ветер, тем глубже окажется деградация инфраструктуры, общественных институтов, науки, образования, человеческих ресурсов, и тем сложнее будет строить на обломках что-то хорошее.
И ещё одно можно сказать абсолютно точно: когда система рухнет, уйдут в прошлое это томительное ожидание конца и страх перед неизвестностью, а на душе станет легче. Потому что конец государства - это всегда и новое начало, дающее надежду на лучшее.
Однажды репортер голландского телевидения спросил меня после лекции о живой компании: «Почему так важно, чтобы Shell выжила?»
Вопрос застал меня врасплох. Для меня было естественным, что компании стремятся к выживанию. Ничего другого я не встречал. Компании стараются продолжать жить и расти так долго, как можно.
Но репортер не спрашивал о намерениях компании. Он подвергал сомнению ее ценность. Что такого особенного в Shell или в любой другой компании, чтобы она продолжала обременять собой землю? Почему она должна продолжать существовать после того, как ее полезность для человечества уменьшается или пропадает?
Вопрос особенно актуален в эпоху, когда институциональные акционеры и корпоративные захватчики санкционируют покупку компаний и дробление их на части. Мы выбрасываем старый автомобиль. Итак, почему не выбросить компанию? Это правомерный вопрос, если считать компанию экономической. Тогда это машина для производства продукции, или денег и прибыли.
Но если это живая компания, то это персона со встроенным в нее человеческим сообществом. А люди не считают этичным выбрасывать на свалку персону или сообщество. Все живые существа имеют право на существование. На чисто биологическом уровне вопрос даже не ставится. В природе тот, кто выжил, имеет право на жизнь.
Компании, так уж случилось, имеют огромную волю к жизни. Мы редко слышим о компании, совершившей самоубийство. Это может быть сделано; все, что требуется, - распродать активы и вернуть деньги акционерам. При ликвидации твердое тело компании в буквальном смысле превращается в текучий (оборотный) капитал. Я убежден, что добровольные самоубийства среди компаний значительно более редки, чем среди людей.
Трудно представить, что корпоративное самоубийство может быть совершено с достоинством. Действительно, когда затрагивается тема ликвидации, многие правления отказываются обсуждать ее. Они знают, что на компанию, по существу, возложена задача выживания.
Правда, иногда частичное самоубийство предусмотрено - во имя возвращения компании акционерам. Руководители Exxon в 1980-е годы взвинтили стоимость своих акций, тратя ежегодно до $2,5 млрд из денег компании на выкуп ее собственных акций. У них было больше наличных денег, чем они могли выгодно вложить в свой основной бизнес. Возможно, правильной аналогией является не попытка самоубийства, а медленное рассеяние. И все же Exxon достаточно велика и богата, чтобы позволить себе такие эпизоды; другие компании оказались бы не просто ослаблены, но подверглись опасности.
По всей вероятности, организация предпочтет оставаться живой, даже когда цель ее существования исчезает. В Соединенном Королевстве существовала очень активная, выступавшая против апартеида организация, которая провела большое собрание после избрания Нельсона Манделы президентом Южной Африки. Ясно, что апартеид больше не представлял угрозу. Поэтому организация решила бороться с международным расизмом. Все что угодно, лишь бы оставаться в живых! Большинство компаний стремятся к жизни с равными страстью и рвением.
Сам по себе, однако, этот аргумент может быть недостаточным, чтобы убедить людей вроде голландского журналиста. Более сильный аргумент рождается, когда мы смотрим на издержки для общества и всех нас, сопровождающие преждевременную кончину корпорации.
Цена смерти компании
Вот что происходит, когда компания умирает:
Сообщество людей, связанных с компанией, разрушается. Люди теряют работу и оказываются брошенными на произвол судьбы.
Долг компании перед предыдущими поколениями, отдававшими себя ее будущему, больше не может быть исполнен.
И составляющие компании - ее клиенты и поставщики - сиротеют.
Это особенно острая проблема для развивающихся стран, где частные компании порой представляют собой значительную часть инфраструктуры страны. В некоторых африканских странах Shell обеспечивала треть всех нефтяных поставок. Общественное устройство страны распалось бы, если бы мы остановились. Разумеется, другая компания взяла бы на себя эту функцию, но это все равно потребовало бы мучительно трудного переходного периода -особенно если причины смерти Shell не имели бы отношения к ее деятельности в этой стране. Стране будет трудно оправиться от шока.
Люди, действительно, горюют, когда компания умирает. Преждевременная смерть означает ненужные страдания в окружении скончавшейся компании. Кончина компании вызывает крушения, потерю ценностей и моральную и физическую опасность - как для людей, так и для других компаний. Доказательством служат фабричные городки в Новой Англии или последствия умирания промышленности в центральной части Англии. В разгар Великой депрессии 60 лет назад британский писатель Дж. Б. Пристли следующим образом сформулировал потребность в непрерывности бизнеса в своем «Английском путешествии»*:
«Отрасль должна была быть «рационализирована»; и National Shipbilders" Security, Ltd. приступила к скупке и последующему закрытию того, что было известно как «избыточные» верфи... Стоктон и остальные были бесполезны в качестве центров для новых предприятий. Они были брошены загнивать. И это, возможно, не имело бы большого значения, поскольку кирпичи и раствор этих городов не являются священными, если бы не один факт. В этих местах, оставленных загнивать, есть живущие там люди. Некоторые из этих людей загнивают тоже. Такие люди кажутся просмотренными; или, возможно, они были приняты по ошибке за кусочки старого аппарата, оставленного ржаветь и разрушаться. Вы можете проделать отличную работу, объявив Стоктонские верфи «избыточными», но вы не можете притвориться, что все мужчины, работавшие в свое время на этих верфях, тоже просто «избыточны» ... планирование не приняло во внимание единственный пункт, действительно имеющий значение - людей»6.
Этот тип разрушения сообщества часто описывается как врожденная черта капитализма или обратная сторона деятельности многонациональных компаний. Но в действительности это феномен, имеющий место всякий раз, когда живая компания деградирует до чисто экономической компании и затем исчезает. Если бы намного большее число компаний жили несколько дольше, мы бы видели намного меньше таких сцен.
Преждевременная кончина компании практически наверняка наносит ущерб акционерам. Текущая стоимость в среднем 50 лет максимизированных прибылей скорее всего ниже, чем сегодняшняя стоимость 200 лет умеренных прибылей, вкупе с расширением деятельности компании во все сферы, для которых она способна развить потенциал.
Коллинз и Поррас нашли убедительное свидетельство этого в своем исследовании компаний, обладающих видением:
«Компании с видением показывают выдающиеся долгосрочные результаты... $1, инвестированный в акционерный капитал компаний с видением 1 января 1926 года, с последующим реинвестированием всех дивидендов, вырос бы до $6356 ... что более чем в пятнадцать раз превышает отдачу рынка в целом»7.
Рассмотрим в свете этого аргумент, что компаниям следует делать приоритетом прибыль на привлеченный капитал для акционеров. В пятнадцать раз большая стоимость акционерного капитала доступна, если не ставить прибыльность на первое место.
Снижение уровня корпоративной смертности, похоже, было бы выгодно для всех сторон: членов, поставщиков и подрядчиков, местного сообщества и акционеров. Если вы руководитель, выбор за вами: управление компанией, приносящей максимальную прибыль, и существующей 30 или 40 лет; или управление компанией, которая профессионально занимается своим делом и является «хорошим гражданином», остающимся в гармонии с меняющимся миром, и создание наследия, которое сохранится долгие десятилетия и в довершение всего принесет большее вознаграждение акционерам.
К сожалению, даже великие компании могут стареть, уступать свое место молодым, а порой и вовсе умирать.
На сегодняшний день очень серьезный кризис переживают три очень известных компании — это Kodak , Nokia и RIM (BlackBerry) . Причина их ослабления одна и та же — не успели вовремя подготовиться к новым реалиям. Современный рынок слишком динамичен и нужно быть готовым все время изменяться, все время предлагать новые решения.
Крах компании чем-то напоминает гибель государства. Часто страдают не только её работники, но и посторонние люди. Так, после крушения крупнейшего в США энергетика Enron , многие люди потеряли свои сбережения, хранившиеся в ценных бумагах компании. Страдают и более мелкие компании, чья деятельность была связана с банкротом.
Например, от ухудшения положения у RIM пострадали работники производителя электроники Quanta, который вынужден был уволить 1000 человек в связи с резким сокращением заказов.
Примером окончательно канувшей в Лету компании может служить и Pan American , некогда крупнейший в США авиаперевозчик. Резкий скачек цен на топливо во время войны в Персидском заливе 1991 года оказался фатальным. Активы компании были буквально растащены по частям конкурентами.
Сильно пострадавшие, после того как лопнул ипотечный пузырь, американские банки Lehman Brothers и были за бесценок поглощены конкурентами, расширившими сферы влияния (кстати, крах этих банков послужил одной из причин обрушения рынка в 2008 году).
Впрочем, до полной гибели редко доходит. Чаще всего сильно ослабевшего конкурента просто поглощает компания, заинтересованная в расширении рынка сбыта или определенных патентах. Например, компанию Palm поглотила Hewlett-Packard , заинтересованная в ряде технологий.
А в случае с недавно обанкротившейся канадской Nortel можно было наблюдать настоящий дележ добычи между компаниями, желавшими отхватить куски пожирнее.
Ослабление компании далеко не всегда заканчивается её гибелью. Всегда есть шанс все исправить. Процесс этот сложный, но вполне осуществимый. Классический пример — Apple . В средине 90-х годов прошлого века казалось, что гибель этой компании неотвратима. Однако, правильные действия руководства помогли ей не только остаться на плаву, но и вырваться в лидеры.
Процесс восстановления может быть очень мучительным. Чаще всего он неизбежно связан с закрытием множества старых проектов, увольнением тысяч сотрудников. Так, Nokia недавно начала приводить в исполнение план, согласно которому будут уволено 7500 человек по всему миру.
Строить предположения — дело неблагодарное, но очень интересное. И в случае с Kodak, Nokia и RIM можно предположить, что тяжелее всех придется первому. Стоимость акций Kodak очень мала (на момент написания статьи — 1,12 доллара), а бренд давно уже растратил былую славу. И хотя заявляется, что банкротство никто объявлять не будет, скореевсего компанию просто распродадут по частям.
У Nokia все еще имеется немало поклонников по всему миру, к тому же, финская компания может удержаться на плаву (о лидерстве в ближайшие несколько лет речь уже не идет) благодаря сотрудничеству с Microsoft. Но рынок — он непредсказуем.