, olimpiada_po_informatike_10-11_klass.docx , olimpiada_evstifeeva.rar , Olimpiada_4_klass.docx и ещё 9 файл(а).
Показать все связанные файлы
Олимпиада по обществознанию 10 класс.
1. К социальным нормам относятся: 1) любовь, дружба, религия; 2) религия, право, мораль; 3) традиции,
мораль, экономика; 4) право, экономика, религия.
2. Общие черты или формы, присущие всем культурам: 1) культурные символы; 2) духовные идеалы; 3)
культурные универсалии; 4) духовные приоритеты.
3. Наука, изучающая развитие человечества, общества и его закономерности, большое значение уделяющая
причинно-следственным связям, называется: 1) обществознанием; 2) философией; 3) политологией; 4) ис-
4. Наука о всеобщих закономерностях, которым подчиняется как природа и общество, так и мышление че-
ловека, процесс познания: 1) история; 2) социология; 3) философия; 4) этика.
5. Человек – продукт эволюций: 1) духовной и биологической; 2) биологической и социальной; 3) биологи-
ческой и культурной; 4) биологической и социально-культурной.
6. Основные понятия в философии, отражающие наиболее общие и существенные свойства, стороны, от-
ношения явлений действительности и познания, называются: 1) терминами; 2) категориями; 3) идеями; 4)
догмами.
7. Наибольший вклад в учение о бытии (онтологию) внесли: 1) К. Маркс и Ф. Энгельс; 2) О. Кант и М. Ве-
бер; 3) Д. Юм и Дж. Беркли; 4) Г. Гегель и М. Хайдеггер.
8. Представление о человеке как «образе и подобии Бога» характерно для: 1) древнегреческой философии;
2) древнекитайской философии; 3) христианства; 4) древнеиндийской философии.
9. Верно ли следующее высказывание: «Деятельность, в отличие от поведения, всегда целенаправленна,
активна, организованна, систематична, нацелена на создание определенного продукта» 1) верно; 2) невер-
но; 3) верно отчасти; 4) указанные признаки всегда характерны для поведения.
10. Специфический вид активности человека, направленный на познание и творческое преобразование ок-
ружающего мира, включая самого себя и условия своего существования: 1) потребности; 2) деятельность;
3) действие; 4) поведение.
11. Совокупность внешних и внутренних условий, вызывающих активность субъекта и определяющих на-
правление деятельности: 1) поведение; 2) поступок; 3) цель; 4) мотив.
12. Поведение состоит из: 1) поступков; 2) действий; 3) потребностей; 4) инстинктов.
13. Знание, условие получение которого не осознаются называется: 1) интуицией; 2) мастерством; 3) вооб-
ражением; 4) фантазией.
14. Образное выражение Г. Гельмгольца: «Мысль осеняет вас внезапно, без усилия, как вдохновение», -
характеризует: 1) фантазию; 2) интуицию; 3) воображение; 4) творчество.
15. К функциям общения не относится: 1) организация совместной деятельности; 2) адаптация; 3) познание
людьми друг друга; 4) формирование и развитие межличностных отношений.
16. К основным механизмам взаимодействия в процессе общения не относится: 1) идентификация; 2) эмпа-
тия; 3) деривация; 4) рефлексия.
17. Элементом механизма самоконтроля не является: 1) коммуникация; 2) общественное мнение; 3) санк-
ция; 4) индивидуальное сознание.
18. К отраслям частного права не относится:1) гражданское право; 2) гражданско-процессуальное право; 3)
семейное право; 4) предпринимательское право.
19. Мысль, выраженная в форме повествовательного предложения, которая является либо истинной, либо
ложной, называется: 1) понятием; 2) суждением; 3) гипотеза; 4) умозаключение.
20. Учение, отрицающее полностью или частично возможность познания мира: 1) эмпиризм; 2) рациона-
лизм; 3) агностицизм; 4) алогизм.
21. Знание, которое не зависит от воли и желаний субъекта, называется: 1) объективной идеей; 2) объек-
тивной истиной; 3) абсолютной истиной; 4) относительной истиной.
22. Философ, считающий, что познание мира человеком ограничено его собственной природой: 1) Ф. Бэ-
23. Критерий истины, с точки зрения Р. Декарта: 1) ясность и отчетливость; 2) вера; 3) практическая дея-
тельность; 4) опыт.
24. Какое из определений не принадлежит к определению науки: 1) область человеческой деятельности,
вырабатывающей объективное знание о мире; 2) наблюдение, классификация, описание, эксперименталь-
ные исследования и теоретическое объяснение естественных явлений; 3) система взглядов, понятий и пред-
ставлений об окружающем мире; 4) форма общественного сознания, представляющая исторически сло-
жившуюся систему упорядоченных знаний, истинность которых проверяется и постоянно уточняется в хо-
де общественной практики.
25. Свойства реальных объектов, представленных в виде числовой величины: 1) измерение; 2) опыт; 3) экс-
перимент; 4) теория.
26. Мифы о конце света называются: 1) тотемическими; 2) эсхатологическими; 3) этнологическими; 4) тео-
гоническими.
27. Свод прикладных правил художественного или поэтического ремесла: 1) закон; 2) образ; 3) канон; 4)
28. В структуру познания не входит: 1) субъект; 2) объект; 3) средства познания; 4) мотив.
29. Что не является характерным для законов природы? 1) обусловлены человеческой деятельностью, це-
лями, потребностями, мотивами, ценностными ориентациями людей; 2) вечны и несменяемы; 3) носят на-
блюдательный, однозначный характер; 4) они – проявления стихийных, абсолютно объективных сил.
30. Что не является характерным для законов социального развития? 1) в основном временны и существуют
ровно столько, сколько сам социальный объект; 2) могут быть нарушены или отменены; 3) в их познании
Боголюбов Л. Н. Человек и общество. Обществознание.: Учебное пособие . Под редакцией Под ред. Л. Н. Боголюбова и А. Ю. Лазебниковой - М.: Просвещение, 2002. - 270 c.ISBN 5-09-010561-8(1)
Скачать (прямая ссылка): chelovek.pdf Предыдущая 1 .. 17 > .. >> Следующая
Важнейшим механизмом творчества является интуиция - знание, условия получения которого не осознаются. В интуиции проявляется, таким образом, бессознательное в деятельности человека. В этом случае человек может сказать: «Я не могу доказать свою правоту, но чувствую, что действовать нужно такОто». Решение сложной научной проблемы, над которой исследователь бьется подчас годами, нередко приходит как бы внезапно, в неожиданное время, даже тогда, когда мозг человека занят решением совсем других задач. Знаменитый немецкий ученый Г. Гелъмголъц (1 821-1894) говорил: «Мысль осеняет вас внезапно, без усилия, как вдохновение».
Интуиция играет большую роль в военной деятельности. В ходе сражения полководцу приходится принимать решение мгновенно, от этого нередко зависит победа или поражение. Немецкий военный теоретик К. Клаузевиц (1780-1831) писал: «Умственная деятельность здесь (на войне. - Авт.) покидает область строгого знания - логики и математики и превращается в искусство в более широком смысле этого слова, то есть в умение интуитивно выбрать из бесчисленного множества предметов и обстоятельств важнейшие и решающие».
Но бессознательное в творчестве тесно связано с сознательными усилиями, направленными на решение возникающих проблем. Прежде чем счастливая мысль «озарит» ученого или полководца, изобретателя или поэта, немало труда бывает затрачено
43
на поиск решения, анализ различных его вариантов, накопление подходящего материала. Психологи считают, что на пути к верному решению происходит сознательное изучение проблемы и бессознательное накопление образов, четкое осознание задачи и бессознательное нахождение ее решения. Открытие не возникает на пустом месте, оно опирается на прошлый опыт и накопленные знания. Но ключом к решению может стать неосознанная часть предшествующего опыта, его «побочный продукт».
Существуют и другие взгляды на природу творчества. Так, русский философ Н. А. Бердяев считал творчество прибавлением, созданием нового, не существовавшего в мире. Он связывал тайну творчества с Богом, который сотворил мир из ничего. В творчестве человека философ усматривает две стороны. Первый творческий акт, по Н. А. Бердяеву,- это интуиция, «внутреннее познание». Второй творческий акт - это реализация продуктов творчества, называемая мастерством, искусством.
В первом - человек свободен, но это познание внутри самого себя. Во втором - он связан с окружающим миром, материалами мира, зависит от других людей, он уже «отяжелел и охлажден». «Творческое горение, творческий взлет,- писал Н. А. Бердяев,- всегда направлены на создание новой жизни, нового бытия, но в результате получаются охлажденные продукты культуры, культурные ценности, книги, картины, учреждения, добрые дела».
Современная наука признает, что любой человек в той или иной мере обладает способностями к творческой деятельности. Однако способности могут развиваться или заглохнуть. Что должен делать молодой человек, чтобы развить в себе творческие способности? Конечно же овладевать культурой, языком, знаниями, способами деятельности. Опыт предшествующих поколений, запечатленный в культуре, включает в себя и опыт творческой деятельности. Но усвоить его можно лишь через собственное приобщение к такой деятельности. Надо учиться задавать вопросы; решать нестандартные, трудные задачи; обдумывать различные варианты решения; сопоставлять несовпадающие точки зрения; общаться с искусством; развивать воображение, фантазию; не верить любому утверждению, а, сомневаясь, проверять его истинность; применять в решении проблемы различные средства; искать их наилучшую комбинацию и помнить слова великого русского композитора П. И. Чайковского: «Вдохновение - это такая гостья, которая не любит посещать ленивых».
Наряду с названными выделяются такие виды деятельности, как труд, игра, учеба.
44
ТРУДОВАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
На первый взгляд между игрой и трудом нет ничего общего. Труд - за этим словом так и слышится: трудно, трудности, которые необходимо преодолевать. А слово «игра» вызывает ассоциации с чем-то приятным, легким, увлекательным. Однако противопоставление отнюдь не очевидно. Можно вспомнить, что о труде высокого профессионала говорят: работает играючи.
На вопрос, что такое труд, существует несколько точек зрения. Сторонники одной из них понимают труд предельно широко: по их мнению, любая сознательная деятельность человека равнозначна труду. Там, где есть взаимодействие человека с окружающим миром, прежде всего с многообразием предметов, можно говорить о труде.
Сторонники другой точки зрения рассматривают труд как один из видов деятельности, но далеко не единственный. В самом деле, труду присуща такая черта деятельности, как проявление активности в действиях, причем активности целесообразной. Об ином бессмысленном подобии труда приходится слышать обидное: «мартышкин труд». У труда обязательно есть и такие отличительные черты, как практическая полезность, наличие результата. «Ведь если звезды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно». Если не нужно никому, то и усилия прилагать незачем. Будут ли результатами труда материальные ценности или духовные богатства, их созданию подчинена трудовая деятельность.
Наконец, бывает, несомненно, и так, что решение научной задачи, доказательное и обоснованное, достигается вдруг, внезапно, как будто без всяких усилий, в результате неожиданного просветления, после того как долгая, упорная работа мысли над этой проблемой не дала осязательных результатов. Однако в этих случаях по большей части истинное положение дела заключается не в том, что решение дал тот миг, или момент, когда внезапно оно представилось уму, а не предшествующая ему работа мысли; этот момент дал решение после длительной предшествующей работы мысли и в результате ее. Счастливый миг, приносящий решение задачи, - это по большей части час жатвы тех плодов, которые взошли в результате всего предшествующего труда.
Г.Л.Ф.Гельмгольц, в научном творчестве которого неоднократно имели место случаи счастливого прозрения, так описывает свой творческий опыт: "Так как я довольно часто попадал в неприятное положение, когда я должен был дожидаться благоприятных проблесков, осенений (Einfalle) мысли, то я накопил известный опыт в отношении того, когда и где они ко мне приходили, опыт, который, может быть, окажется полезным и другим. Они вкрадываются в круг мыслей часто совершенно незаметно, вначале не сознаешь их значения. Иногда случай помогает узнать, когда и при каких обстоятельствах они появились, потому что они обычно появляются, сам не знаешь откуда. Иногда они неожиданно появляются без всякого напряжения - как вдохновение. Насколько могу судить, они никогда не появлялись, когда мозг был утомлен, и не у письменного стола. Я должен был сперва рассмотреть мою проблему со всех сторон так, чтобы все возможные усложнения и вариации я мог пробежать в уме, притом свободно, без записей. Довести до такого положения без большой работы большей частью невозможно. После того как вызванное этой работой утомление исчезло, должен был наступить час абсолютной физической свежести и спокойного, приятного самочувствия, прежде чем появлялись эти счастливые проблески. Часто - как об этом говорится в стихотворении Гёте, как это отметил однажды Гаусс - они появляются по утрам при пробуждении. Особенно охотно, однако, они являлись при постепенном подъеме на лесистые горы при солнечной погоде".172
Из этих наблюдений Гельмгольца явствует, что момент внезапного разрешения задачи, когда без усилий вдруг осеняет счастливая мысль, следует обычно за длительной большой работой, без которой он был бы невозможен. При этом необходимо было так овладеть проблемой, чтобы не нуждаться уже ни в каких записях, ни в каких материалах, не освоенных мыслью; работа мысли над задачей должна была настолько продвинуться, чтобы можно было легко, свободно "пробежать в уме" всевозможные ее усложнения и вариации. К тому времени, когда это достигнуто, часто наступает столь значительное утомление, что приходится работу оборвать. В таком случае ближайший момент полной физической и духовной свежести сразу приносит решение. Обрывистое, скачкообразное течение процесса обусловлено, таким образом, тем, что наступающая вследствие напряженной работы усталость отодвигает решение на какой-то последующий момент. Такое течение процесса бывает помимо того обусловлено и тем, что в ходе работы приходится прорабатывать одну частность (вариации, усложнение) за другой, поочередно углубляясь в каждую из них; для того чтобы сформулировать подготовленное этой работой решение, нужно несколько отойти, чтобы можно было окинуть единым взором целое. Нужно также учесть и то, что внезапно открывающееся решение - это обычно не окончательное разрешение вопроса, а его антиципация - гипотеза, которая превращается в действительное решение в ходе последующей проверки и доказательства. Но решение зародилось в момент, который, естественно, выделяется из всего предыдущего и последующего, как насыщенный большим эмоциональным напряжением; исследователь бывает склонен в своем воспоминании отнести к этому моменту и все, что в действительности дала работа.
Наконец, и в теоретической работе ученого нельзя вовсе исключить роль случая, внезапного удачного сопоставления. И здесь нужно, однако, как и при изобретении, уметь его использовать; для этого тоже необходима большая предварительная работа.
В итоге вдохновение в научной работе, ведущей к большим открытиям, конечно, не только возможно, но часто и необходимо для того, чтобы создать что-нибудь значительное; но оно не противостоит внешне труду, работе как независимый от нее дар; по большей части оно - итоговый момент особого подъема, сосредоточения всех духовных и физических сил. Творческая деятельность ученого - это творческий труд.
Труд художника
Свой специфический характер имеет и художественное творчество - работа писателя, поэта, художника, музыканта. Несмотря на все представления о вдохновении, внезапном наитии и т.д., особенно распространенные именно по отношению к художественному творчеству, можно сказать, что и художественное творчество прежде всего большой, напряженный, сосредоточенный и часто кропотливый труд.
Реализация замысла художника предполагает обычно более или менее длительное собирание и впитывание или вбирание в себя многообразных впечатлений. <...>
Иногда этот материал собирается "впрок", иногда это специальная работа по собиранию материалов для осуществления определенного замысла. Достаточно напомнить, как А.С.Пушкин работал над "Борисом Годуновым", Л.Н.Толстой - над замыслом "Декабристы" или, если говорить о современниках, Ю.Н.Тынянов - над романом "Пушкин".
Очень яркий пример накапливания материала впрок описывает А.П.Чехов:
"Вижу вот облако, похожее на рояль. Думаю: надо будет упомянуть где-нибудь в рассказе, что плыло облако, похожее на рояль. Пахнет гелиотропом. Скорее мотаю на ус: приторный запах, вдовий цвет, упомянуть при описании летнего вечера. Ловлю себя и вас на каждой фразе, на каждом слове и спешу скорей запереть все эти фразы и слова в свою литературную кладовую: авось пригодится"173
При накоплении материалов, собираемых впрок, они либо просто впитываются и как бы отлеживаются и зреют, либо же специально фиксируются (зарисовки художников, которые используются при случае, записные книжки А.П. Чехова). Иногда от наблюдения художник переходит даже к прямому экспериментированию. <...>
На основе наблюдения и отчасти своеобразного экспериментирования происходит и процесс обобщения. Художник должен выявить общее, но в форме не понятия, а образа, и притом такого, в котором в единстве с общим сохранена была бы и индивидуальность.174
Образ, в котором утрачена индивидуальность, был бы мертвенной схемой, а не живым художественным образом. Но образ, в котором представлено только индивидуальное в его случайной единичности, лишен всякого значения. Чтобы быть значимым, художественный образ должен в индивидуальном, единичном отобразить общее типичное, в образе отразить замысел, идею. <...>
Для того чтобы подчинить образ замыслу, идее и композиции художественного произведения, необходимо преобразовать те впечатления, которые доставляет художнику внимательное наблюдение. Здесь вступает в свои права творческое воображение художника с многообразными, в процессе творчества вырабатывающимися приемами и способами преобразования (см. главу о воображении).
Это включение воображения на одном из этапов художественного творчества означает лишь, что на этом этапе обычно его роль выступает особенно отчетливо в относительной самостоятельности. Но, конечно, уже в восприятии художника действительность выступает преображенной. И только потому, что художник преображенной ее воспринимает, открывая в ней новые, не банальные и вместе с тем существенные черты, которые не схватывает привыкший к обыденному повседневному и часто случайному взор художественно невосприимчивого наблюдателя, он и в состоянии такой ее изобразить.
Защищая со свойственной ему страстностью и полемическим задором мысль о роли художественного восприятия действительности в творчестве художника, Л.Н.Толстой, высказывая в "Анне Карениной" от имени художника Михайлова, очевидно, свой взгляд на искусство, противопоставил это художественное восприятие технике. "Он часто слышал это слово "техника" и решительно не понимал, что такое под этим разумели. Он знал, что под этим словом разумели механическую способность писать и рисовать, совершенно независимую от содержания. Часто он замечал, как и в настоящей похвале, что технику противополагали внутреннему достоинству, как будто можно было написать хорошо то, что было дурно. Он знал, что надо было много внимания и осторожности для того, чтобы, снимая покров, не повредить самого произведения, и для того, чтобы снять все покровы; но искусство писать - техники тут никакой не было. Если бы малому ребенку или его кухарке также открылось то, что он видел, то и она сумела бы вылущить то, что она видит. А самый опытный и искусный живописец-техник одною механическою способностью не мог бы написать ничего, если бы ему не открылись прежде границы содержания".175
Нужно сказать, что если действительно не существует техники как "механической" способности писать и рисовать совершенно независимо от содержания, то все же и техника, хотя, конечно, не "механическая" и не "независимая" от содержания, а не одно только художественное видение, необходима художнику. И не прав, конечно, Михайлов у Толстого, когда думает, что "если бы малому ребенку или его кухарке открылось то, что он видел, то и она сумела бы вылущить то, что она видит". Можно, пожалуй, даже утверждать, что само восприятие художника как художественное восприятие не только проявляется, но и формируется в процессе художественного изображения воспринимаемого. Художник научается видеть, воспринимать действительность в соответствии с требованиями, исходящими от условий ее изображения. Поэтому в известном смысле можно сказать, что восприятие художника в своей художественной специфичности отчасти обусловлено техникой художественного изображения. В самом же изображении, в создании художественного произведения техника во всяком случае играет, конечно, не самодовлеющую, но существенную роль. <...>
Очень высоко ценил роль техники в области музыкального творчества, убедившись в ее значении на собственном опыте, Н.А.Римский-Корсаков. Он писал: "...Отсутствие гармонической и контрапунктической техники вскоре после сочинения "Псковитянки" сказалось остановкой моей сочинительской фантазии, в основу которой стали входить все те же заезженные мною приемы, и только развитие этой техники, к которой я обратился, дало возможность новым, живым струям влиться в мое творчество и развязало мне руки в дальнейшей сочинительской деятельности".176
У Римского-Корсакова, может быть, и проявляется тенденция к преувеличению роли техники, но в принципе его замечание правильно: само развитие творческого воображения обусловлено в какой-то мере техникой, и ее отсутствие или несовершенство, ее неадекватность творческим задачам художника-музыканта может сковать его воображение. Творческое развитие художника совершается часто в своеобразной диалектике творческих замыслов и техники: новые творческие замыслы для своего осуществления требуют иногда овладения новыми техническими средствами; овладение новыми техническими средствами создает новые творческие возможности, открывает простор для новых творческих замыслов, а новые творческие замыслы требуют дальнейшего развития и совершенствования техники и т.д.
«Я могу сравнить себя с путником, который предпринял восхождение на гору, не зная дороги; долго и с трудом взбирается он, часто вынужден возвращаться назад, ибо дальше нет прохода. То размышление, то случай открывают ему новые тропинки, они ведут его несколько далее, и, наконец, когда цель достигнута, он, к своему стыду, находит широкую дорогу, по которой мог бы подняться, если бы умел верно отыскать начало.
В своих статьях я, конечно, не занимал читателя рассказом о таких блужданиях, описывая только тот проторённый путь, по которому он может теперь без труда взойти на вершину... Признаюсь, как предмет работы, мне всегда были приятнее те области, где не имеешь надобности рассчитывать на помощь случая или счастливой мысли. Но попадая довольно часто в такое неприятное положение, когда приходится ждать таких проблесков, я приобрёл некоторый опыт насчёт того, когда и где они мне являлись, - опыт, который может пригодиться другим.
Эти счастливые наития нередко вторгаются в голову так тихо, что не сразу заметишь их значение, иной раз только случайность укажет впоследствии, когда и при каких обстоятельствах они приходили: появляется мысль в голове, а откуда она - не знаешь сам.
Но в других случаях мысль осеняет нас внезапно, без усилия, как вдохновение.
Насколько могу судить по личному опыту, она никогда не рождается в усталом мозгу и никогда за письменным столом. Каждый раз мне приходилось сперва всячески переворачивать мою задачу на все лады так, что все её изгибы и сплетения залегли прочно в голове и могли быть снова пройдены наизусть, без помощи письма.
Дойти до этого обычно невозможно без долгой продолжительной работы. Затем, когда прошло наступившее утомление, требовался часок полной телесной свежести и чувства спокойного благосостояния - и только тогда приходили хорошие идеи. Часто... они являлись утром, при пробуждении, как замечал и Гаусс .
Особенно охотно приходили они... в часы неторопливого подъема по лесистым горам, в солнечный день. Малейшее количество спиртного напитка как бы отпугивало их прочь».
Лебединский А. В., Франкфурт У. И., Франк А. М. Гельмгольц, М., «Наука» 1966 г., с. 131-132.
В получении нового знания большую роль играют логическое мышление, способы и приемы образования понятий, законы логики. Но опыт познавательной деятельности свидетельствует, что обычная логика во многих случаях оказывается недостаточной для решения научных проблем;, процесс производства новой информации не может быть сведен ни к индуктивно, ни к дедуктивно развертываемому мышлению. Важное место в этом процессе занимает интуиция, сообщающая познанию новый импульс и направление движения.
Наличие такой способности человека признают многие выдающиеся ученые нашего времени. Луи де Бройль, например, отмечал, что теории развиваются и часто даже меняются коренным образом, что было бы невозможно, если бы основы науки были чисто рациональными. Он убедился, по его словам, в неизбежном влиянии на научное исследование индивидуальных особенностей мышления ученого, имеющих не только рациональный характер. "При более внимательном исследовании этого вопроса, - пишет Луи де Бройль, - легко заметить, что как раз эти элементы имеют важное значение для прогресса науки. Я, в частности, имею в виду такие сугубо личные способности, столь разные у разных людей, как воображение и интуиция. Воображение, позволяющее нам представить себе сразу часть физической картины мира в виде наглядной картины, выявляющей некоторые ее детали, интуиция, неожиданно раскрывающая нам в каком-то внутреннем прозрении, не имеющем ничего общего с тяжеловесным силлогизмом, глубины реальности, являются возможностями, органически присущими человеческому уму; они играли и повседневно играют существенную роль в создании науки" ("По тропам науки". М., 1962. С. 293-294). «Благодаря этим скачкам осуществляются великие завоевания разума. Именно поэтому человеческий ум способен в конечном счете взять верх над всеми машинами, которые вычисляют и классифицируют лучше, чем он, но не могут ни воображать, ни предчувствовать. "Таким образом (поразительное противоречие!), человеческая наука, по существу рациональная в своих основах и по своим методам, может осуществлять свои наиболее замечательные завоевания, - под-
черкивает Луи де Бройль, - лишь путем опасных внезапных скачков ума, когда проявляются способности, освобожденные от тяжелых оков строгого рассуждения" (Там же. С. 295).
Мы не будем останавливаться здесь на вопросах воображения, внимания, памяти, сообразительности, некоторых других способностях человека (эмоциях, воле и т. п.); это предмет специального обсуждения. Остановимся на интуиции. Интуиция как специфический познавательный процесс, непосредственно продуцирующий новое знание, выступает столь же всеобщей, свойственной всем людям (правда, в разной степени) способностью, как и чувства, и абстрактное мышление.
Интуиция поддается экспериментальному изучению. Из работ, посвященных исследованию интуиции посредством эксперимента, можно выделить труды Я. А. Пономарева, Олтона, К. Факуоару.
Распространенность, всеобщность интуиции подтверждают многочисленные наблюдения над людьми в обычных, повседневных условиях; нередки случаи, когда в нестандартной ситуации, требующей быстрого решения в условиях ограниченной информации, субъект производит выбор своих действий, как бы "пред-чувствуя", что нужно поступить именно так, и никак иначе.
Человеческая культура знает немало случаев, когда ученый, конструктор, художник или музыкант достигали принципиально нового в своей области как бы путем "озарения", "по наитию".
Приведем несколько фактов.
В истории музыки нередки случаи, когда музыкальная мысль приходила к композитору в самый неожиданный момент, скажем, во сне. Например, Джузеппе Тартини однажды увидел во сне дьявола, игравшего на скрипке восхитительную мелодию. Проснувшись, Тартини тотчас записал ее и в дальнейшем использовал для сочинения одного из своих самых знаменитых произведений - скрипичной сонаты "Дьявольские трели" (См.: "Интуиция и научное творчество". Аналитический сборник ИНИОН. М., 1981. С. 17).
Любопытен случай, происшедший с изобретателем в области электро- и радиотехники Николой Тесла (1856-1943). Однажды, во время прогулки с приятелем, ему внезапно пришло в голову решение одной технической проблемы. Американский психолог Дж. Гоуэн сообщает; он шел в сторону заката солнца и читал стихи; в это время мысль, подобно вспышке молнии, озарила его; идея электромотора на переменном токе пришла к нему как откровение. Он стоял, погруженный в транс, пытаясь объяснить другу свое видение. Образы, представшие перед умственным взором Теслы, были отчетливыми и осязаемыми,
как металл или камень. Принцип вращающегося магнитного поля стал для него совершенно ясным. Так началась революция в мировой электротехнике. (См.: "Интуиция и научное творчество". М., 1981. С. 17).
С действием интуиции связаны и крупнейшие достижения теоретической науки.
Интересен взгляд А. Эйнштейна на творчество физика-теоретика и его суждения о собственном творчестве (См.: Кармин А. С. "Научное мышление и интуиция: эйнштейновская постановка проблемы" // "Научная картина мира. Логико-гносеологический аспект". Киев, 1983). Он считал, что не существует никакого индуктивного метода, который мог бы вести к фундаментальным понятиям физики. Гипотеза может быть "навеяна" эмпирическими фактами, но не является непосредственно выводимой из них - иначе она не была бы гипотезой. Ученый может и должен свободно создавать различные гипотезы для объяснения наблюдаемых явлений. Вопрос же о том, какая из выдвинутых гипотез должна быть принята, а какая отброшена, решается эмпирической проверкой следствий, вытекающих из них. Этой установки А. Эйнштейн придерживался и в своей научной деятельности. Исходные положения его теории относительности были сформулированы не как индуктивные обобщения опытных данных (хотя он учитывал эмпирические факты при ее создании), они были продуктами "изобретения", "догадки", т.е. продуктами интуиции. А Эйнштейн говорил своему бывшему сокурснику Якобу Эрату, что мысль об относительности одновременности появилась у него в результате внезапной интуитивной догадки. Однажды утром он проснулся и вдруг понял, что события, которые для одного наблюдателя происходят одновременно, могут быть неодновременными для другого. Как отмечал М. Вертгеймер на основании бесед с А Эйнштейном, к представлению о том, что скорость света является предельной скоростью распространения сигналов, он пришел также интуитивно. Из специальной и общей теории относительности путем логико-математической дедукции были получены следствия, сопоставимые с данными наблюдений и экспериментов и подтвержденные этими данными. А. Эйнштейн считал, что на опыте можно проверить теорию, но нет пути от опыта к теории. Вместе с тем путь от чувственного опыта к теоретическим понятиям существует - это путь интуиции, интуиция (а не логика) связывает их. "Если не согрешить против логики, - говорил А. Эйнштейн, - то вообще нельзя ни к чему прийти". (Эйнштейн А. "Собр. науч. трудов". М., 1967. Т. IV. С. 572). "Подлинной ценностью является в сущности, только интуиция"
(Цит по: Кляус Е. М. "Альберт Эйнштейн" // Эйнштейн А "Физика и реальность". М., 1965. С. 337).
Немаловажное значение имеет интуиция в сфере философского познания. С интуицией связывают идею силлогизмов Аристотеля, идею соединения философии и математики Р.Декарта, идею антиномий И. Канта и многие другие. (См., например: Лапшин И. И. "Философия изобретения и изобретение в философии". Пг., 1922. Т. П. (Разд. "Творческая интуиция философов" и "Анализ приведенных случаев").
Б. Рассел отмечал, что иногда его попытки протолкнуть силой воли ход творческой работы оказывались бесплодными, и он убеждался в необходимости терпеливо ожидать подсознательного вызревания идей, что было результатом напряженных размышлений. "Когда я работаю над книгой, - писал он, - я вижу ее во сне почти каждую ночь. Не знаю, возникают ли при этом новые идеи, или оживляются старые, зачастую я вижу целые страницы и могу во сне прочесть их". (Цит. по: "Интуиция и научное творчество". С. 17).
Феномен интуиции чрезвычайно широк и не всегда все, что считают интуитивным, действительно заслуживает такого названия. В мышлении, например, нередки умозаключения, посылки которых не формулируются в явном виде; результат таких умозаключений бывает неожиданным, но вовсе не интуитивным, как полагают некоторые ученые. Не нужно принимать за интуицию то, что относится к области инстинктов, характеризуется автоматизмом реакций в сходной обстановке и имеет физиологические механизмы в подсознательной или бессознательной сфере субъекта. Порой говорят о "чувственной интуиции" как о восприятии органами чувств ("интуитивные" предпосылки геометрии Эвклида и т.п.). Хотя такое словоупотребление возможно, но оно идентично "чувственно-сенситивному". Как специфический феномен познания понятие интуиции многозначно.
Мы понимаем под интуицией интеллектуальную интуицию (лат. intellectus - ум, мыслительная способность человека), позволяющую проникать в сущность вещей.
И еще одна чрезвычайно важная черта свойственна интуиции - ее непосредственность. Непосредственным знанием (в отличие от опосредованного) принято называть такое, которое не опирается на логическое доказательство. Интуиция является непосредственным знанием только в том отношении, что в момент выдвижения нового положения оно не следует с логической необходимостью из существующего чувственного опыта и теоретических построений (Копнин П. В. "Гносеологические и логические основы науки". С. 190). Если иметь в виду,
что интуиция относится к интеллекту и связана с отражением сущности предметов (т.е. если отграничить ее от чувственно-сенситивного и инстинктивного), то можно принять за исходное такое ее определение: интуиция - это способность постижения истины путем прямого ее усмотрения без обоснования с помощью доказательства. (См.: "Философский энциклопедический словарь". М., 1989. С. 221). Все приведенные выше случаи проявления интуиции (а их число можно значительно расширить) целиком подходят под это определение.
Но все изложенное выше демонстрирует по крайней мере еще две черты, свойственные интуиции: внезапность и неосознанность. Решение проблемы во всех приведенных примерах (поиск нового понятия, темы, идеи и т. п.) приходило всегда неожиданно, случайно, и, казалось бы, в неподходящих для творчества условиях, так или иначе контрастирующих с условиями целенаправленного научного поиска.
Интуитивное "видение" совершается не только случайно и вдруг, но и без явной осознанности путей и средств, приводящих к данному результату.
Иногда неосознанным остается и результат, а самой интуиции при таком исходе ее действия уготована лишь участь возможности, не ставшей действительностью. Индивид может вообще не сохранить (или не иметь) никаких воспоминаний о пережитом акте интуиции. Одно замечательное наблюдение было сделано американским математиком Леонардом Юджином Диксоном. Его мать и ее сестра, которые в школе были соперницами по геометрии, провели долгий и бесплодный вечер над решением какой-то задачи. Ночью матери приснилась эта задача: и она стала решать ее вслух громким и ясным голосом; ее сестра, услышав это, встала и записала. На следующее утро в ее руках было правильное решение, неизвестное матери Диксона. (См.: Налчаджян А. А. "Некоторые психологические и философские проблемы интуитивного познания (интуиция в процессе научного творчества)". М., 1972). Этот пример иллюстрирует, помимо прочего, неосознанный характер явления, называемого "математические сны" и действие на бессознательном уровне человеческой психики.
Таким образом, интуитивной способности человека свойственны: 1) неожиданность решения задачи, 2) неосознанность путей и средств ее решения и 3) непосредственность постижения истины на сущностном уровне объектов.
Данные признаки отделяют интуицию от близких к ней психических и логических процессов. Но и в этих пределах мы имеем дело с достаточно разнообразными явлениями. У разных людей, в различных
условиях интуиция может иметь разную степень удаленности от сознания, быть специфичной по содержанию, по характеру результата, по глубине проникновения в сущность, по значимости для субъекта и т. п.
Интуиция подразделяется на несколько видов прежде всего в зависимости от специфики деятельности субъекта. Особенности форм материальной практической деятельности и духовного производства определяют и особенности интуиции сталевара, агронома, врача, биолога-экспериментатора. Выделяются такие виды интуиции, как техническая, научная, обыденная, врачебная, художественная и т.п.
По характеру новизны интуиция бывает стандартизованной и эвристической. Первую из них называют интуицией-редукцией. Пример - врачебная интуиция С. П. Боткина. Известно, что, пока пациент проходил от двери до стула (длина кабинета была 7 метров), С. П. Боткин мысленно ставил предварительный диагноз. Большая часть его интуитивных диагнозов оказывалась верной. Могут сказать, что в данном случае, как и вообще при постановке любого врачебного диагноза, имеет место подведение частного (симптомов) под общее (нозологическую форму заболевания); в этом отношении интуиция действительно проступает как редукция, и никакой новизны в ней как будто и нет. Но иной аспект рассмотрения, а именно постановка конкретного диагноза по нередко неоднозначному комплексу симптомов обнаруживает новизну решаемой проблемы. Поскольку при такой интуиции все же применяется определенная "матрица"-схема, постольку сама она может быть квалифицирована как "стандартизированная".
Эвристическая (творческая) интуиция существенно отличается от стандартизированной: она связана с формированием принципиально нового знания, новых гносеологических образов, чувственных или понятийных. Тот же С. П. Боткин, выступая как ученый-клиницист и разрабатывая теорию медицины, не раз опирался на такую интуицию в своей научной деятельности. Она помогла ему, например, в выдвижении гипотезы об инфекционной природе катаральной желтухи ("болезни Боткина").
Сама эвристическая интуиция имеет свои подвиды. Для нас важно ее подразделение по гносеологическому основанию, т. е. по характеру результата. Интерес представляет точка зрения, согласно которой сущность творческой интуиции заключается в своеобразном взаимодействии наглядных образов и абстрактных понятий, а сама эвристическая интуиция выступает в двух формах: эйдетической и концептуальной. Рассмотрим этот вопрос несколько подробнее. (Изложение представ-
лений о творческой интуиции дается по работам Кармина А. С. и Хайкина Е. П.).
В принципе возможны следующие пути формирования чувственных образов и понятий в человеческом сознании: 1) сенсорно-перцептивный процесс, в результате которого появляются чувственные образы; 2) чувственно-ассоциативный процесс перехода от одних образов к другим; 3) процесс перехода от чувственных образов к понятиям; 4) процесс перехода от понятий к чувственным образам; 5) процесс логического умозаключения, в котором совершается переход от одних понятий к другим. Очевидно, что первое, второе и пятое направления создания гносеологических образов не являются интуитивными. Даже если взять "автоматизированное", свернутое умозаключение (в рамках пятого направления), то оно окажется ничем существенно не отличающимся от полного, развернутого умозаключения; здесь не будет никакого особого способа формирования знания, как в первых двух случаях. Поэтому возникает предположение, что формирование интуитивного знания связано с процессами третьего и четвертого типов, т. е. с переходом от чувственных образов к понятиям и от понятий к чувственным образам. Правомерность такого предположения подтверждается тем, что характер указанных процессов хорошо согласуется с наиболее типичными чертами интуитивного "усмотрения истины", зафиксированными в феноменологических описаниях интуиции: в них происходит трансформация чувственно-наглядного в абстрактно-понятийное и наоборот. Между наглядными образами и понятиями нет каких-либо промежуточных ступеней, отличных от них; даже самые элементарные понятия отличаются от чувственных представлений. Тут возникают понятия, не выводимые логически из других понятий, и образы, не порождаемые другими образами по законам чувственной ассоциации, а потому естественно, что полученные результаты кажутся "непосредственно усмотренными". Этим объясняется также скачкообразный характер указанной трансформации и процесса получения результата.
Примеры эйдетической интуиции - наглядное представление о структуре молекулы бензола, возникшее у Кекуле, или наглядное представление о строении атома, созданное Резерфордом. Эти представления не сводятся к простому воспроизведению данных непосредственного чувственного опыта и формируются с помощью понятий. Примеры концептуальной интуиции - возникновение понятия о кватернионах у Гамильтона или понятия о нейтрино у Паули. Эти понятия возникали не путем последовательного логического рассужде-
ния (хотя данный процесс предварял открытие), а скачкообразно; большое значение при их формировании имело комбинирование соответствующих чувственных образов ("комбинаторная игра" образными элементами мышления, по выражению А. Эйнштейна).
С позиций такого понимания творческой интуиции и ее разновидностей дается и ее определение. Творческая интуиция определяется как специфический познавательный процесс, заключающийся во взаимодействии чувственных образов и абстрактных понятий и ведущий к созданию принципиально новых образов и понятий, содержание которых не выводится путем простого синтеза предшествующих восприятий или путем только логического оперирования имеющимися понятиями.
Приведенная точка зрения представляется нам ценной для рассмотрения гносеологического аспекта интуиции. Мы не беремся судить о физиологических и психических механизмах интуиции - это дело специалистов-физиологов и психологов; они должны прежде всего экспериментально исследовать интуицию и раскрыть до сих пор еще далеко не ясный механизм ее действия (нескольких моментов мы все же коснемся ниже). Возможны и другие подходы, кроме отмеченного, и со стороны специалистов по гносеологии. Проблема интуиции все еще остается малоразработанной и в философии. В пользу приведенной точки зрения выскажем аргумент, не фигурировавший еще при ее обосновании.
Этот аргумент - специфическая гносеологическая природа человеческой практики. Обратите внимание: практика имеет не только достоинство всеобщности, но и непосредственной действительности. Теперь посмотрите на понятие и на чувственный образ: не концентрирует ли в себе понятие то, что называется "всеобщностью", и не являет ли собой чувственное - "непосредственную действительность"? Нет ли здесь выхода на ту взаимосвязь чувственного и понятийного, что заключена в эйдетической и концептуальной интуиции? Не лежит ли в основе срабатывания этих форм интуиции "миллиардное повторение" в индивидуальной деятельности человека этой увязки "всеобщности" и "непосредственной действительности"? Нам кажется, что такая связь здесь имеется. Важен при этом жизненный опыт человека.
Возьмем конкретный исторический факт - открытие структуры бензола (СбШ) немецким химиком Ф. А. Кекуле в 1865 г.; это открытие было одновременно и возникновением теории строения бензола и его производных. Ф.А. Кекуле сам описал это событие.
Он работал над учебником химии. Работа не двигалась, мысли витали где-то далеко. Он повернул стул к камину и задремал. Образы
атомов, атомов Дальтона, заплясали перед его глазами. "Мое умственное око, изощренное повторявшимися видениями подобного рода, различало теперь более крупные образования изменчивых форм. Длинные цепочки, все в движении, часто сближаются друг с другом, извиваясь и вертясь, как змеи! (Вплоть до этого времени все гипотетические молекулярные структуры рисовались в виде линейных цепей. Сон начался с конвенционного знания). Но смотрите-ка! Что это было? Одна из змей ухватила свой собственный хвост и фигура эта насмешливо закружилась перед моими глазами. Пробужденный как бы вспышкой молнии, я провел на этот раз весь остаток ночи, детально разрабатывая следствия новой гипотезы". (Цит. по: Бунге М. "Интуиция и наука". М., 1967. С. 113-114). Некоторые исследователи полагают, что формула бензола могла быть навеяна кругом, который образовали в зоопарке шесть обезьян, схватив друг друга за руки. В этом варианте нужно было наблюдение такого замкнутого кольца, т. е. нужна была определенная практика.
Но могло быть и другое. Задолго до того, как Ф. А. Кекуле стал работать над проблемой структуры бензола, еще в 1847 г. он оказался свидетелем пожара в доме, где жила графиня Герлиц; графиня была найдена мертвой и обгоревшей. Был задержан отец бывшего камердинера графини, пытавшийся продать в другом городе переплавленное золото. Он не мог удовлетворительно объяснить происхождение этого золота, а также других найденных у него драгоценностей, среди которых было кольцо, изображавшее двух переплетенных змей; одна змея была золотой, другая из платины. По его словам, кольцо находилось у него с 1805 г., а муж графини утверждал, что оно принадлежало его жене с 1823 г. Экспертиза установила, что кольцо не могло находиться у отца с 1805 г., так как платина стала употребляться только после 1819 г. На суде было установлено, что камердинер задушил свою хозяйку с целью ограбления, а затем пытался сжечь труп. (Факт приводится по книге: Быков Г. В. "Август Кекуле. Очерк жизни и деятельности". М., 1964. С. 13-14). На суде Ф. А. Кекуле выступал как свидетель, его показания помогли эксперту, в роли которого выступал химик Либих. Ф.А. Кекуле, как видим, оказался вовлеченным в практику и в обыденную, и в судебную, связанную с экспериментальной проверкой качества металла (установлением того, что белый металл не серебро, а платина).
Объективности ради заметим, что совершение открытия Ф.А. Кекуле посредством интуиции в приведенном случае с бензольным кольцом оспаривается некоторыми учеными. Они стремятся найти элементы и аналогии, имевшиеся в науке того времени, чтобы доказать
"строгую логичность" появления новой структуры бензольного кольца. Но одно не исключает другого. Роль интуиции, между прочим, оспаривается и во многих других случаях, например, в известном факте открытия Д. И. Менделеевым периодической системы химических элементов (в нашей литературе недалекого прошлого это происходило не в последнюю очередь из-за того, что интуиция не укладывалась в упрощенную схему познания и считалась явлением мистическим и идеалистическим).
Но сейчас важно другое. Существенную роль в рассмотренном примере играет практика. При установлении качества металла проверялось предположение, сделанное на основе химического знания; мысль двигалась от "всеобщности" к "чувственной данности". Синтез того и другого был осуществлен в практике. Такой синтез всеобщности и чувственной данности происходит на каждом шагу в деятельности любого человека, осуществлялся он и в деятельности Ф.А. Кекуле. Этот синтез постоянно действует, формируя гносеологическую схему, гносеологическую структуру познания. Такая структура становится инстинктивной, хотя и оказывается социальной по природе. Она срабатывает автоматически, когда имеется одна сторона, но требуется другая. В определенных условиях при движении мышления по всеобщности может извлекаться чувственная наглядность, как и наоборот, при чувственных образах - понятийная всеобщность (мы говорим "может", поскольку извлечение сопряженного связано с определенным комплексом факторов, которых может и не быть). Необходимое условие - наличие хорошей долговременной памяти. Именно там закладывается огромный объем конкретной информации, увязанной в единую гносеологическую структуру сознательного и бессознательного. Практической природой человека и познания и определяется, на наш взгляд, творческая интуиция ученого и ее подразделение на эйдетическую и концептуальную. Мы согласны с тем, что именно в процессах перехода от чувственных образов к понятиям и от понятий к чувственным образам следует искать разгадку таинственной природы интуитивного знания.
Будущее покажет, насколько верно такое представление о гносеологическом механизме интуиции.
Затронем теперь некоторые данные физиологии и психологии. Многообещающи в плане возможностей раскрытия физиологии интуиции исследования канадских физиологов во главе с В. Пенфильдом. Их исследования показали, что при раздражении электродами некоторых участков головного мозга вызываются эмоции и человек пережи-
I |
вает только эмоциональное состояние, например страх, без воспоминания о каком-либо событии. Опыты показывают также, что определенные участки мозга "ответственны" за воспроизведение событий; такое воспроизведение сопровождается появлением и переживанием эмоций, причем последние зависят от значения события.
Эти данные указывают на возможное вхождение эмоционального компонента в механизм интуиции. Сами эмоции не столь специфици-рующи, как, додустим, зрение. Они более общие, интегральные, одно и то же переживание может быть соотносимо с появлением разнородных чувственных или понятийных образов. Возможно, что в актуальном плане, т.е. при данной проблемной ситуации, возникшая эмоция воздействует на участки коры головного мозга с долговременной памятью и по ассоциации вызывает прошлые эмоции, а с их помощью и соответствующие чувственные и понятийные образы или варианты, близкие к ним (пламя в камине, около которого думал А. Кекуле, и пламя пожара в доме Герлиц; сходные эмоции страха и структура кольца, ассоциирующуюся с предшествовавшим событием). Но возможны и другие направления действия эмоций. Так или иначе, а их роль состоит, вероятно, в извлечении из долговременной памяти многообразных вариантов решения проблемы с последующим выбором одного из них на заключительной стадии интуитивного процесса. Но возможно, что их роль иная, что эмоции определяют сам выбор того или иного варианта решения из множества возможных.
Загадочна быстрота, с какой действует интуиция. На эту сторону проливают свет многие экспериментальные данные, в том числе и полученные В. Пенфильдом. Опыты показали, что три компонента речи - идеационный (понятийный), вербализационный и моторный - локализуются относительно самостоятельно. Оценивая эти данные в плане интуиции, A.A. Налчаджян пишет: "Если принять эту схему, то можно заключить, что вполне возможно мышление бессловесное с отсутствием или слабым моторным сопровождением. А это не что иное, как подсознательное или же осознанное, но образное (отмеченное еще Эйнштейном и Вертгаймером) мышление. Отсюда можно также заключить, что творческое мышление, процесс подсознательной "инкубации", по всей вероятности, связано с относительно самостоятельной активностью идеационной части локализованных следов памяти. Каким образом конкретно осуществляется образование следов памяти и 1 как достигается физиологически эта относительная самостоятельность регистрации различных компонентов, имевших языковое выражение и воспринятых слухом содержаний, нам пока что неизвестно. Вполне
возможно, что это осуществляется вовлечением одних и тех же нервных клеток в различные многоклеточные узоры" (Налчаджян А. А. "Некоторые психологические и философские проблемы интуитивного познания (интуиция в процессе научного творчества)". С. 149). A.A. Налчаджян приводит весьма убедительные доводы (мы рекомендуем студентам ознакомиться с ними) в подтверждение того положения, что после прекращения сознательного анализа научной проблемы процесс ее решения продолжается в подсознательной сфере, что соответствующие электро-физиологические процессы также не прекращаются, а преобразуются, продолжают протекать, но лишь с измененными характеристиками.
В разделе об абстрактно-мысленной способности человека мы уже обращали внимание на существование невербализованного мышления и на значительное ускорение мыслительного процесса при такой форме. Наблюдается удивительное явление: возможность переработки на бессознательном уровне 10 9 бит информации в секунду, а на сознательном только 10 2 . Все это является важной предпосылкой для развертывания быстрых мыслительных процессов, для оперирования огромной по своему объему "чистой" информацией в подсознательной (бессознательной) сфере. Подсознание способно проводить за короткое время огромную работу, которая не под силу сознанию за тот же короткий срок.
В процессе интуитивного решения принимает участие также эстетический фактор. При любой разновидности интуиции - эйдетической или концептуальной - происходит как бы дорисовка картины (ситуации) до целостности.
Взаимосвязь целого и части, системы и элемента также внедряется в сознание и бессознательную сферу человеческой психики в форме определенной схемы или структуры (в самом общем виде), облекаясь в психологическую установку на достижение гармоничности и совершенства. Стремление к гармонии и красоте, осуществляемое на подсознательном уровне, может послужить фактором, оказывающим решающее влияние на выбор из множества вариантов более совершенного.
И эстетический, и, надо полагать, этический факторы, как и эмоциональный и праксеологический факторы - все они в той или иной степени связаны с формированием интуиции и ее действием в проблемных ситуациях. Их обнаружение в процессах интуиции свидетельствует, помимо прочего, о том, что в познавательной деятельности участвуют отнюдь не "чистые" физиологические и биохимические об-
разования, а человеческая личность, базирующая свое познание на этих механизмах, использующая их как средства, но развертывающая эту деятельность в широком поле многообразных, живых человеческих отношений и в практике. Индивидуальное познание своеобразно, как специфична и интуитивная способность каждого человека, его жизненная уникальность; но через всю эту специфичность проявляет свое действие общая социокультурная детерминация познавательной деятельности, общественная природа человеческой личности.
Рассмотрение вопроса о возможном механизме и компонентах интуиции позволяет увидеть, что интуиция не сводима ни к чувствен-но-сенситивному, ни к абстрактно-логическому познанию; в ней имеются и те, и другие формы познания, но имеется и нечто, выходящее за эти рамки и не позволяющее редуцировать ее ни к той, ни к другой форме; она дает новое знание, не достижимое никакими другими средствами.
К общим условиям формирования и проявления интуиции относятся следующие. 1) основательная профессиональная подготовка человека, глубокое знание проблемы; 2) поисковая ситуация, состояние проблемностщ 3) действие у субъекта поисковой доминанты на основе непрерывных попыток решить проблему, напряженные усилия по решению проблемы или задачи; 4) наличие "подсказки".
Последний момент в некоторых случаях явно не обнаруживается, как это было в примерах с композитором Джузеппе Тартини или в факте, сообщенном математиком Л. Ю. Диксоном. Но значительное число открытий или изобретений, как показывает история науки и техники, связана с действием "подсказки", которая служит "пусковым механизмом" для интуиции. В качестве такой реализаторной причины для И. Ньютона было, как известно, яблоко, упавшее на него и вызвавшее идею всемирного тяготения, для инженера-мостовика С. Броуна - висящая между ветвями паутина, натолкнувшая его на идею висячего моста (подробнее об этом см.: Орлов В. И. "Трактат о вдохновеньи, рождающем великие изобретения". М., 1964. С. 128-129,136-138), для Ф.А. Кекуле - змея, ухватившая собственный хвост, и т.д.
Роль "подсказки" хорошо видна из следующего опыта. Моделировались условия творческой деятельности. (См.: Пономарев Я. А. "Психология творчества". М., 1976. С. 213-220 (в том же разделе "Модели интуитивных решений" описываются усложненные опыты, проведенные автором). Большому количеству взрослых (600 человек) предлагалось решить задачу, названную "Четыре точки". Ее формулировка: "Даны четыре точки; требуется провести через эти четыре точки три
прямые линии, не отрывая карандаша от бумаги, так, чтобы карандаш возвратился на исходную точку". Испытуемые подбирались из числа тех, кто не знал принципа решения задачи. Время для решения ограничивалось 10 минутами. Все без исключения испытуемые после ряда безуспешных попыток прекращали решение и признавали задачу нерешаемой. Для достижения успеха надо было "вырваться" за пределы участка плоскости, ограниченного точками, однако это никому не приходило в голову - все оставались внутри данного участка. Затем испытуемым предлагали "подсказку". Они обучались правилам игры в хальму. Сообразно правилам этой игры они должны были перескочить одним ходом белой фишки через три черных так, чтобы белая фишка возвратилась на прежнее место. Выполняя это действие, испытуемые прокладывали рукой маршрут, совпадающий со схемой решения задачи, т. е. соответствовавший графическому выражению решения этой задачи (испытуемым давали и другие подсказки). Если такую подсказку давали до предъявления задачи, то успех был минимальным, если после того, как испытуемый попадал в проблемную ситуацию и убеждался в бесплодности предпринятых попыток ее решить, - задача решалась. Этот простой опыт говорит о том, что собственная трудность задачи возникает по той причине, что ее условия непосредственно воспроизводят в прошлом опыте испытуемого чрезвычайно упроченные эмпирически обобщенные приемы - объединение точек по кратчайшему расстоянию. Испытуемые как бы замыкаются на участке площади, ограниченном четырьмя точками, в то время как необходимо выйти из этого участка.
Из опыта следует, что благоприятные обстоятельства складываются тогда, когда испытуемый, бесплодно отыскивая решение задачи, исчерпывает неправильные приемы, но еще не достигает той стадии, на которой гаснет поисковая доминанта, т.е. тогда, когда испытуемый теряет интерес к задаче, когда уже предпринимавшиеся и неудачные попытки повторяются, когда ситуация задачи перестает изменяться и испытуемый признает задачу нерешаемой. Отсюда вывод, что успех интуитивного решения зависит от того, насколько исследователю удалось освободиться от шаблона, убедиться в непригодности ранее известных путей и вместе с тем сохранить увлеченность проблемой, не признать ее нерешаемой. Подсказка оказывается решающей в освобождении от стандартных, шаблонных ходов мысли. Конкретная форма подсказки, те конкретные предметы и явления, которые при этом используются, являются несущественным обстоятельством. Важен ее общий смысл. Замысел подсказки должен быть воплощен в каких-то
конкретных явлениях, но в каких именно - это не будет решающим фактором.
Важность для интуиции подсказок, за которыми стоят аналогии, общие схемы, общие принципы решения задачи или проблемы, ведет к определенным практическим рекомендациям: субъекту, находящемуся в творческом поиске, необходимо стремиться не только к максимуму информации по своей специальности и по смежным дисциплинам, но и к расширению диапазона своих интересов, включая музыку, живопись, художественную, научно-фантастическую, детективную литературу, научно-популярные статьи, общественно-политические журналы, газеты; чем шире будет диапазон интересов и кругозор личности, тем больше будет факторов для действия интуиции. Нужно иметь в виду также, что если для естествоиспытателя большой арсенал аналогий имеется в философии, то для философов, для решения собственно философских проблем столь же плодотворно естественнонаучное и общественно-научное знание.
Полезными были бы работы психологов и физиологов, посвященные специальному исследованию факторов, благоприятствующих интуиции и, наоборот, тормозящих ее проявление. Американский физиолог У. Б. Кеннон отмечает, например, следующие неблагоприятные условия: умственное и физическое переутомление, раздражение по пустякам, шум, домашние и денежные заботы, общая угнетенность, сильные эмоциональные переживания, работа "из-под палки", вынужденные перерывы в работе и просто тревога и опасение, связанные с ожиданием возможных перерывов.
Ценными и поучительными являются наблюдения самих ученых за своим творчеством, наблюдения, которых, к сожалению, имеется слишком мало. Выступая в ноябре 1891 г. с речью, имевшей, между прочим, большой автобиографический интерес, немецкий физиолог Г. Гельм-гольц говорил: "Признаюсь... мне всегда были приятны те области, где не имеешь надобности рассчитывать на помощь случая или счастливой мысли. Но, попадая довольно часто в то неприятное положение, где приходится ждать таких проблесков, я приобрел некоторый опыт насчет того, когда и где они ко мне являлись, - опыт, который, быть может, пригодится другим. Эти счастливые наития нередко вторгаются в голову так тихо, что не сразу заметишь их значение; иной раз только случайность укажет впоследствии, когда и при каких обстоятельствах они приходили; а не то - мысль в голове, а откуда она - не знаешь сам. Но в других случаях мысль осеняет вас внезапно, без усилия, как вдохновение. Насколько могу судить по личному опыту, она никогда
не рождается в усталом мозгу и никогда за письменным столом. Каждый раз мне приходилось сперва всячески переворачивать мою задачу на все лады, так что ее изгибы и сплетения залегали прочно в голове... Затем, когда прошло наступившее утомление, требовался часок полной телесной свежести и чувства спокойного благосостояния - и только тогда приходили хорошие идеи... Особенно охотно приходили они... в часы неторопливого подъема по лесистым горам, в солнечный день. Малейшее количество спиртного напитка как бы отпугивало их прочь. Такие минуты плодотворного обилия мыслей были, конечно, очень отрадны; менее приятна была оборотная сторона - когда спасительные мысли не являлись. Тогда по целым неделям, по целым месяцам я мучился над трудным вопросом" (Гельмгольц Г. "Публичные лекции, читанные в Императорском Московском университете в пользу Гельм-гольцевского фонда". М., 1982. С. XXII-XXIII).
Знакомство с условиями формирования и проявления интуиции позволяет наметить и некоторые практические рекомендации. Нужно, однако, оговориться, что всякие рекомендации должны сообразовываться с индивидуальностью, с особенностями личности, иначе они могут нанести ущерб проявлению творческих способностей. И тем не менее рекомендации не бесполезны.
Поскольку интуитивная работа мышления происходит в подсознательной сфере, продолжается даже при "отключенности" субъекта от проблемы, постольку можно сделать вывод, что такое временное отключение может оказаться полезным. Ж. Адамар, например, советовал после первой серьезной работы над проблемой откладывать ее решение на некоторое время и заниматься другими проблемами. Ученый, говорил он, может параллельно работать над несколькими проблемами, время от времени переходя от одной к другой, для активации подсознательных механизмов мышления. Хорошим дополнением к этой рекомендации может быть совет Д. Пойа: лучше не откладывать в сторону нерешенную задачу без чувства хотя бы небольшого успеха; хоть какая-нибудь маленькая деталь должна быть улажена; нужно уяснить себе какую-нибудь сторону вопроса к моменту, когда мы прекращаем работать над решением.
Не следует переоценивать значение снов в проявлении интуиции; тем не менее приведенные выше факты говорят в пользу внимательного отношения к их содержанию. Любопытно следующее свидетельство: "Проф. П. Н. Сакулин придает такое значение подсознательному творчеству во время сна, что он уже много лет, засыпая, кладет около себя бумагу и карандаш, чтобы в случае, если он проснется ночью и ему
станет не давать спать какая-нибудь новая мысль или ясная формулировка того, над чем он думал перед сном или за более продолжительный промежуток времени до того, он мог немедленно набросать ее несколькими словами" (Вейнберг Б. П. Опыт методики научной работы и подготовки к ней. М., 1958. С. 16). Разумеется, такое отношение к снам может быть сколь-нибудь полезным, если перед тем совершалась напряженная умственная работа над проблемой. Если этого нет, то никакой сон или длительное бодрствование в постели после пробуждения в ожидании "озарения" не приведут к открытию или изобретению.
Нередки, как известно (например, в случаях с Н.Теслой, С.Броу-ном, Г. Гельмгольцем и др.), идеи, появляющиеся во время прогулки, при чтении газеты и т. п. Это кажется парадоксальным: при интеллектуальной интуиции человек творит наиболее активно и результативно... когда отдыхает. Отмечая данный парадокс, Ст. Василев справедливо пишет, что противоречие это необъяснимо и недопустимо только с позиций одностороннего подхода, противопоставляющего сознательное подсознательному. Конкретное изучение механизма взаимодействия сознания с бессознательным и подсознательным может дать в руки ученых реальные средства управления процессом интуиции и существенно воздействовать на их творческую способность.
Остановимся еще на одном гносеологическом вопросе - на соотношении интуитивного и дискурсивного в познании.
Из предыдущего материала видно, что эвристическая интуиция не существует в абсолютном отрыве от дискурсивного, логического. Дискурсивное предшествует интуитивному, выступает обязательным общим условием формирования и проявления интуиции в сфере сознания. Логическое как мыслительное имеет место и на уровне подсознательного и включается в механизм самого интуитивного процесса. Дискурсивное должно дополнять свершившуюся интуицию, следовать за ней.
Чем вызвана необходимость завершения интуитивного дискурсивным? Вероятностным характером результата интуиции.
Исследователи отмечают, что интуитивная способность образовалась, по-видимому, в результате длительного развития живых организмов вследствие необходимости принимать решения при неполной информации о событиях, и способность интуитивно познавать можно расценивать как вероятностный ответ на вероятностные условия среды. С этой точки зрения, поскольку ученому для совершения открытия даны не все посыпки и средства, постольку он осуществляет именно вероятностный выбор.
Вероятностный характер интуиции означает для человека как возможность получения истинного знания, так и опасность иметь ошибочное, неистинное знание. Английский физик М. Фарадей, известный своими работами в области электричества, магнетизма и электрохимии, писал, что никто не подозревает, сколько догадок и теорий, возникающих в голове исследователя, уничтожается его собственной критикой и едва ли одна десятая часть всех его предположений и надежд осуществляется. Возникшая в голове ученого или конструктора догадка должна быть проверена. Проверка же гипотезы, как мы знаем, осуществляется в практике научного исследования. "Интуиции бывает достаточно для усмотрения истины, но ее недостаточно, чтобы убедить в этой истине других и самого себя. Для этого необходимо доказательство" ("Философский энциклопедический словарь". М., 1989. С. 222).
Доказательство (в широком смысле) включает в себя обращение к чувственным восприятиям некоторых физических предметов и явлений, а также логические рассуждения, аргументы. В дедуктивных науках (логике, математике, в некоторых разделах теоретической физики) доказательства представляют собой цепочки умозаключений, ведущих от истинных посылок к доказываемым тезисам. Без логических рассуждений, опирающихся на закон достаточного основания, невозможно прийти к установлению истинности выдвигаемого положения. В этом плане звучит как афоризм высказывание, принадлежащее французскому математику и методологу науки А. Пуанкаре: "Логика, которая одна может дать достоверность, есть орудие доказательства; интуиция есть орудие изобретения" (Пуанкаре А. "Ценность науки". М., 1913. С. 23). А.Пуанкаре подчеркивал, что в науке логика и интуиция играют каждая свою необходимую роль; обе они неизбежны.
Спрашивается, как же выглядит процесс движения знания: прерывно или непрерывно? Если брать развитие науки в целом, то очевидно, что в этом общем потоке прерывности, обозначаемые на индивидном уровне интуитивными скачками, не дают о себе знать; здесь свои скачки, называемые революциями в науке. Но для отдельных ученых процесс развития познания в их области научного исследования предстает по-другому: знание развивается скачкообразно, с перерывами, с "логическими вакуумами", но, с другой стороны, оно развивается без скачков, поскольку следующая за каждым "озарением" логическая мысль методично и направленно заполняет "логический вакуум". С точки зрения индивида развитие знания есть единство прерывности и непрерывности, единство постепенности и скачка.
В данном аспекте творчество выступает как единство рационального и иррационального. Творчество "не противоположно рациональности, а является ее естественным и необходимым дополнением. Одно без другого просто не могло бы существовать. Творчество поэтому не иррационально, т. е. не враждебно рациональности, не антирационально, как думали многие мыслители прошлого... Напротив, творчество, протекая подсознательно или бессознательно, не подчиняясь определенным правилам и стандартам, в конечном счете на уровне результатов может быть консолидировано с рациональной деятельностью, включено в нее, может стать ее составной частью или в ряде случаев привести к созданию новых видов рациональной деятельности" ("Введение в философию". Т. 2. М., 1089. С. 345).
В истории философии проблеме интуиции уделялось большое внимание. Без нее не мыслили себе творчество ни Платон, ни Аристотель. Различие между ними заключалось лишь в трактовке интуиции. Философы Нового времени, разрабатывавшие методы рационального познания природы, тоже не могли не отметить важного значения интуиции. Р. Декарт, например, считал, что разумное познание, пройдя через "чистилище" методического сомнения, сопряжено с интуицией, дающей первые принципы, из которых затем выводится все остальное знание путем дедукции. "Положения, непосредственно вытекающие из первого принципа, можно сказать, познаются, - писал он, - как интуитивным, так и дедуктивным путем, в зависимости от способа их рассмотрения, сами же принципы - только интуитивным, как и, наоборот, отдельные их следствия - только дедуктивным путем" (Декарт Р. "Избранные произведения". М., 1950. С. 88).
Большое значение проблеме интуиции придавал А. Бергсон. Он, в частности, обратил внимание на философскую интуицию, посвятив ей специальную работу (вышла на русском языке в 1911 г.). Интуицию он связал с инстинктом, с познанием живого, изменчивого, с синтезом, а логическое - с интеллектом, с анализом. По его мнению, логика торжествует в науке, которая имеет своим предметом твердые тела. Связывая интуицию с получением нового знания в форме чувственных и понятийных образов, он сделал ряд тонких наблюдений; вместе с тем у него можно заметить его излишне жесткое противопоставление интуиции логике.
| | | | | | | | | | | | | |