Ханс Кристиан Андерсен

Ромашка

Вот послушайте-ка!

За городом, у дороги, стояла дача. Вы, верно, видели ее? Перед ней еще небольшой садик, обнесенный крашеною деревянною решеткой. Неподалеку от дачи, у самой канавы, росла в мягкой зеленой траве ромашка. Солнечные лучи грели и ласкали ее наравне с роскошными цветами, которые цвели на клумбах перед дачей, и наша ромашка росла не по дням, а по часам. В одно прекрасное утро она распустилась совсем – желтое, круглое, как солнышко, сердечко ее было окружено сиянием ослепительно-белых мелких лучей-лепестков. Ромашку ничуть не заботило, что она такой бедненький, простенький цветочек, которого никто не видит и не замечает в густой траве; нет, она была довольна всем, жадно тянулась к солнцу, любовалась им и слушала, как поет где-то высоко-высоко в небе жаворонок.

Ромашка была так весела и счастлива, точно сегодня было воскресенье, а на самом-то деле был всего только понедельник; пока все дети смирно сидели на школьных скамейках и учились у своих наставников, наша ромашка тоже смирно сидела на своем стебельке и училась у ясного солнышка и у всей окружающей природы, училась познавать благость божью. Ромашка слушала пение жаворонка, и ей казалось, что в его громких, красивых песнях звучит как раз то, что таится у нее на сердце; поэтому ромашка смотрела на счастливую птичку с каким-то особым почтением, но ничуть не завидовала ей и не печалилась, что сама не может ни летать, ни петь. «Я ведь вижу и слышу все! – думала она. – Солнышко меня ласкает, ветерок целует! Как я счастлива!»

В садике цвело множество пышных, гордых цветов, и чем меньше они благоухали, тем больше важничали. Пионы так и раздували щеки – им все хотелось стать побольше роз; да разве в величине дело? Пестрее, наряднее тюльпанов никого не было, они отлично знали это и старались держаться возможно прямее, чтобы больше бросаться в глаза. Никто из гордых цветов не замечал маленькой ромашки, росшей где-то у канавы. Зато ромашка часто заглядывалась на них и думала: «Какие они нарядные, красивые! К ним непременно прилетит в гости прелестная певунья птичка! Слава богу, что я расту так близко и увижу все, налюбуюсь вдоволь!» Вдруг раздалось «квир-квир-вит!», и жаворонок спустился… не в сад к пионам и тюльпанам, а прямехонько в траву, к скромной ромашке! Ромашка совсем растерялась от радости и просто не знала, что ей думать, как быть!

Птичка прыгала вокруг ромашки и распевала: «Ах, какая славная мягкая травка! Какой миленький цветочек в серебряном платьице, с золотым сердечком!» Желтое сердечко ромашки и в самом деле сияло, как золотое, а ослепительно-белые лепестки отливали серебром.

Ромашка так была счастлива, так рада, что и сказать нельзя. Птичка поцеловала ее, спела ей песенку и опять взвилась в синее небо. Прошла добрая четверть часа, пока ромашка опомнилась от такого счастья. Радостно-застенчиво глянула она на пышные цветы – они ведь видели, какое счастье выпало ей на долю, кому же и оценить его, как не им! Но тюльпаны вытянулись, надулись и покраснели с досады, а пионы прямо готовы были лопнуть! Хорошо еще, что они не умели говорить – досталось бы от них ромашке! Бедняжка сразу поняла, что они не в духе, и очень огорчилась.

В это время в садике показалась девушка с острым блестящим ножом в руках. Она подошла прямо к тюльпанам и принялась срезать их один за другим. Ромашка так и ахнула. «Какой ужас! Теперь им конец!» Срезав цветы, девушка ушла, а ромашка порадовалась, что росла в густой траве, где ее никто не видел и не замечал. Солнце село, она свернула лепестки и заснула, но и во сне все видела милую птичку и красное солнышко.

Утром цветок опять расправил лепестки и протянул их, как дитя ручонки, к светлому солнышку. В ту же минуту послышался голос жаворонка; птичка пела, но как грустно! Бедняжка попалась в западню и сидела теперь в клетке, висевшей у раскрытого окна. Жаворонок пел о просторе неба, о свежей зелени полей, о том, как хорошо и привольно было летать на свободе! Тяжело-тяжело было у бедной птички на сердце – она была в плену!

Ромашке всей душой хотелось помочь пленнице, но чем? И ромашка забыла и думать о том, как хорошо было вокруг, как славно грело солнышко, как блестели ее серебряные лепестки; ее мучила мысль, что она ничем не могла помочь бедной птичке.

Вдруг из садика вышли два мальчугана; у одного из них в руках был такой же большой и острый нож, как тот, которым девушка срезала тюльпаны. Мальчики подошли прямо к ромашке, которая никак не могла понять, что им тут было нужно.

– Вот здесь можно вырезать славный кусок дерна для нашего жаворонка! – сказал один из мальчиков и, глубоко запустив нож в землю, начал вырезать четырехугольный кусок дерна; ромашка очутилась как раз в середине его.

– Давай вырвем цветок! – сказал другой мальчик, и ромашка затрепетала от страха: если ее сорвут, она умрет, а ей так хотелось жить! Теперь она могла ведь попасть к бедному пленнику!

– Нет, пусть лучше останется! – сказал первый из мальчиков. – Так красивее!

И ромашка попала в клетку к жаворонку.

Бедняжка громко жаловался на свою неволю, метался и бился о железные прутья клетки. А бедная ромашка не умела говорить и не могла утешить его ни словечком. А уж как ей хотелось! Так прошло все утро.

– Тут нет воды! – жаловался жаворонок… – Они забыли дать мне напиться, ушли и не оставили мне ни глоточка воды! У меня совсем пересохло в горлышке! Я весь горю, и меня знобит! Здесь такая духота!

Ах, я умру, не видать мне больше ни красного солнышка, ни свежей зелени, ни всего божьего мира!

Чтобы хоть немного освежиться, жаворонок глубоко вонзил клюв во влажный прохладный дерн, увидал ромашку, кивнул ей головой, поцеловал и сказал:

– И ты завянешь здесь, бедный цветок! Тебя да этот клочок зеленого дерна – вот что они дали мне взамен всего мира! Каждая травинка должна быть для меня теперь зеленым деревом, каждый твой лепесток – благоухающим цветком. Увы! Ты только напоминаешь мне, чего я лишился!

«Ах, чем бы мне утешить его!» – думала ромашка, но не могла шевельнуть ни листочком и только все сильнее и сильнее благоухала.

Жаворонок заметил это и не тронул цветка, хотя повыщипал от жажды всю траву.

Вот и вечер пришел, а никто так и не принес бедной птичке воды. Тогда она распустила свои коротенькие крылышки, судорожно затрепетала ими и еще несколько раз жалобно пропищала:

– Пить! Пить!

Потом головка ее склонилась набок, и сердечко разорвалось от тоски и муки.

Ромашка также не могла больше свернуть своих лепестков и заснуть, как накануне: она была совсем больна и стояла, грустно повесив головку.

Только на другое утро пришли мальчики и, увидев мертвого жаворонка, горько-горько заплакали, потом вырыли ему могилку и всю ее украсили цветами, а самого жаворонка положили в красивую красненькую коробочку – его хотели похоронить по-царски! Бедная птичка! Пока она жила и пела, они забывали о ней, дали ей умереть от жажды в клетке, а теперь устраивали ей пышные похороны и проливали над ее могилкой горькие слезы!

Дерн с ромашкой был выброшен на пыльную дорогу; никто и не подумал о ней, хотя она больше всех любила бедную птичку и всем сердцем желала ее утешить.

Ханс Кристиан Андерсен

Девочка со спичками

Как холодно было в этот вечер! Шел снег, и сумерки сгущались. А вечер был последний в году - канун Нового года. В эту холодную и темную пору по улицам брела маленькая нищая девочка с непокрытой головой и босая. Правда, из дому она вышла обутая, но много ли было проку в огромных старых туфлях? Туфли эти прежде носила ее мать - вот какие они были большие,- и девочка потеряла их сегодня, когда бросилась бежать через дорогу, испугавшись двух карет, которые мчались во весь опор. Одной туфли она так и не нашла, другую утащил какой-то мальчишка, заявив, что из нее выйдет отличная люлька для его будущих ребят.

Вот девочка и брела теперь босиком, и ножки ее покраснели и посинели от холода. В кармане ее старенького передника лежало несколько пачек серных спичек, и одну пачку она держала в руке. За весь этот день она не продала ни одной спички, и ей не подали ни гроша. Она брела голодная и продрогшая и так измучилась, бедняжка!

Снежинки садились на ее длинные белокурые локоны, красиво рассыпавшиеся по плечам, но она, право же, и не подозревала о том, что они красивы. Изо всех окон лился свет, на улице вкусно пахло жареным гусем - ведь был канун Нового года. Вот о чем она думала!

Наконец девочка нашла уголок за выступом дома. Тут она села и съежилась, поджав под себя ножки. Но ей стало еще холоднее, а вернуться домой она не смела: ей ведь не удалось продать ни одной спички, она не выручила ни гроша, а она знала, что за это отец прибьет ее; к тому же, думала она, дома тоже холодно; они живут на чердаке, где гуляет ветер, хотя самые большие щели в стенах и заткнуты соломой и тряпками.

Ручонки ее совсем закоченели. Ах, как бы их согрел огонек маленькой спички! Если бы только она посмела вытащить спичку, чиркнуть ею о стену и погреть пальцы! Девочка робко вытянула одну спичку и… чирк! Как спичка вспыхнула, как ярко она загорелась! Девочка прикрыла ее рукой, и спичка стала гореть ровным светлым пламенем, точно крохотная свечечка.

Удивительная свечка! Девочке почудилось, будто она сидит перед большой железной печью с блестящими медными шариками и заслонками. Как славно пылает в ней огонь, каким теплом от него веет! Но что это? Девочка протянула ноги к огню, чтобы погреть их, - и вдруг… пламя погасло, печка исчезла, а в руке у девочки осталась обгорелая спичка.

Она чиркнула еще одной спичкой, спичка загорелась, засветилась, и когда ее отблеск упал на стену, стена стала прозрачной, как кисея. Девочка увидела перед собой комнату, а в ней стол, покрытый белоснежной скатертью и уставленный дорогим фарфором; на столе, распространяя чудесный аромат, стояло блюдо с жареным гусем, начиненным черносливом и яблоками! И всего чудеснее было то, что гусь вдруг спрыгнул со стола и, как был, с вилкой и ножом в спине, вперевалку заковылял по полу. Он шел прямо к бедной девочке, но… спичка погасла, и перед бедняжкой снова встала непроницаемая, холодная, сырая стена.

Девочка зажгла еще одну спичку. Теперь она сидела перед роскошной рождественской елкой. Эта елка была гораздо выше и наряднее той, которую девочка увидела в сочельник, подойдя к дому одного богатого купца и заглянув в окно. Тысячи свечей горели на ее зеленых ветках, а разноцветные картинки, какими украшают витрины магазинов, смотрели на девочку. Малютка протянула к ним руки, но… спичка погасла. Огоньки стали уходить все выше и выше и вскоре превратились в ясные звездочки. Одна из них покатилась по небу, оставив за собой длинный огненный след.

«Кто-то умер», - подумала девочка, потому что ее недавно умершая старая бабушка, которая одна во всем мире любила ее, не раз говорила ей: «Когда падет звездочка, чья-то душа отлетает к богу».

Девочка снова чиркнула о стену спичкой и, когда все вокруг осветилось, увидела в этом сиянии свою старенькую бабушку, такую тихую и просветленную, такую добрую и ласковую.

Бабушка, - воскликнула девочка, - возьми, возьми меня к себе! Я знаю, что ты уйдешь, когда погаснет спичка, исчезнешь, как теплая печка, как вкусный жареный гусь и чудесная большая елка!

И она торопливо чиркнула всеми спичками, оставшимися в пачке, - вот как ей хотелось удержать бабушку! И спички вспыхнули так ослепительно, что стало светлее, чем днем. Бабушка при жизни никогда не была такой красивой, такой величавой. Она взяла девочку на руки, и, озаренные светом и радостью, обе они вознеслись высоко-высоко - туда, где нет ни голода, ни холода, ни страха, - они вознеслись к богу.

Морозным утром за выступом дома нашли девочку: на щечках ее играл румянец, на губах - улыбка, но она была мертва; она замерзла в последний вечер старого года. Новогоднее солнце осветило мертвое тельце девочки со спичками; она сожгла почти целую пачку.

Девочка хотела погреться, - говорили люди. И никто не знал, какие чудеса она видела, среди какой красоты они вместе с бабушкой встретили Новогоднее Счастье.

Василий Сухомлинский

Как Белочка Дятла спасла

Среди зимы потеплело, пошел дождь, а потом снова ударил мороз.

Покрылись деревья льдом, обледенели шишки на елках. Нечего есть Дятлу: сколько ни стучит о лед, до коры не достучится. Сколько ни бьет клювом шишку, зернышки не вылущиваются.

Сел Дятел на ель и плачет. Падают горячие слезы на снег, замерзают.

Увидела Белочка из гнезда – Дятел плачет. Прыг, прыг, прискакала к Дятлу.

– Почему это ты, Дятел, плачешь?

– Нечего есть, Белочка…

Жалко стало Белочке Дятла. Вынесла она из дупла большую еловую шишку. Положила между стволом и веткой. Сел Дятел возле шишки и начал молотить клювом.

А Белочка сидит возле дупла и радуется. И бельчата в дупле радуются. И солнышко радуется.

Василий Сухомлинский

Девочка и Синичка

Пришла холодная зима.

Маленькая девочка Наташа повесила на яблоньку кормушку для Синички и каждый день приносила жареные семена конопли. Синичка ждала девочку. Наташа радостно улыбалась, Синичка пела ей песенку и клевала семена.

Весной Синичка сказала девочке:

– Теперь не приноси мне корм. Я сама найду себе что поесть. До свидания – до зимы!

– До свидания, Синичка.

Снова пришла зима. Все засыпало снегом. Прилетела Синичка к кормушке, а в кормушке тоже снег.

Тревожно стало Синичке. Спрашивает она у яблоньки:

– Яблонька, скажи, почему нет Наташи? Неужели она забыла обо мне?

– Нет, она не забыла. Она больна.

Тяжело стало на душе у Синички. Села она на веточку и думает: «Полечу к девочке. Надо чем-то обрадовать ее, принести ей подарок. Но где я возьму подарок? Кругом снег, снег, снег».

И тогда решила Синичка принести Наташе песню. Прилетела к ее дому, влетела в форточку, села у постели больной Наташи и запела.

Наташе стало легче.

Василий Сухомлинский

Лисичкины фонарики

Однажды хитрая Лисичка возвращалась домой. Шла она лесом. Была ночь. Темно-темно в лесу – ничего не видно.

Стукнулась Лисичка лбом о дуб, и так больно ей. Вот она и думает:

«Надо как-то дорогу в лесу осветить». Нашла пенек-светлячок. Светится пенек-светлячок в темноте. Взяла Лисичка кусочки пенька-светлячка и разложила на своем пути. Засветились белые фонарики. Стало в лесу видно, даже Сыч удивился: «Что это такое? Неужели ночью день наступил?»

Хитрая Лисичка идет лесом и улыбается.

А Зайчик за дуб спрятался и выглядывает.

Каждый свое получил

Эстонская сказка

Шел однажды по дороге бедный старик прохожий. А время было уже вечернее, смеркалось.

Решил прохожий зайти в ближайший дом, попроситься на ночлег.

Стукнул в окошко большого дома:

– Пустите переночевать!

Вышла из дома хозяйка-богачка и давай бранить прохожего, давай кричать на него.

– Сейчас, – кричит, – собак с цепи спущу! Узнаешь, какой у меня ночлег! Поди прочь!

– Эй, хозяева, приютите меня на одну ночку!

– Входи, входи! – приветливо отозвалась хозяйка. – Ночуй, только не взыщи: тесно у меня очень.

Вошел прохожий в дом и видит: бедно в доме, ребятишек много, рубашонки на всех рваные.

– Почему же это у тебя ребята в таких лохмотьях ходят? – спрашивает прохожий. – Почему ты им новые рубашки не сошьешь?

– Куда там! – отвечает женщина. – Муж у меня умер, одна я ребят ращу, где уж мне им новые рубашки шить!.. У нас и на хлеб денег нет.

Выслушал ее прохожий, ни слова в ответ не сказал. А хозяйка собрала на стол ужин и стала звать прохожего:

– Садись, поешь с нами!

– Нет, – отвечает прохожий, – не хочу. Сыт я, недавно поел.

Развязал он свою сумку, достал все, что было съестного, и, сам угостил ребят. А потом улегся и сейчас же заснул.

Рано утром старик проснулся, поблагодарил хозяйку за ночлег и сказал на прощанье:

– Все, что ты начнешь делать с утра, будешь делать до вечера!

Не поняла женщина слов прохожего и внимания на них не обратила.

Проводила она старика до калитки, вернулась домой и подумала:

«Ну, если даже этот бедняк говорит, что мои дети оборвыши, то что же могут сказать другие!»

И решила она сшить из остатков полотна, которое у нее было, хоть одну рубашку. Отправилась к богатой соседке и попросила у нее аршин, чтобы вымерить полотно: хватит ли его хоть на одну рубашку?

Возвратилась бедная женщина от соседки и тотчас же отправилась в кладовую.

Взяла с полки кусок полотна и стала его мерить. Она мерит, а кусок все длиннее становится, все конца не видно… Целый день мерила и только вечером домерила до конца.

Ну, теперь и ей самой и всем ее ребятам на всю жизнь хватит полотна для рубашек.

«Так вот о чем говорил мне утром прохожий!» – догадалась бедная женщина.

Вечером она отнесла аршин богатой соседке и рассказала ей без утайки, как она по слову прохожего получила полную кладовую полотна.

– Ах, зачем я этого прохожего не пустила ночевать! – подумала богачка и закричала:

– Эй, работник! Запряги-ка поскорее лошадь! Скачи вслед за нищим! Во что бы то ни стало привези его сюда! Бедным надо помогать не скупясь! Я всегда это говорила!

Работник тотчас же поехал разыскивать старика прохожего. Только на следующий день он нагнал его. Но старик не захотел возвращаться.

Загоревал работник и говорит:

– Ну, беда мне: не привезу тебя – выгонит меня хозяйка и жалованье не отдаст…

– Не горюй, паренек, – отвечает старик, – так и быть, поеду с тобой!

Сел в повозку и поехал.

А богачка у ворот стоит, ждет не дождется. Встретила старика с поклонами, с улыбками, провела в дом, напоила, накормила, на мягкую постель уложила:

– Ложись, дедушка, отдыхай, милый!

Прожил старик прохожий у богачки день, прожил другой, прожил третий. Ест, пьет, спит, трубочку курит. Хозяйка его угощает, ласковые слова ему говорит, а сама злится, думает: «И когда только этот старый негодник уберется отсюда!..»

А прогнать старика не смеет – боится: прогонишь его, тогда все хлопоты даром пропадут.

На четвертый день, к великой ее радости, рано утром прохожий стал собираться в дорогу. Богачка вышла его проводить. Идет старик к воротам, а сам молчит. Вышли за ворота – и опять ни словечка. Не вытерпела и говорит:

– Скажи-ка ты что мне делать сегодня?

Посмотрел на нее прохожий и сказал:

– Все, что начнешь делать с утра, будешь делать до вечера!

Вбежала богачка в дом, схватила аршин, чтобы мерить полотно. Но тут она громко чихнула – так громко, что куры на дворе в испуге разлетелись в разные стороны.

И чихала она весь день, не останавливаясь:

– Ап-чхи! Ап-чхи! Ап-чхи!

Ни пить, ни есть, ни отвечать на вопросы богачка не могла. Только и слышно было:

– Ап-чхи! Ап-чхи! Ап-чхи!

И только когда солнце закатилось и совсем стемнело, перестала она чихать.

Эмма Мошковская

Кто самый добрый

Когда было соревнование – «Кто самый сильный», пришли все звери, и Маленькая Беленькая Собачка тоже пришла, и она очень волновалась, потому что если Лев победит Тигра, то Тигру будет обидно! И когда Лев победил Тигра только потому, что Тигр поскользнулся на банановой корке, Маленькая Беленькая Собачка подбежала к Тигру и сказала, что – ничего, что в следующий раз он победит! Надо только побольше тренироваться! И если никто не хочет, чтоб Тигр на нем тренировался, то ведь есть Маленькая Беленькая Собачка! Она, правда, не великий зверь, но мускулы у нее есть! И она показала свои мускулы. И хотя Тигр только посмеялся над этими мускулами, все-таки ему было приятно, и он уже не так горевал. Он даже согласился остаться на соревнование «Кто самый красивый». Маленькая Беленькая Собачка тоже осталась. Как не остаться, если у Райской Птички как раз сегодня плохой цвет лица и победит этот воображала Павлин, Райской Птичке будет обидно! Она такая чувствительная! И как же не подбежать и не сказать: «Что вы! Не плачьте! От этого бывают морщинки… И вообще не в красоте счастье! Посмотрите на меня и вы убедитесь!»

И все так и было… Райская Птичка улыбнулась и дала честное южноамериканское, что больше не будет. Больше не будет огорчаться по пустякам и вместе с Маленькой Беленькой Собачкой пойдет на соревнование «Кто самый умный».

Питон, конечно, был самый умный, но он плохо выспался, и потом у него была больна мама… и он проиграл. И это просто счастье, что тут была Маленькая Беленькая Собачка, потому что к Питону больше никто не подошел, а все столпились возле Слона, который и без того был счастлив.

И вот подошло время последнего соревнования – «Кто самый добрый», и все уже устали и проголодались, а ведь этот день был очень жаркий, а ведь не у всех были зонтики…

И Маленькая Беленькая Собачка предложила не устраивать этого соревнования.

И все охотно согласились. И вот все пошли обедать, и спать, и купаться в бассейне. И с тех пор… с тех пор известно, кто САМЫЙ СИЛЬНЫЙ, И САМЫЙ КРАСИВЫЙ, И САМЫЙ УМНЫЙ.

А КТО САМЫЙ-САМЫЙ ДОБРЫЙ – ТАК ДО СИХ ПОР И НЕ ИЗВЕСТНО.

Константин Паустовский

Теплый хлеб

Когда кавалеристы проходили через деревню Бережки, немецкий снаряд разорвался на околице и ранил в ногу вороного коня. Командир оставил раненого коня в деревне, а отряд ушел дальше, пыля и позванивая удилами, – ушел, закатился за рощи, за холмы, где ветер качал спелую рожь.

Коня взял к себе мельник Панкрат. Мельница давно не работала, но мучная пыль навеки въелась в Панкрата. Она лежала серой коркой на его ватнике и картузе. Из-под картуза посматривали на всех быстрые глаза мельника. Панкрат был скорый на работу, сердитый старик, и ребята считали его колдуном.

Панкрат вылечил коня. Конь остался при мельнице и терпеливо возил глину, навоз и жерди – помогал Панкрату чинить плотину.

Панкрату трудно было прокормить коня, и конь начал ходить по дворам побираться. Постоит, пофыркает, постучит мордой в калитку, и, глядишь, ему вынесут свекольной ботвы, или черствого хлеба, или, случалось даже, сладкую морковку. По деревне говорили, что конь ничей, а вернее – общественный, и каждый считал своей обязанностью его покормить. К тому же конь – раненый, пострадал от врага.

Жил в Бережках со своей бабкой мальчик Филька, по прозвищу Ну Тебя. Филька был молчаливый, недоверчивый, и любимым его выражением было: «Да ну тебя!» Предлагал ли ему соседский мальчишка походить на ходулях или поискать позеленевшие патроны, Филька отвечал сердитым басом: «Да ну тебя! Ищи сам!» Когда бабка выговаривала ему за неласковость, Филька отворачивался и бормотал: «Да ну тебя! Надоела!»

Зима в этот год стояла теплая. В воздухе висел дым. Снег выпадал и тотчас таял. Мокрые вороны садились на печные трубы, чтобы обсохнуть, толкались, каркали друг на друга. Около мельничного лотка вода не замерзала, а стояла черная, тихая, и в ней кружились льдинки.

Панкрат починил к тому времени мельницу и собирался молоть хлеб, – хозяйки жаловались, что мука кончается, осталось у каждой на два-три дня, а зерно лежит немолотое.

В один из таких теплых серых дней раненый конь постучал мордой в калитку к Филькиной бабке. Бабки не было дома, а Филька сидел за столом и жевал кусок хлеба, круто посыпанный солью.

Филька нехотя встал, вышел за калитку. Конь переступил с ноги на ногу и потянулся к хлебу. «Да ну тебя! Дьявол!» – крикнул Филька и наотмашь ударил коня по губам. Конь отшатнулся, замотал головой, а Филька закинул хлеб далеко в рыхлый снег и закричал:

– На вас не напасешься, на христарадников! Вон твой хлеб! Иди, копай его мордой из-под снега! Иди, копай!

И вот после этого злорадного окрика и случилось в Бережках те удивительные дела, о каких и сейчас люди говорят, покачивая головами, потому что сами не знают, было ли это, или ничего такого и не было.

Слеза скатилась у коня из глаз. Конь заржал жалобно, протяжно, взмахнул хвостом, и тотчас в голых деревьях, в изгородях и печных трубах завыл, засвистел пронзительный ветер, вздул снег, запорошил Фильке горло, Филька бросился обратно в дом, но никак не мог найти крыльца – так уже мело кругом и хлестало в глаза. Летела по ветру мерзлая солома с крыш, ломались скворечни, хлопали оторванные ставни. И все выше взвивались столбы снежной пыли с окрестных полей, неслись на деревню, шурша, крутясь, перегоняя друг друга.

Филька вскочил наконец в избу, припер дверь, сказал: «Да ну тебя!» – и прислушался. Ревела, обезумев, метель, но сквозь ее рев Филька слышал тонкий и короткий свист, – так свистит конский хвост, когда рассерженный конь бьет им себя по бокам.

Метель начала затихать к вечеру, и только тогда смогла добраться к себе в избу от соседки Филькина бабка. А к ночи небо зазеленело, как лед, звезды примерзли к небесному своду, и колючий мороз прошел по деревне. Никто его не видел, но каждый слышал скрип его валенок по твердому снегу, слышал, как мороз, озоруя, стискивал толстые бревна в стенах, и они трещали и лопались.

Бабка, плача, сказала Фильке, что наверняка уже замерзли колодцы и теперь их ждет неминучая смерть. Воды нет, мука у всех вышла, а мельница работать теперь не сможет, потому что река застыла до самого дна. Филька тоже заплакал от страха, когда мыши начали выбегать из подпола и хорониться под печкой в соломе, где еще оставалось немного тепла. «Да ну вас! Проклятые!» – кричал он на мышей, но мыши все лезли из подпола. Филька забрался на печь, укрылся тулупчиком, весь трясся и слушал причитания бабки.

– Сто лет назад упал на нашу округу такой же лютый мороз, – говорила бабка. – Заморозил колодцы, побил птиц, высушил до корня лес и сады. Десять лет после того не цвели ни деревья, ни травы. Семена в земле пожухли и пропали. Голая стояла наша земля. Обегал ее стороной всякий зверь – боялся пустыни.

– Отчего же стрясся тот мороз? – спросил Филька.

– От злобы людской, – ответила бабка. – Шел через нашу деревню старый солдат, попросил в избе хлеба, а хозяин, злой мужик, заспанный, крикливый, возьми и дай одну только черствую корку. И то, не дал в руки, а швырнул на пол и говорит: «Вот тебе! Жуй!» – «Мне хлеб с полу поднять невозможно, – говорит солдат. – У меня вместо ноги деревяшка». – «А ногу куда девал?» – спрашивает мужик. «Утерял я ногу на Балканских горах в турецкой баталии », – отвечает солдат. «Ничего. Раз дюже голодный – подымешь, – засмеялся мужик. – Тут тебе камердинеров нету». Солдат покряхтел, изловчился, поднял корку и видит – это не хлеб, а одна зеленая баталия. Один яд! Тогда солдат вышел на двор, свистнул – и враз сорвалась метель, пурга, буря закружила деревню, крыши посрывала, потом ударил лютый мороз. И мужик тот помер.

– Отчего же он помер? – хрипло спросил Филька.

– От охлаждения сердца, – ответила бабка, помолчала и добавила:

– Знать, и нынче завелся в Бережках дурной человек, обидчик, и сотворил злое дело. Оттого и мороз.

– Чего ж теперь делать, бабка? – спросил Филька из-под тулупа. – Неужто помирать?

– Зачем помирать? Надеяться надо.

– На что?

– На то, что поправит дурной человек свое злодейство.

– А как его исправить? – спросил, всхлипывая, Филька.

– А об этом Панкрат знает, мельник. Он старик хитрый, ученый. Его спросить надо. Да неужто в такую стужу до мельницы добежишь? Сразу кровь остановится.

– Да ну его, Панкрата! – сказал Филька и затих.

Ночью он слез с печи. Бабка спала, сидя на лавке. За окнами воздух был синий, густой, страшный. В чистом небе над осокорями стояла луна, убранная, как невеста, розовыми венцами.

Филька запахнул тулупчик, выскочил на улицу и побежал к мельнице. Снег пел под ногами, будто артель веселых пильщиков пилила под корень березовую рощу за рекой. Казалось, воздух замерз и между землей и луной осталась одна пустота – жгучая и такая ясная, что если бы подняло пылинку на километр от земли, то и ее было бы видно и она светилась бы и мерцала, как маленькая звезда.

Черные ивы около мельничной плотины поседели от стужи. Ветки их поблескивали, как стеклянные. Воздух колол Фильке грудь. Бежать он уже не мог, а тяжело шел, загребая снег валенками.

Филька постучал в окошко Панкратовой избы. Тотчас в сарае за избой заржал и забил копытом раненый конь. Филька охнул, присел от страха на корточки, затаился. Панкрат отворил дверь, схватил Фильку за шиворот и втащил в избу.

– Садись к печке, – сказал он. – Рассказывай, пока не замерз.

Филька, плача, рассказал Панкрату, как он обидел раненого коня и как из- за этого упал на деревню мороз.

– Да-а, – вздохнул Панкрат, – плохо твое дело! Выходит, что из-за тебя всем пропадать. Зачем коня обидел? За что? Бессмысленный ты гражданин! Филька сопел, вытирал рукавом глаза.

– Ты брось реветь! – строго сказал Панкрат. – Реветь вы все мастера. Чуть что нашкодил – сейчас в рев. Но только в этом я смысла не вижу. Мельница моя стоит, как запаянная морозом навеки, а муки нет, и воды нет, и что нам придумать – неизвестно.

– Чего же мне теперь делать, дедушка Панкрат? – спросил Филька.

– Изобрести спасение от стужи. Тогда перед людьми не будет твоей вины. И перед раненой лошадью – тоже. Будешь ты чистый человек, веселый. Каждый тебя по плечу потреплет и простит. Понятно?

– Ну, вот и придумай. Даю тебе сроку час с четвертью.

В сенях у Панкрата жила сорока. Она не спала от холода, сидела на хомуте – подслушивала. Потом она боком, озираясь, поскакала к щели под дверью. Выскочила наружу, прыгнула на перильца и полетела прямо на юг. Сорока была опытная, старая и нарочно летела у самой земли, потому что от деревень и лесов все-таки тянуло теплом и сорока не боялась замерзнуть. Никто ее не видел, только лисица в осиновом яру высунула морду из норы, повела носом, заметила, как темной тенью пронеслась по небу сорока, шарахнулась обратно в нору и долго сидела, почесываясь и соображая, – куда ж это в такую страшную ночь подалась сорока?

А Филька в это время сидел на лавке, ерзал, придумывал.

– Ну, – сказал наконец Панкрат, затаптывая махорочную цигарку, – время твое вышло. Выкладывай! Льготного срока не будет.

– Я, дедушка Панкрат, – сказал Филька, – как рассветет, соберу со всей деревни ребят. Возьмем мы ломы, пешни, топоры, будем рубить лед у лотка около мельницы, покамест не дорубимся до воды и не потечет она на колесо. Как пойдет вода, ты пускай мельницу! Провернешь колесо двадцать раз, она разогреется и начнет молоть. Будет, значит, и мука, и вода, и всеобщее спасение.

– Ишь ты, шустрый какой! – сказал мельник. – Подо льдом, конечно, вода есть. А ежели лед толщиной в твой рост, что ты будешь делать?

– Да ну его! – сказал Филька. – Пробьем мы, ребята, и такой лед!

А ежели замерзнете?

– Костры будем жечь.

– А ежели не согласятся ребята за твою дурь расплачиваться своим горбом? Ежели скажут: «Да ну его! Сам виноват – пусть сам лед и скалывает».

– Согласятся! Я их умолю. Наши ребята – хорошие.

– Ну, валяй, собирай ребят. А я со стариками потолкую. Может, и старики натянут рукавицы да возьмутся за ломы.

В морозные дни солнце восходит багровое, в тяжелом дыму. И в это утро поднялось над Бережками такое солнце. На реке был слышен частый стук ломов. Трещали костры. Ребята и старики работали с самого рассвета, скалывали лед у мельницы. И никто сгоряча не заметил, что после полудня небо затянулось низкими облаками и задул по седым ивам ровный и теплый ветер. А когда заметили, что переменилась погода, ветки ив уже оттаяли, и весело, гулко зашумела за рекой мокрая березовая роща. В воздухе запахло весной, навозом.

Ветер дул с юга. С каждым часом становилось все теплее. С крыш падали и со звоном разбивались сосульки. Вороны вылезли из-под застрех и снова обсыхали на трубах, толкались, каркали.

Не было только старой сороки. Она прилетела к вечеру, когда от теплоты лед начал оседать, работа у мельницы пошла быстро, и показалась первая полынья с темной водой.

Мальчишки стащили треухи и прокричали «ура». Панкрат говорил, что если бы не теплый ветер, то, пожалуй, и не обколотить бы лед ребятам и старикам. А сорока сидела на раките над плотиной, трещала, трясла хвостом, кланялась на все стороны и что-то рассказывала, но никто, кроме ворон, ее не понял. А сорока рассказывала, что она долетела до теплого моря, где спал в горах летний ветер, разбудила его, натрещала ему про лютый мороз и упросила его прогнать этот мороз, помочь людям.

Ветер будто бы не осмелился отказать ей, сороке, и задул, понесся, над полями, посвистывая и посмеиваясь над морозом. И если хорошенько прислушаться, то уже слышно, как по оврагам под снегом бурлит-журчит теплая вода, моет корни брусники, ломает лед на реке. Всем известно, что сорока – самая болтливая птица на свете, и потому вороны ей не поверили – покаркали только между собой, что вот, мол, опять завралась старая.

Так до сих пор никто и не знает, правду ли говорила сорока, или все это она выдумала от хвастовства. Одно только известно, что к вечеру лед треснул, разошелся, ребята и старики нажали – и в мельничный лоток хлынула с шумом вода.

Старое колесо скрипнуло – с него посыпались сосульки – и медленно повернулось. Заскрежетали жернова, потом колесо повернулось быстрее, еще быстрее, и вдруг вся старая мельница затряслась, заходила ходуном и пошла стучать, скрипеть, молоть зерно.

Панкрат сыпал зерно, а из-под жернова лилась в мешки горячая мука. Женщины окунали в нее озябшие руки и смеялись.

По всем дворам кололи звонкие березовые дрова. Избы светились от жаркого печного огня. Женщины месили тугое сладкое тесто. И все, что было живого в избах – ребята, кошки, даже мыши, – все это вертелось около хозяек, а хозяйки шлепали ребят по спине белой от муки рукой, чтобы не лезли в самую квашню и не мешались.

Ночью по деревне стоял такой запах теплого хлеба с румяной коркой, с пригоревшими к донцу капустными листьями, что даже лисицы вылезли из нор, сидели на снегу, дрожали и тихонько скулили, соображая, как бы словчиться стащить у людей хоть кусочек этого чудесного хлеба.

На следующее утро Филька пришел вместе с ребятами к мельнице. Ветер гнал по синему небу рыхлые тучи и не давал им ни на минуту перевести дух, и потому по земле неслись вперемежку то холодные тени, то горячие солнечные пятна.

Филька тащил буханку свежего хлеба, а совсем маленький мальчик Николка держал деревянную солонку с крупной желтой солью. Панкрат вышел на порог, спросил:

– Что за явление? Мне, что ли хлеб-соль подносите? За какие услуги?

– Да нет! – закричали ребята. – Тебе будет особо. А это раненому коню. От Фильки. Помирить мы их хотим.

– Ну что ж, – сказал Панкрат. – Не только человеку извинение требуется. Сейчас я вам коня представлю в натуре.

Панкрат отворил ворота сарая, выпустил коня. Конь вышел, вытянул голову, заржал, учуял запах свежего хлеба. Филька разломил буханку, посолил хлеб из солонки и протянул коню. Но конь хлеба не взял, начал мелко перебирать ногами, попятился в сарай. Испугался Фильки. Тогда Филька перед всей деревней громко заплакал. Ребята зашептались и притихли, а Панкрат потрепал коня по шее и сказал:

– Не пужайся, Мальчик! Филька – не злой человек. Зачем же его обижать? Бери хлеб, мирись!

Конь помотал головой, подумал, потом осторожно вытянул щею и взял, наконец, хлеб из рук Фильки мягкими губами. Съел один кусок, обнюхал Фильку и взял второй кусок. Филька ухмылялся сквозь слезы, а конь жевал хлеб, фыркал. А когда съел весь хлеб, положил голову Фильке на плечо, вздохнул и закрыл глаза от сытости и удовольствия.

Все улыбались, радовались. Только старая сорока сидела на раките и сердито трещала: должно быть, опять хвасталась, что это, ей одной удалось помирить коня с Филькой. Но никто ее не слушал, и сорока от этого сердилась все больше и трещала, как пулемет.

Василий Сухомлинский

Как ручеек луговую ромашку напоил

Выросла на лугу ромашка. На высоком стебле зацвел желтый цветок, как маленькое солнышко. Пришло жаркое лето. Высохла земля. Склонила желтую голову ромашка: «Как же я буду жить в сухой земле?»

Недалеко журчал ручеек. Услышал, как плачет цветок. Жалко стало ручейку ромашку. Побежал он к ней, запел, заиграл. Напоил землю, подняла желтую головку ромашка, улыбнулась.

– Спасибо, ручеек. Теперь я не боюсь солнца палящего.

Василий Сухомлинский

Как вылететь шмелю?

Залетел в класс шмель – желтый, мохнатый. Долго летал по классу, а потом прилетел к окну. Бился о стекло, плакал, а вылететь не может.

Когда дети пришли в школу, шмель тихо ползал по стеклу. Иногда он пробовал взлететь, но сил уже не было.

Ползает шмель по стеклу. Никто не обращает внимания на бедного шмеля. Только самая маленькая девочка Нина смотрит на него пристально-пристально.

Хочется Нине подойти к шмелю, взять его, посадить на ладонь, поднять к открытой форточке и выпустить.

Ждет Нина перерыва не дождется.

Только бы быстрее время шло.

Только бы быстрее звонок прозвенел.

Василий Сухомлинский

Телефонная трубка

Тринадцатилетний Костя жил в небольшом городе на Днепре и учился в шестом классе.

Недавно Костиной маме дали хорошую квартиру в трехэтажном доме, на втором этаже. Возле дома стоит телефон-автомат. Здесь можно звонить в любую минуту, даже среди ночи.

Однажды заглянул Костя в будку и решил срезать телефонную трубку. Сделаю, думает, дома свой телефон. Буду разговаривать со своим другом Юрой, который живет на третьем этаже.

Так и сделал. Срезал трубку, но где же взять трубку Юре? Пошли с другом, нашли еще одну будку – через три улицы. Срезали трубку и там.

Смастерили телефон, разговаривают. Очень весело. Видит мать, но даже не спросит: «Откуда взялась трубка?»

Прошло несколько дней. Однажды проснулся ночью Костя, слышит стон. Мама стонет. Просит свет включить. Включил Костя лампочку, видит, мать бледная лежит, тяжело дышит.

– Ой, сердце… сыну… – услышал Костя шепот матери. – Беги к телефону… Вызови скорую помощь… Ты знаешь, как звонить… – и мать потеряла сознание.

Когда Костя услышал слова матери о телефоне, он почувствовал ужас. Ведь в двух ближайших будках он обрезал трубки, новых еще нет, он сам видел сегодня… Что же делать?

Выбежал Костя на улицу, заплакал. Что же теперь будет? Куда бежать? Вспомнил, что телефон-автомат есть еще у железнодорожного моста. Побежал.

Бежит Костя по городу, вокруг непривычная тишина, город спит. Сердце вот-вот из груди выскочит. Хочется мальчику крикнуть на весь мир: «Мама умирает, помогите, добрые люди…».

Прибежал к мосту, а будки нет. Застонал, зарыдал Костя, бросился бежать домой.

Открыл дверь в комнату. Мать лежит бледная, не дышит.

«Мама! Мама!» – закричал Костя, упал на колени перед кроватью.

Василий Сухомлинский

Как Зайчик грелся при Луне

Холодно зимой Зайчику, особенно ночью. Выбежал он на опушку. Мороз трещит, снег под Луной блестит, холодный ветер из оврага дует. Сел Зайчик под кустом, протянул лапки к Луне и просит:

– Луна, дорогая, погрей меня своими лучами, а то долго еще Солнышка ждать.

Жалко стало Луне Зайчика, она и говорит:

– Иди полем, полем, я тебе дорогу буду освещать. Иди прямо к большому стогу соломы.

Пошел Зайчик к стогу соломы, зарылся в солому, выглядывает и улыбается Луне.

– Спасибо, милая Луна, теперь твои лучи теплые-теплые.

Тамара Ломбина

Такое утро

Димку разбудил порыв ветра, принесший с собой и отчаянные крики дерущихся под окнами воробьев, и горьковато-сладкий запах. Мальчик открыл глаза. В окно заглядывал куст сирени. На бледно-фиолетовых цветках блестели капли росы.

Почему-то захотелось лизнуть блестящие капельки: вкусно!

Димка выпрыгнул в сад и ойкнул: росная трава обожгла босые ноги. Какое утро! Нет, такого в Петербурге он не помнил. Там его будили, когда хотелось спать, а здесь, в деревне, он сам вставал рано.

У бабушки он всего два дня, но успел уже обследовать окрестности и познакомиться со смешной девчонкой Настей, насмешившей его своим облупившимся носом. Димка наскоро выпил молока и побежал к новой подружке.

Застал он ее возле кроличьих клеток. Они были затянуты металлической сеткой. Настя кормила своих питомцев клевером.

– А как их зовут? – спросил Димка Настю.

– На что мне их имена. Кроль-кроль-кроль, да и все. Их ведь все равно съедят. А как имя дашь, так и есть не будешь.

– Есть?

– А на что же их ростят… Вот я назвала крольчиху Сонькой, а потом рагу не могла есть.

– А ты что же, их не любишь? – спросил Димка.

– Мамка говорит, что любовь не в том, чтобы гладить, а чтобы кормить, – рассудительно ответила Настя и сунула сквозь сетку последний пучок клевера.

– Можно я подержу вот этого белого кролика, – попросил мальчик, про себя уже называя его Гошкой. Настя открыла клетку и достала белого, почти невесомого крольчонка.

Мальчик пустил кролика на траву, а Настя достала своего любимца. Они смешно запрыгали, заскакали на воле.

– Смотри, они похожи на маленьких лошадок, на пони.

– А и вправду, – засмеялась Настя, закинув назад голову и показывая беззубый рот.

– Давай покатаемся на них, – неожиданно предложил Димка.

– Как это? – не поняла Настя. – Они же маленькие.

– Ну, понарошку, как будто сядем и поскачем.

Он сел на корточки и зажал мягкое, пушистое тельце между коленок. Она тоже оседлала своего крольчонка и запрыгала наперегонки с Димкой. Кролики пытались вырваться, но от этого было еще смешнее. Вот это скачка!

– Ура! Я первый? – закричал Димка и подбросил кролика, а когда поймал его, в мире что-то изменилось. Он долго не мог понять что же…

– Устал кролик? Уснул?

Мальчик держал в руках теплое, пушистое, но как-то сразу отяжелевшее тельце.

– Я задавил кролика… – потрясенно прошептал он. Настя смотрела на Димку широко распахнутыми глазами и молчала, а лицо у нее было белое-белое. Где-то глубоко в Димке родилось предчувствие, что теперь он уже не сможет видеть все вокруг себя так, как еще пять минут назад. Уже никогда не будет такого утра, как сегодня.

Никогда! Для всех будет, а для него, для Димки, – нет.

Рассказы собрала Тамара Ломбина

Член Союза писателей России, кандидат психологических наук.

Буквально на прошлой неделе меня попросили написать рассказы для детей на тему добро и зло .
Эти рассказы должны передавать детишкам всю суть вечной борьбы злого умысла и добрых деяний человека.
Темы добра и зла- это, пожалуй, самые приоритетные категории в воспитании подрастающего поколения.

Дети- это цветы жизни, правда все чаще- с острыми шипами.
Наша основная задача- это участие в их становлении с помощью доброго творчества в виде не надоедливых рассказов.

Рассказ о добром слове

Что такое доброе слово?- спросила как- то Машенька у своей заботливой мамы.

Доброе слово, деточка,- это как липовый мед от которого становится слаще. Когда ты кого- то благодаришь, то говоришь спасибо. Это доброе слово, которое чаще всего произносит человек- ответила мама.

Девочка сидела с задумчивым видом, пытаясь понять, почему именно доброе слово способно творить чудеса.
Мама заметила это и продолжила рассказ.

Запомни простую вещь, Машенька.
Доброе слово никогда не обидит человека. Оно поднимает настроение и помогает людям в решении сложных задач.
Когда кому- то плохо, не всегда получается протянуть руку помощи, но постоянно надобно говорить добрые слова. Иногда их достаточно, чтобы человеку стало легче.
Я сейчас расскажу тебе историю о добром человеке. И тогда ты все поймешь.

Рассказ о добром человеке

Жил- был один старик, звали которого Добряк. Соберет, бывало, грибы и, довольный такой, возвращается назад. Только домой приходит с пустою котомкой. Грибы он бедным раздает.

Кто попросит у него чего- не отказывает. По- доброму делится с теми, кто нуждается в помощи.
Вещами, продуктами и добрым словом, конечно.
Добряка знают все кругом, к нему обращаются за помощью. Он никому не отказывает.

Добрый человек дядя Степан, как только его не кличут- всегда отзывается- перешептываются в деревне.

И вот однажды старик занемог, сгорбился и перестал отзываться.

Кузьма, чего- то Добряк не выходит. Надо проведать поди- забеспокоились односельчане, вспомнив о добром человеке.

Кузьма сказал Платону, Платон- Ивану, Иван- Захару, а Захар- Поле и Варе.

Теперь ты все поняла, Машенька?- обратилась мама к дочери.

А что был потом?- воскликнула девочка.

Добро, как и зло, ходит по кругу, Машенька. Собрались односельчане все вместе и направились к Добряку. Кто грибочков захватил, кто одежды какой. А кто просто с добрым словом пожаловал- ответила мама.

Доброму человеку, доченька, все с лихвой воздается. Когда ты творишь добро, оно путешествует от человека к человеку, в назначенный час возвращаясь назад- закончила свой рассказ мама.

Вот такие получились у меня рассказы для детей на тему добро и зло.
Перескажите их своим детям, чтобы они на всю жизнь запомнили как следует жить.

Притча это короткий назидательный рассказ в иносказательной форме, который содержит в себе нравственное поучение (премудрость). По содержанию притча близка к басне.

Притча 1 Два волка

Однажды один старый мудрый индеец - вождь племени разговаривал со своим маленьким внуком.

Почему бывают плохие люди? - спрашивал его любознательный внук.

Плохих людей не бывает, - ответил вождь. - В каждом человеке есть две половины - светлая и тёмная. Светлая сторона души призывает человека к любви, доброте, отзывчивости, миру, надежде, искренности. А темная сторона олицетворяет зло, эгоизм, разрушение, зависть, ложь, измену. Это как битва двух волков. Представь себе, что один волк светлый, а второй - темный. Понимаешь?

Понятно, - сказал малыш, тронутый до глубины души словами деда. Мальчик на какое-то время задумался, а потом спросил: - Но какой же волк побеждает в конце?

Старый индеец едва заметно улыбнулся:

Всегда побеждает тот волк, которого ты кормишь.

Притча 2 Два семени

Однажды ученики пришли к наставнику и спросили его: «Почему дурные наклонности легко овладевают человеком, а добрые - трудно и остаются непрочны в нем?»

Что будет, если здоровое семя оставить на солнце, а больное зарыть в землю? - спросил старец.

Доброе семя, что оставлено без почвы, погибнет, а плохое семя прорастет, даст больной росток и худой плод, - ответили ученики.

Так поступают люди: вместо того, чтобы втайне творить добрые дела и глубоко в душе растить добрые всходы, они выставляют их напоказ и тем губят. А свои недостатки и грехи, чтобы их не увидели другие, люди прячут глубоко в душе. Там они растут и ранят человека в самое сердце.

Притча 3 Бабочка

В древности жил-был один мудрец, к которому люди приходили за советом. Всем он помогал, люди ему доверяли и очень уважали его возраст, жизненный опыт и мудрость. И вот однажды один завистливый человек решил опозорить мудреца в присутствии многих людей. Завистник и хитрец придумал целый план, как это сделать: «Я поймаю бабочку и в закрытых ладонях принесу мудрецу, потом спрошу его, как он думает, живая у меня в руках бабочка или мертвая. Если мудрец скажет, что живая, я сомкну плотно ладони, раздавлю бабочку и, раскрыв руки, скажу, что наш великий мудрец ошибся. Если мудрец скажет, что бабочка мертвая, я распахну ладони, бабочка вылетит живая и невредимая и скажу, что наш великий мудрец ошибся». Так и сделал завистник, поймал бабочку и пошел к мудрецу. Когда он спросил мудреца, какая у него в ладонях бабочка, мудрец ответил: «Все в твоих руках».

Притча 4 Два города

Однажды один человек сидел около оазиса, у входа в один ближневосточный город. К нему подошел юноша и спросил:

Я ни разу не был здесь. Какие люди живут в этом городе?

Старик ответил ему вопросом:

А какие люди были в том городе, из которого ты ушел?

Это были эгоистичные и злые люди. Впрочем, именно поэтому я с радостью уехал оттуда.

Здесь ты встретишь точно таких же, – ответил ему старик.

Немного погодя, другой человек приблизился к этому месту и задал тот же вопрос:

Я только что приехал. Скажи, старик, какие люди живут в этом городе?

Старик ответил тем же:

А скажи, сынок, как вели себя люди в том городе, откуда ты пришел?

О, это были добрые, гостеприимные и благородные души! У меня там осталось много друзей и мне было не легко с ними расставаться.

Ты найдешь таких же и здесь, – ответил старик.

Купец, который неподалеку поил своих верблюдов, слышал оба диалога. И как только второй человек отошел, он обратился к старику с упреком:

Почему ты дал двум людям абсолютно разные ответы на один и тот же вопрос?

Сынок, каждый носит свой мир в своем сердце. Тот, кто в прошлом не нашел ничего хорошего в тех краях откуда пришел, здесь тем более не найдет ничего. Напротив же, тот, у кого были друзья и в другом городе, и здесь найдет верных и преданных друзей. Ибо, видишь ли, окружающие нас люди становятся для нас тем, что мы находим в них.

Притча 5 Притча о пшенице и плевелах

Иисус Христос рассказывал: «Царство Небесное подобно человеку, посеявшему доброе семя на поле своем; когда же люди спали, пришел враг его и посеял между пшеницею плевелы и ушел; когда взошла зелень и показался плод, тогда явились и плевелы. Пришедши же рабы домовладыки сказали ему: «Господин! Не доброе ли семя сеял ты на поле твоем? Откуда же на нем плевелы?» Он же сказал им: «Враг человек сделал это». А рабы сказали ему: «Хочешь ли, мы пойдем, выберем их?» Но он сказал: «Нет, чтобы, выбирая плевелы, вы не выдергали вместе с ними пшеницы; оставьте расти вместе то и другое до жатвы; и во время жатвы я скажу жнецам: соберите прежде плевелы и свяжите их в связки, чтобы сжечь их; а пшеницу уберите в житницу мою».

Плевелы это луговые растения и полевые сорняки, которые встречаются вдоль дорог, на железнодорожных насыпях.

Притча 6 Иди своим путем

Один из учеников спросил Будду:

Если меня кто-нибудь ударит, что я должен делать?

Если на тебя с дерева упадет сухая ветка и ударит тебя, что ты будешь делать? - спросил тот в ответ:

Что я буду делать? Это же простая случайность, простое совпадение, что я оказался под деревом, когда с него упала ветка, - сказал ученик.

Тогда Будда заметил:

Так делай то же самое. Кто-то был безумен, разгневан и ударил тебя - Это все равно что ветка с дерева упала на твою голову. Пусть это не тревожит тебя, иди своим путём, будто ничего и не случилось.

Притча 7 Черная точка

Однажды мудрец собрал своих учеников и показал им обычный лист бумаги, где нарисовал маленькую черную точку. Он спросил их: «Что вы видите?» Все хором ответили, что черную точку. Ответ был не верным. Мудрец сказал: «А разве вы не видите этот белый лист бумаги - он так огромен, больше, чем эта черная точка!» Вот так и в жизни - мы видим в людях первым делом что-то плохое, хотя хорошего намного больше. И лишь единицы видят сразу «белый лист бумаги».

Притча 8 Гвозди

Жил-был один очень вспыльчивый и несдержанный молодой человек. И вот однажды его отец дал ему мешочек с гвоздями и наказал каждый раз, когда он не сдержит своего гнева, вбить один гвоздь в столб забора.

В первый день в столбе было несколько десятков гвоздей. На другой неделе он научился сдерживать свой гнев, и с каждым днем число забиваемых в столб гвоздей стало уменьшаться. Юноша понял, что легче контролировать свой темперамент, чем забивать гвозди. Он рассказал об этом своему отцу, и тот сказал, что с этого дня каждый раз, когда сыну удастся сдержаться, он может вытащить из столба по одному гвоздю.

Шло время, и пришел день, когда он мог сообщить отцу о том, что в столбе не осталось ни одного гвоздя. Тогда отец взял сына за руку и подвел к забору:

Ты неплохо справился, но ты видишь, сколько в столбе дыр? Он уже никогда не будет таким, как прежде. Когда ты говоришь человеку что-нибудь злое, у него остается такой же шрам, как и эти дыры. И не важно, сколько раз после этого ты извинишься – шрам останется.

Притча 9 Падение

Один ученик спросил своего наставника-суфия:

Учитель, что бы ты сказал, если бы узнал о моем падении?

– Вставай!

– А на следующий раз?

– Снова вставай!

– И сколько это может продолжаться – все падать и подниматься?

– Падай и поднимайся, покуда жив! Ведь те, кто упал и не поднялся, мертвы.

Домашнее задание:

1) Выбери одну из предложенных притч, прочитай, объясни, почему ты выбрал именно ее. Понравилась ли она тебе? Обсуди ее с членами твоей семьи. О чем эта притча? Чему она учит? Нарисуй иллюстрацию к выбранной притче.

2) Придумай собственную притчу о добре и зле, нарисуй к ней иллюстрацию.

СКАЗКА О ДОБРЕ (ПРЕДИСЛОВИЕ) Давным-давно (ещё в прошлом веке), когда принято было слушать радио, в какой-то радиопостановке я услышала эту сказку. Не помню ни названия пьесы, ни, тем более, автора, даже сюжет забыла… Вроде бы, две девочки остаются сиротами. И вот старшая, чтобы маленькая сестрёнка не плакала, рассказывает ей перед сном любимую мамину сказку… Вот сказку я хорошо запомнила – очень она мне понравилась. А потом попыталась пересказать её стихами, в подражание любимому мною автору стихотворных переложений сказок – Евгению Ивановичу Редину (1882- 1957). СКАЗКА О ДОБРЕ Рассказать хочу вам сказку про добро, про зло, про ласку. Миром правит лишь добро – не подвластно злу оно. Сколько лет назад то было, я давно уж позабыла, Может – сто, а может – двести. На пустом сейчас уж месте Раньше рос могучий бор – шумный, как морской прибой. На поляне на лесной, под огромною сосной, Там, где рос лишь мох зелёный, да большие мухоморы, Дом стоял на курьих ножках на заросших мхом дорожках. В доме том жила Яга – деревянная нога И лихие бесенята, злые черти-чертенята… Возле леса на пригорке, где огромные две ёлки, - Раньше там была деревня. Вы бывали в ней наверно… Летом в лес ходили дети за грибами на рассвете, За черникой, земляникой, за малиной, ежевикой… Страшно злилася Яга – деревянная нога: Сколько бродит здесь народа – ни покоя, ни прохода. И решила, наконец, положить тому конец. А прогнать людей из леса ей помогут её бесы. Зря, что ль, хлеб они едят, пусть же людям навредят! А у леса на опушке в славной маленькой избушке Жил Василий дровосек. Был он добрый человек. Много дров зимою надо, щн работал до упада, Но не мёрз никто зимой: дым – над каждою трубой. И придумала Яга – деревянная нога, Чтоб людей ей провести, дровосека извести. И послала бесенят – пусть Василию вредят. Долго бились бесенята, злые черти-чертенята: Ночью спать ему мешали – над избушкою летали;

Днём стращали, как могли – все тропинки стерегли. Истомился дровосек, но бросать работу – грех: Без него замёрзнут люди. Как без дров зимою будут? Много дров зимою надо, он работал до упада, Но не мёрз никто зимой: дым – над каждою избой. Так старались бесенята, злые черти-чертенята, Так трудились, как могли. Наконец, к Яге пошли, Все в избушке появились – в неудаче повинились. Разозлилася Яга – деревянная нога. Долго топала ногами, громко хлопала дверями, И грозилась, и бранилась, по избе, как вихрь, носилась… И прогнала бесенят – пусть Василию вредят. И пока ни изведут, то обратно не идут. …Этим вечером в снега разыгралася пурга: Снег кидала на дорожку и свистела под окошком, И металась, и скакала, на избушку налетала… Дровосек устал довольно, но прислушался невольно. Там не только вьюга скачет, там, за дверью, кто-то плачет. И, тулуп скорей накинув, и запор с двери отринув, Посветил он фонарём… И в сугробе под крыльцом Увидал он бесенят. Те испуганно глядят… Но никто не убежал, так их холод всех сковал. Удивился дровосек, и за пазуху всех-всех Положил по одному и хотел пойти в избу. Бесенята ему хором: «Самый меньший под забором. Очень сильно он замёрз – до избушки не дополз». И Василий дровосек у забора долго снег рыл Потом нашёл бесёнка, положил к другим чертёнка. Да, в избушку поскорей – сам промёрз он до костей. А у печки он в углу бесенят по одному Из-за пазухи всех вынул. Сам тулуп скорее скинул И, дровец подкинув в печь, стал блины для бесов печь. Накормил их всех досыта, напоил их чаем с липой. Спать на печку уложил и тулупом всех накрыл. Утром рассвело легонько, встал Василий наш тихонько. Посмотрел на бесенят, словно дети черти спят. Пожалел он их будить и ушёл дрова рубить. Солнце в окна поглядело, бесеняток разбудило. Слезли с печки бесенята, и задумались ребята: «Нас Василий спас от смерти, но и мы, хотя и черти, Не хотим ему вредить, злом за доброе платить! Пусть Яга, как хочет, злиться, с ним хотим мы помириться, Дровосеку помогать… На Ягу нам наплевать!» …А Яга по лесу бродит, нигде места не находит. На деревню смотрит – злиться: дым над трубами куриться.

А в лесу, как с давних пор, слышен издали топор. «Где же бесы-бесенята, мои черти-чертенята? Почему же их не видно?» Стало очень ей обидно. И решила тут Яга – деревянная нога, Что к избушке подползёт, лишь Василий в лес уйдёт. Вот Василий взял топор и спокойно в лес пошёл. А Яга к избе тайком и к окошечку бегом. Что же видит? Её бес весь почти в квашню залез – Месит тесто, а другой в печке шарит кочергой. Ставит третий самовар, и над ним струится пар. Ну а маленький весь пол уже дочиста подмёл. Обозлилася Яга - деревянная нога. Расходилась, зашипела, задохнулась, захрипела… Так и лопнула от злости, не осталось даже кости. А Василий долго жил, много дров он нарубил. И не мёрз никто зимой: дым над каждою избой. Жили с ним и чертенята, маленькие бесенята. Сказке нашей тут конец, а кто слушал – молодец. И не стоит уж труда вам запомнить навсегда: Миром правит лишь добро – не подвластно злу оно! Дерзаю посвятить свою сказку Евгению Ивановичу Редину. К сожалению, его мало кто знает, а он – автор двух замечательных сказок в стихах: «Царевна-лягушка» и «Сказка о гусляре». «Сказку о гусляре» я очень любила в детстве. Написана она прекрасно, талантливо, с необыкновенной лёгкостью и каким-то особенным юмором, очень добрая, с интересным сюжетом и неожиданным концом… Но кого бы ни спросила об этой сказке – никто не знает. В интернете нашла упоминание об этой книге, как редкой букинистической 1961 года издания. Вот несколько отрывков из этой сказки: В стародавней старине, В недалёкой стороне, Коли сказка не обман, Правил царством царь Иван. Проходили дни за днями, Годы плыли за годами, - Вдруг беда! Чужой гонец Прибыл в царский во дворец От заморского султана

С грамотою для Ивана… …В государстве басурманском Во дворце своём султанском Заскучал султан Махмет – Опостылел белый свет. Басурманских войск остатки Воротились в беспорядке. Да из тех, кто уцелел, Мало кто остался цел – Не убит, так покалечен. Похвалиться вовсе нечем, Нет поживы никакой, - В плен лишь ратник взят простой. Он в одежде был неважной, Домотканой да сермяжной, И не знал Махмет-султан, Что в плену – сам царь Иван… …Вот и сад. Гусляр дивится: Явь ли это или снится?!. Чудесами полон сад. Колокольцы в нём звенят, Распевают птицы песни, Бьют фонтаны в поднебесье, Бродят в замках слюдяных Стайки рыбок золотых, Под скалою, как в берлоге, Ворошатся осьминоги, Пастью щёлкнул крокодил. И старик гусляр спросил, Увидавши крокодила: «Это что за щучье рыло?» Но визирь ему в ответ Прошептал: «Султан Махмет!» И в беседке у фонтана Увидал гусляр султана… Если вам стало интересно, то практически полный текст «Сказки о гусляре» и биографические данные о Е.И.Редине, можно прочитать и скачать здесь: https://сайт/pubs/3343/ZABYTAYA_SKAZKA_Skazka_o_guslyare

Жили-были два соседа - Добро и Зло. Добро было румяное, приветливое, бодрое, с улыбкой во всю щеку. А Зло было мрачное, бледное, никогда никому не улыбалось и только ухмылялось ехидно, когда видело что-нибудь хорошее. Добро, конечно же, работало в Бюро Добрых услуг, а Зло считало, что работать – это удел слабых и бедных людей, а оно, Зло, слишком гордое и знатное, чтобы работать. Разумеется, Добро и Зло не понимали друг друга. Добро хоть и было доброе, оно не оДОБРяло Зло, а Зло корчило свои ЗЛОбные рожи, видя, как Добро помогает людям.

И вот однажды разгорелся между Добром и Злом нешуточный спор. Зло считало, что люди не достойны того, чтобы им помогать, и что в людях зла больше, чем добра. А Добро никогда с этим не соглашалось и пыталось убедить Зло, что хороших и добрых людей намного больше, чем плохих.
- Стоит ли так стараться, если люди неблагодарны, жестоки и эгоистичны? – говорило Зло. – Вот ты тут спину гнешь, трудишься, всем помогаешь, а хоть кто-то сделал для тебя что-нибудь хорошее? Вот то-то же. Лично я терпеть не могу этих гнусных людишек. Каждый раз радуюсь, когда мне удается сделать им какую-нибудь гадость. Так им и надо!
- Послушай, - отвечало Добро. – Разве можно так относиться к людям? Да, они не всегда бывают любезными и отзывчивыми, но в каждом из них живет добро – уж можешь мне поверить!
- А давай поспорим, что я право! – предложило Зло. – Давай отправимся по белу свету и будем испытывать всех, кто встретится на нашем пути. На чью сторону встанет больше людей, тот и победил. И тогда победитель будет царить в мире, а проигравший пусть улетит на другую планету и навсегда исчезнет с лица земли.
- Хорошо, - согласилось Добро. Оно было уверено, что победит, и потому сразу же приняло условия спора – ведь это был отличный шанс раз и навсегда избавиться от Зла на земле.

И вот пошли они странствовать по белу свету. Долго ли, коротко ли, навстречу им старушка. Остановили ее Добро и Зло и говорят:
- Скажи-ка нам, бабушка, чего в мире больше – добра или зла?
- Эх, ребятушки. Я такую тяжелую жизнь прожила, что и вспомнить страшно. И бедность страшную испытала, и работать на тяжелой работе пришлось смолоду, и война ужасная на наш век пришлась, и голод после войны пережили. И всю-то жизнь я трудилась, трудилась, все старалась для деток своих, чтобы все у них было, чтобы не довелось им пережить то, что пережила я. А вот состарилась я, а детки-то мои выросли и забыли про меня. В гости не приходят, звонят мне редко, все работают, все некогда им… Да и неинтересно им со мною, со старою каргою. Нет, я в жизни больше зла видела, чем добра.

Посмотрело Зло на Добро недобрым глазом. Вот видишь, мол, старушка почти целый век прожила, а добра не видала. Опустило Добро глаза, пригорюнилось. И пошли они дальше по белу свету. Долго ли, коротко ли, а навстречу им мужчина средних лет – едет в машине, за рулем у него личный водитель, а сам он в красивом костюме, галстуке и по телефону разговаривает. Говорит Добро:
- О! Смотри! Вот этот человек точно на мою сторону встанет! Похоже, что нужды он никакой не испытывает, все у него хорошо и успешно.
- Ну-ну, - отвечает Зло, - сейчас посмотрим…
Остановили они автомобиль. Человек сначала еще немножко поговорил по телефону, а потом открыл окно, высунулся из него и с недовольным видом проворчал:
- Это что еще такое? По какому праву вы останавливаете уважаемого человека?! Я, может, на деловую встречу опаздываю!! А вы тут…
- Погодите, погодите, не ругайтесь, - говорит Добро. – Мы вот с… товарищем поспорили…
- Ну и спорьте себе на здоровье, я-то тут причем? – перебил его мужчина. – Ходят тут всякие…
- А ну молчать! – гаркнуло Зло на мужчину, и тот изумленно выпучил глаза: с ним еще никто не смел так разговаривать. – Мы уже и так поняли, что ты за фрукт, - продолжало Зло, - а все-таки, для чистоты эксперимента, скажи-ка нам, чего в мире больше – добра или зла?
- Какое еще добро? Одни уроды кругом! – Заревел мужчина. Так и норовят все у меня вытянуть мои денежки! А я их, между прочим, тяжелым трудом зарабатываю! У меня бизнес! А вы говорите «добро». Нет его в помине!
- Но позвольте, - робко возразило Добро. Ведь Вы же получаете радость, удовольствие от своего бизнеса, ведь у Вас же есть друзья, семья, дом, дети… Чем же это не добро?
- Эээээ, ты мне зубы не заговаривай, - отрезал мужчина. – Кручусь, как белка в колесе, а на удовольствие и радость времени не остается. Так что посторонитесь!

Опустило Добро голову под торжествующим взглядом Зла. Да делать нечего. Видно, придется насовсем уйти с планеты Земля. Не видит его никто, не замечает. Все думают, что кругом одно только зло и несправедливость… А Зло ухмыляется, кривляется от радости, что скоро будет полновластным правителем на Земле.
И тут из лесочка выбежала группа детей. Они отдыхали в детском лагере неподалеку, и сейчас шли к морю купаться, потому что стоял жаркий летний денек. Увидели они грустное-прегрустное Добро и зубоскалящее Зло и поняли, что тут происходит что-то нехорошее. Остановились они и спросили, что случилось. Добро и Зло задали детям свой вопрос: чего же больше на свете – добра или зла?
- Вы только подумайте хорошенько, дети, прежде, чем отвечать, - попросило Добро. – Ведь от вашего ответа зависит судьба всей нашей планеты!
Дети недолго раздумывали и закричали все разом:
- Ну конечно, добра больше, чем зла! Мы всегда стараемся помогать друг другу и всем-всем людям! И всегда стараемся делать добрые дела!
Тут Зло перестало ухмыляться и насторожилось.
- А еще мы у нас в лагере соорудили приют для бездомных собачек и кошечек и кормим их! А взрослые нас за это не ругают, а наоборот, помогают нам!
Зло скорчило злую мину и съежилось.
- И еще мы помогаем старушкам – ходим для них в магазин, покупаем продукты, делаем у них уборку в доме!
Зло пригнулось, сгорбилось, будто его поленом по голове огрели.
- А еще у нас есть знакомый бизнесмен, он занимается благотворительностью, помогает нескольким больницам и детским домам!
Зло съежилось еще больше и стало в два раза меньше. А Добро подняло голову, и его глаза засверкали от счастья.
- А мы недавно помогли задержать хулиганов, и они никогда больше не будут никого обижать! Скоро никаких преступников на свете не останется!
- А еще мы рисуем красивые, добрые картинки и делаем поделки, чтобы на наших выставках у людей поднималось настроение!

Зло не выдержало и бросилось бежать прочь.
И никто его не остановил.
Зло село на ракету и улетело на планету Зяку-Бяку. А Добро пригласило детей к себе в гости и угостило всех чаем с вкусными-превкусными конфетами. А на прощанье Добро сказало детям:
- Дорогие мои друзья, спасибо вам за то, что помогли мне победить Зло. Но оно может в любой момент вернуться обратно. Так что, пожалуйста, постарайтесь запомнить свое детство, как можно дольше сохранять чистоту своих душ, смотреть на мир ясными детскими глазами, даже когда будете взрослыми дядями и тетями. И тогда Зло будет окончательно побеждено.