РИГА, 18 мар — Sputnik, Людмила Прибыльская. Газета Dienas Bizness опубликовала топ-100 крупнейших по обороту предприятий стран Балтии в 2014 году, первой десяткой из которого поделился портал rus.db.lv .

Список возглавил концерн Orlen Lietuva (Литва, оптовая торговля нефтепродуктами). В первой тройке также Maxima LT (Литва, розничная торговля) и Ericsson Eesti (Эстония, производство оборудования для связи).

Крупнейшее предприятие Латвии в рейтинге — Uralchem Trading (Латвия, оптовая торговля удобрениями) — занимает четвертое местов рейтинге. За ним следуют Tallink Grupp (Эстония, пассажирские морские перевозки), Eesti Energia (Эстония, энергетика), Latvenergo (Латвия, производство электроэнергии), Rimi Latvia (Латвия, розничная торговля), Maxima Latvija (Латвия, розничная торговля) и Lesto (Литва, распределение электроэнергии).

Национальные элиты балтийских стран время от времени намереваются вчинить России иск "за ущерб от оккупации", но топ крупнейших и самых прибыльных предприятий показывает, что страны региона продолжают успешно эксплуатировать советское наследство. Возглавляет рейтинг Orlen Lietuva — в миру Мажейякяйский нефтеперерабатывающий завод, за ним следуют поставщики электроэнергии Eesti Energia, Latvenergo и литовская Lesto.

Крупное — не всегда ценное

Интересно сравнить входящие в рейтинг крупнейшие компании Латвии с топом ценнейших . В первом обобщены показатели оборота компаний, во втором - синтетические показатели стоимости активов, доходности и отдачи на капитал. В том и в другом случае лидирует Latvenergo. Однако значительные по обороту розничные торговые сети Rimi Latvia (8-е место в Прибалтике) и Maxima Latvija (9 место) в десятку ценнейших в Латвии даже не попали.

Зато в этой десятке т.н. советское наследство представлено в полный рост: и экспортное предприятие Ventspils Nafta, и Латвийская железная дорога (Latvijas Dzelzceļš), и газовая компания Latvijas Gāze, и оператор фиксированной связи Lattelecom, и производитель лекарств Olainfarm.

"Топ наиболее прибыльных" показывает, на чем стоит латвийская экономика и куда движется.

Эти драматические изменения были связаны с "освобождением" рынка электроэнергии, которое произошло в 2014-2015 году и обернулось для латвийских потребителей ростом счетов на 27,6%.

Latvenergo как владелец ТЭС и продавец энергии на этом не заработало ничего. Более того: очутившись на биржевой площадке вместе с производителями дешевой энергии — ГЭС Норвегии, латвийский производитель стал неконкурентоспособным.

"Фактически это создало дискриминацию поставщиков на рынке, — признает президент Latvenergo Арис Жигурс. — Побеждает самое дешевое предложение. Те, у кого минимальная себестоимость, зарабатывают".

"Наша собственная энергия проигрывает конкуренцию конвенциальным поставщикам. Мы обязаны покупать "зеленую" энергию, которая становится для нас все более тяжелым бременем. Эта ситуация не стимулирует долгосрочные инвестиции, поскольку возможности заработать при таком рыночном механизме нет", — объяснил он.

И поскольку Latvenergo может продавать свою продукцию только во время пиковых нагрузок, ибо в прочее время на нее просто нет спроса по цене, оправдывающей издержки, вряд ли можно ждать роста ценности этой компании в перспективе.

Такая же судьба сейчас готовится Latvijas Gāze, которую латвийское правительство намерено разделить вопреки не только здравому смыслу и рыночной логике, но и директиве ЕС2009/73/ЕК "Общие правила в отношении внутреннего рынка природного газа". Статья 49 Директивы ("Новые и изолированные рынки") исключает Латвию, Эстонию и Финляндию из своего поля, пока не построено соединение системы ЕС с этим регионом.

Торговля как двигатель ВВП

"Рост ВВП в 2015 году определял главным образом потребительский спрос. Рост спроса базировался на довольно быстром повышении зарплат. Ожидается, что частное потребление продолжит определять рост экономики и в 2016 году", — указывает экономист Банка Латвии Карлис Вилертс.

Промышленность в структуре народного хозяйства занимает только 16.6%. Еще 10% дает транзит, 3,3% — сельское и лесное хозяйство. Вот, собственно, и весь экспорт, который за все годы существования Латвийской Республики после восстановления ее независимости никогда не превышал импорт. Отрицательное сальдо внешнеторгового баланса привычно корректируется заимствованиями. Не случайно в числе ценнейших предприятий Латвии — Swedbank (2 место) и SEB Banka (8 место). Оба, кстати, шведские.

Феномен "Уралхима"

В 2011 году крупнейшим предприятием Латвии стал Uralchem Trading — "дочка" российского "Уралхима". Построив собственный экспортный терминал минеральных удобрений в Рижском порту, эта компания продолжает лидировать и по величине, и по ценности, которая неуклонно растет и достигла уже €315 млн.

По нетто-обороту "варяг" в 2014 году уже более чем наполовину обогнал национального конкурента Latvenergo (1,135 млрд против 741 млн). Правда, сумма уплаченных в латвийскую казну налогов отличается в другую сторону: 58,56 млн Latvenergo против 4,182 млн Uralchem Trading.

В рейтинге компаний Балтии "дочка" "Уралхима" соперничает со шведским Ericsson, организовавшим в Эстонии выпуск оборудования для связи. Латвийцы могут лишь с грустью вспоминать, что в этой отрасли когда-то лидировал ВЭФ, выпускавший львиную долю автоматических телефонных станций и для Советского Союза, и для стран социалистического содружества.

Производственное объединение превратилось ныне в торгово-офисную территорию, а вэфовские инженеры составили костяк таких ценных латвийских компаний, как Latvijas Mobilais Telefons и Lattelecom.

И эти знания — в радиоинженерии и электронике — стали основой для постиндустриального сектора экономики Латвии, в котором заметное место занимают поставщик компьютерных компонентов Elko Grupa и разработчик программ и сетевых технологий Mikrotikls.

Поле деятельности таких компаний — уже весь мир, основа их работы — интеллект. Они ничего не получили от приватизации, не ждут подачек от бюджета и львиную долю продукта поставляют на экспорт. И это самая надежная бизнес-модель для будущего страны.

В 1913 году рижские купцы Попер, Ленер, фон Гертвиг и Гельмзинг решили выкупить у города участок и построить на нём свою фабрику. В самом начале она называлась по-американски - «Buffalo». Изначально главной продукцией была дорогая качественная обувь, которую в те времена делали из импортируемой из Америки кожи бизонов. В 1941 году предприятие получило новое название «Большевичка». Несмотря на смену власти в государстве, работники...

Первая ТЭЦ, построенная в Риге на деньги городской Думы. Вырабатывала мощность в 1482 кВт. Строительство велось с 1901 по 1905 год. Расположение ТЭЦ было выбрано таким образом, чтобы легко было довозить к ней топливо. Для этого как нельзя лучше подходил Andrejsale - остров, рядом с которым находится рижский грузовой порт. За проектировку технических сооружений взялся специалист из Мюнхена, инженер Оскар фон Миллер - учредитель компании...

Огромный завод площадью в целый район расположился на окраине одного латвийского города. За свою недолгую историю (около 25 лет) он успел снабдить работой немалую часть населения города, испытать новые технологии в производстве химического волокна и стать одним из гигантов промышленности Латвийской ССР. Сейчас же завод мёртв и постепенно гниёт. Его размеры настолько огромны, что чтобы обследовать его целиком, потребуется несколько дней,...

Была построена в 1898 году архитектором Эдмундом фон Тромповски. Производила старейшие национальные сорта пива собственного производства, не уступавшие в свое время по популярности маркам Latvijas balzams и Laima. История разрушения пивоварни Varpa уложилась в 10 лет. После приватизации в 1993 году руководством было принято ошибочное решение экономить на оборудовании и технологиях. В условиях ужесточающейся конкуренции это оказалось...

Рижский электромашиностроительный завод (Rīgas elektromašīnbūves rūpnīca, РЭЗ, RER) - крупнейшее машиностроительное предприятие Прибалтики, которое специализируется на производстве тягового электрооборудования и аппаратуры для подвижного состава железных дорог. На данный момент (2017 год) около половины завода сдаётся в аренду под склады и мелкое производство. Завод выглядит как треугольный полуостров, с двух сторон окружённый водой, что...

Sarkanais Kvadrāts (Красный Квадрат) - завод резинотехнических изделий, находящийся в Риге. Находится на берегу Даугавы. С крыши можно посмотреть на красивый закат. Завод выпускал резиновые промышленные изделия, обувь, игрушки, противогазы и прочую продукцию. Был основан в 1924 году, своё название приобрёл в 1940 году. Получил Красный орден Ленина в 1974 году. К 1986 году выпустил 15 млн пар обуви. С наступлением независимости Латвии был...

Бывший мотозавод в Риге, функционировавший в период существования Латвийской ССР. Производил мотоциклы, мопеды и велосипеды для всей страны. После тотальной ликвидации мотозавода многие ценные технологические находки рижских инженеров исчезли в середине 1990-х, а существенная часть нереализованной с конца 1980-х годов продукции была распродана фактически за бесценок. Цеха ныне мёртвого легендарного рижского предприятия в настоящее время...

ВЭФ являлся крупнейшим электротехническим предприятием Латвии, во времена СССР. Завод ВЭФ был ведущим производителем АТС, телефонных коммутаторов, телефонных аппаратов, радиостанций, радиоприёмников и другой продукции. Теперь главный производственный корпус занял торговый центр, более мелкие постройки в аренде, а трехэтажная столовая стоит пока никому ненужная. Местное население растаскивает оттуда все, что горит, на дрова.

© http://www.radiopagajiba.lv

Тридцать лет назад товары латвийской промышленности гремели на весь СССР - телефоны ВЭФ, духи «Кокетка» парфюмерной фабрики «Дзинтарс» и радио «Спидола» рижской «Радиотехники».

Некоторые заводы и фабрики живы по сей день, до сих пор выпускают продукцию под теми же названиями. Только работают там не десятки тысяч человек, а сотни.

Почему вместо расцвета за годы независимости латвийская промышленность зачахла - этим вопросом сегодня задаются многие. Людей, жалеющих о развале СССР, в Латвии было бы в разы меньше, если бы не потерянное производство.

Самой большой утратой здесь считают крах легендарного завода ВЭФ, который обеспечивал работой 20 тысяч человек (при общей численности населения республики 2,6 миллиона человек), занимал площадь, равную территории небольшого микрорайона, и делал практически все - от телефонов до военных изделий.

Когда-то ВЭФ благополучно пережил Вторую мировую войну, а вот встроиться в капитализм не смог. Почему - на эту тему в Латвии спорят до сих пор.

От «шпионской» техники до подводных лодок

В отличие от других гигантов латвийского производства, Государственная фабрика электротехники (Valsts elektrotehnikas fabrika VEF) со дня основания в 1919 году принадлежала государству. Через десять лет работы ВЭФ довел объем производства до 42 тысяч телефонных аппаратов в год, а помимо них были еще радиоприемники, кабели, электрохимия, лампочки и многое другое.

В 30-х годах к списку прибавился легендарный «шпионский» фотоаппарат Minox - самая маленькая камера в мире. К концу 30-х годов на фабрике работало 3000 человек, а концу 1980-х, когда ВЭФ стал легендой советской промышленности, на нем было занято уже 20 тысяч человек.

Однако для того, чтобы производство могло развиваться в новых условиях капитализма, нужны были инвестиции. У государства денег не было.

«Знаете, что там - телефоны, радиоаппараты - это не самая большая часть продукции, по сути, это был военный завод. А когда рухнуло государство, военные закупки прекратились», - говорит Русской службе Би-би-си Айвар Бернанс. В свое время он возглавлял департамент приватизации Министерства экономики.

«Не могу сказать, что завод по большей части был военным, но, насколько мне известно, помимо бытовых телефонных аппаратов, там производили еще и телефонные станции для подводных лодок», - признается Русской службе Би-би-си бывший глава департамента электроники Министерства промышленности и энергетики Латвии Инар Клявиньш.

«Когда все говорят о приватизации, забывают, что СССР обанкротился - были деньги, чтобы купить зерно в Канаде, но не было денег на то, чтобы его привезти. СССР был банкрот, люди по полгода не получали зарплаты, и в результате они просто не могли купить то, что в Латвии умели производить. Так что разговоры о том, что приватизаторы ликвидировали экономику Латвии - ерунда. Большие заводы ликвидировал сам СССР, который стал банкротом», - считает Айвар Бернанс.

В этом есть доля правды - до 1991 года оплата экспортных услуг ВЭФа осуществлялась при посредничестве московских банков. Ни в 1991 году, ни в 1992 счета оплачены не были, все 16 миллионов долларов осели за границей, а сам ВЭФ остался без оборотных средств. У завода начали накапливаться долги по налогам, которые очень быстро обрастали штрафными процентами.

Торговые организации не могли найти партнеров, в результате склады заполнялись никому не нужными товарами. Продукция завода оказалась ненужной даже национальной телекоммуникационной компании Lattelekom, которая почему-то решила закупать оборудование не у местного производителя, а у концерна Alcatel. По сути, уже тогда заводу надо было сокращать штаты, однако чисто по-человечески на это никто не решался. В итоге дотянули до того момента, когда людей уже нельзя было даже нормально уволить - из-за долгов перед социальным бюджетом.

Это еще больше усугубляло ситуацию, налоговые долги продолжали расти. Теоретически, госбюджет мог бы их погасить в счет собственных задолженностей перед предприятием, однако этого сделано не было. В итоге за считанные годы количество сотрудников ВЭФа сократилось на 70%.

«У нас тогда было молодое государство, и премьер-министры - как Ивар Годманис, так и Валдис Биркавс - руководствовались убеждением, что государство не должно заниматься бизнесом. Потом они эту ошибку признали: свободного рынка в полном смысле этого слова нет нигде», - говорит Инар Клявиньш.

Приватизация и 90 осколков завода ВЭФ

Еще одна проблема заключалась в том, что на конец 1980-х завод работал по принципу натурального хозяйства: все, что было нужно, производилось тут же на месте - от военных заказов до обычных домашних телефонов. Учитывая, что весомую часть производства - ту, что уходила на нужды армии - восстановить было невозможно, нарушенной оказалась вся производственная цепочка.

Плюс ко всему сразу после распада СССР завод потерял единое руководство, на месте ВЭФа начали формироваться отдельные структурные единицы, количество которых за год доросло до 26. Параллельно от ВЭФа отваливались мелкие части: тут кто-то приватизирует поликлинику, там - спортивный клуб.

В итоге было выделено шесть основных акционерных обществ, которые по разным причинам не смогли сохранить прежние объемы производства: что-то раскололось на мелкие части, что-то было приватизировано, что-то - вовсе исчезло.

«ВЭФ оказался слишком громоздким предприятием для Латвии. После развала единого советского рынка стало ясно, что его надо разделить на несколько частей, чтобы те нашли новые рынки, выжили и развивались. Не получилось. Руководители предприятий в те времена не знали элементарных законов свободного рынка, они даже языков иностранных не знали», - говорит Инар Клявиньш.

Самая весомая часть ВЭФа - VEF-KT - в свое время производила коммутационную технику, именно в этой сфере при СССР было занято больше всего рабочих - 14 тысяч из 20 тысяч. А в начале 90-х осталось 400 человек. В один прекрасный момент, выполнив государственный заказ, АО не получило от бюджета причитающуюся оплату - более трех миллионов долларов, начали накапливаться долги по налогам, которые вместе со штрафными процентами составили около 15 миллионов долларов.

Дошло до того, что из-за долгов перед социальным бюджетом предприятие даже не могло уволить сотрудников. Тысяча рабочих смогла цивилизованно покинуть завод только через несколько лет, когда предприятие получило деньги от Агентства приватизации. В итоге часть VEF-KT перешла в собственность компании PK Investments, дочернего предприятия концерна Pro Kapital, принадлежащего итальянскому предпринимателю Эрнесто Преатони. На месте бывшего завода он открыл один из крупнейших в Риге торговых центров - «Domina».

Еще одна часть завода - VEF-REC - на момент приватизации производила сельскохозяйственную продукцию, средства механизации, оборудование для лесопилок и даже гидротурбины для малых ГЭС. 130 человек умудрялись работать без воды и отопления, под протекающими крышами. Пройдя через процесс неплатежеспособности, предприятие перешло в собственность американской компании Harvey International Ltd. Кстати, под названием VEF-REC оно существует до сих пор, располагается на территории старого ВЭФа и занимается производством.

То же самое случилось с VEF Instrumentu rūpnīca и VEF-Tranzistors - компании были приватизированы, поменяли название на ОАО Tehprojekts и ОАО VEF-Telekom, остались в помещениях старого завода и продолжают существовать до сих пор. А вот АО VEF, которое тоже было приватизировано, сменило профиль - вместо производства оно занимается в основном тем, что сдает в аренду заводские помещения.

В общем и целом регистр предприятий Латвии содержит информацию о более чем 90 фирмах, всевозможных обществах и организациях, в названии которых встречается аббревиатура VEF, однако к профилю работы самого завода отношение имеют единицы. Располагаются они все там же - на территории старого ВЭФа, рядом с заброшенными корпусами, модными офисными «лофтами» и даже ночным клубом.

«Радиотехника»: Hi-Fi и надежды на Россию

Одна из компаний, которой достался бренд VEF - VEF Radiotehnika RRR, преемница рижской «Радиотехники». В свое время это был один из крупнейших заводов радиоэлектроники в СССР, на его долю приходилось 35% всей выпускаемой в СССР бытовой аудиотехники. Некоторые виды продуктов производили только здесь, многое шло на нужды военно-производственного комплекса.

Кстати, основанный в 1927 году завод работал на армию не только в советское время, но и в годы германской оккупации - говорят, тут производили запчасти для крылатых ракет V-1. Перед капитуляцией Германии руководство завода получило приказ отправить в Германию все ценное производственное оборудование. Но вместо этого директор «Радиотехники» Александр Апситис набил коробки камнями, за что, кстати, в Германии был приговорен к смертной казни.

Немцы до него не добрались, и Апситис остался в Риге - продолжил руководить заводом в советские годы. Как ему это удалось, непонятно, но даже будучи на самой верхушке промышленной иерархии, этот человек запросто игнорировал партийную линию и с удовольствием набирал на работу бывших легионеров латышского легиона СС. До войны некоторые из них успели проявить себя как выдающиеся инженеры, но в университеты по понятным причинам их не брали. Осев на радиозаводе, они создали радиолы, которыми восхищался весь СССР.

С конвейера завода только за год сходил миллион экземпляров радиоприемных усилительных и звуковоспроизводящих устройств и около 1,3 миллиона акустических систем. В золотые времена на заводе работали 10 тысяч человек, а в начале 90-х их количество сократилось до 1 800 человек.

Как и в случае с ВЭФом, проблемы начались отчасти из-за несостоятельности латвийского бюджета. В 1992 - 1993 году завод передал государству заказ почти на пять миллионов долларов, но денег не получил. Потом, как и в случае с ВЭФом, «Радиотехнику» поделили на шесть частей, которые по отдельности доходили до банкротства: сначала завод микроэлектроники «Эльмира», потом - конструкторское бюро, затем - Рижский электромеханический завод (РЭМЗ). Далее отделилась служба реализации и гарантийного обслуживания, которая задолжала заводу 2,5 миллионов долларов.

«Думаю, подход разделения был правильным, - считает экс-глава департамента электроники министерства промышленности и энергетики Инар Клявиньш. - Это делали для того, чтобы была самостоятельность, свобода действий. К сожалению, этим шансом не воспользовались».

В середине 90-х ситуация была настолько удручающей, что у руководства предприятия не хватало денег даже на оплату коммунальных счетов. Развивать конкурентоспособное производство в таких условиях было невозможно. «Когда-то «Радиотехника» для половины мира производила приемники, но оказалось, что Сингапур и Тайвань делали это дешевле. А ведь в те времена у людей даже на еду денег не было, - рассказывает экс-глава департамента приватизации министерства экономики Латвии Айвар Бернанс. - Имущество тогда распродавали, потому что сам завод не мог производить».

В итоге предприятие было приватизировано. «Мы получили завод в таком состоянии, в каком его оставил Советский Союз - старое здание, устаревшее оборудование, миллионные долги перед государством. При этом предприятие было продано на аукционе, в ходе которого цена поднялась с двух почти до шести миллионов долларов», - рассказывает Русской службе Би-би-си председатель правления VEF Radiotehnika RRR Эдуард Малеев.

Затем к активам завода прибавился осколок ВЭФа и производство печатных плат. «Радиотехника» производит их до сих пор. Однако основным видом производства остается акустика - по большому счету, это все, что осталось от многопрофильного завода. Тем не менее, завод и сегодня считается одним из ведущих производителей систем Hi-Fi в Восточной Европе. Сегодня от десяти тысяч работников на «Радиотехнике» осталось 200 человек, до последнего кризиса было 350. «Политика Латвии заключалась в том, чтобы тут было поменьше «оккупантов» и «иммигрантов». Поэтому большие предприятия закрывались в надежде на то, что уедут все русскоязычные. На мой взгляд, эти надежды частично оправдались», - продолжает Малеев.

«Теперь у Латвии другая проблема - производство нужно возрождать, но те объемы, которые когда-то производились в СССР, сейчас производятся в Китае. И возродить в том виде - исключено, но возрождением производства в Латвии сейчас занимаются все - от меня до премьер-министра. Но думаю, тенденции позитивные, и рентабельное производство с высокой добавочной стоимостью у нас появится», - считает Малеев.

Кстати, сейчас завод планирует не только восстанавливаться после кризиса, но и на полном серьезе готовится к завоеванию мировых рынков посредством внедрения в производство российского ноу-хау - контрапертурной акустики. Авторы этой системы успели запатентовать ее практически во всех индустриальных странах мира, и уже готовы передать разработку в руки рижского завода.

Теперь «Дзинтарс» любят в США и Европе

Переориентацией производства сегодня занята и парфюмерная фабрика «Дзинтарс», известная советским покупателям и декоративной косметикой, и духами «Кредо», «Кокетка», «Рижанка».

«Люди их помнят, до сих пор спрашивают, даже пишут нам письма. Это парфюмерия и декоративная косметика, лучше которой на постсоветском пространстве сделать не смогли, - рассказывает Русской службе Би-би-си президент АО «Дзинтарс» Илья Герчиков. - Мы сейчас ориентированы на западный рынок, перестраиваем производство туда. «Дзинтарс» перешел от производства массовой продукции к средней и высшей категориям товаров. Мы тоже перестроились, выпускаем продукцию для среднего класса, он существует везде и имеет другую покупательную способность».

Именно «Дзинтарс» в Латвии считается самым ярким примером успешного перехода от плановой экономики к рыночной: предприятие работает до сих пор, продает продукцию по всему миру, строит планы на будущее. По словам Герчикова, с советских времен объемы производства не сократились, а наоборот - выросли.

А вот количество сотрудников сократилось весьма драматично: были времена, когда на «Дзинтарсе» работали более 101 тысячи человек, а сейчас - только 417. В начале 90-х работа у них была не всегда, во избежание финансовых провалов завод почти полностью перешел на выполнение крупных заказов, вот и получалось, что в один день конвейер стоит, в другой рабочие работают в две смены. Тем не менее, предприятие выжило.

«У нас изначально не было задачи разваливать, мы не воровали, когда воровали другие. У нас была профессиональная команда, которую нам удалось сохранить, - говорит Герчиков. - Когда разваливается империя, нужно сохранить экономические связи - для этого нужен профессионализм. В конце 80-х - начале 90-х среди руководителей было очень много партийных кадров, потому что культивировалось понятие, что директор ничего не должен знать, что он должен быть идеологическим».

Сегодня, по его словам, «Дзинтарс» ориентируется не на Восток, а на Запад. В Европе и США давно начался бум увлечения экологической косметикой, которая еще не так популярна на постсоветском пространстве. Именно это заинтересовало латвийских производителей.

«Мы ушли от дешевого советского производства к другой продукции, у нас производится высшая ступень экологической косметики - органическая. И спрос на нее оказался выше на Западе, у нас очень много предложений оттуда, - уверяет Герчиков. - В отличие от многих западных предприятий, «Дзинтарс» имеет высокую технологию, контроль за качеством, есть сертификат качества GMP, которым обладают далеко не все западные производители».

История упадка. Почему у Прибалтики не получилось Носович Александр Александрович

1. Динозавры Прибалтики: скелеты промышленных предприятий Литвы, Латвии и Эстонии

Когда едешь по территории балтийских государств, взгляд время от времени натыкается на них. Большие бетонные коробки, полуразвалившиеся здания с забитыми окнами, ржавая арматура. Это артефакты иной эпохи - эпохи, когда Прибалтика была индустриально развитым регионом. Имеется в виду не только советская Прибалтика, на что неизменно указывают местные политики, промышленность уничтожившие и оправдывающиеся теперь, что это было не нужное их странам и экономически нерентабельное «наследие оккупации». Прекратили своё существование фабрики и заводы, созданные при Первых республиках, на которые современные Литва, Латвия и Эстония смотрят как на эталон. Закрылись предприятия, основанные во времена капиталистического бума в Российской империи (вторая половина XIX - начало XX века).

В странах Балтии реально наступила постиндустриальная эра, только проявилась она в форме техноапокалипсиса, когда большинство промышленных предприятий закрылись, новые рабочие места не появились. Как результат - население либо перебивается временными заработками и пьет, либо эмигрирует.

Предприятия, уничтоженные в Прибалтике за последние два десятилетия, - это тема, по которой можно было бы написать отдельную книгу. Таких предприятий насчитываются сотни: советские и досоветские, тяжелой и легкой промышленности, энергетические, пищевые, логистические… Среди них были и маленькие локальные предприятия, обслуживавшие нужды окрестного населения, - какой-нибудь сахарный завод в Екабпилсе (Латвия) или лесопилка под Паневежисом (Литва). Были средние производства, поставлявшие продукцию в другие союзные республики: судостроительный завод в Лиепае (Латвия), машиностроительный завод в Пярнумаа (Эстония). Были и всесоюзные бренды, и бюджетообразующие предприятия-гиганты.

Мажейкяйский НПЗ - единственный нефтеперерабатывающий завод в странах Балтии и крупнейшее промышленное предприятие Литвы, построенное советским правительством как часть инфраструктуры по переработке и транспортировке сибирской нефти: все годы независимости продавался то американцам, то полякам, находясь в состоянии перманентного полубанкротства, в котором пребывает и на момент написания данной книги (подробнее см. главу VII). РАФ - Рижская автобусная фабрика, поставлявшая знаменитые «рафики», бегавшие по всей стране. Завод полупроводников «Альфа», километры территории которого в центре Риги сейчас заросли бурьяном и зияют выбитыми стеклами. Завод радиоэлектротехники «Эльма» и производитель микросхем «Вента» в Вильнюсе, таллинский «Двигатель» - одно из крупнейших промышленных предприятий Эстонской ССР, основанное ещё при Николае II.

Всё это индустриальное наследие, доставшееся странам Балтии в 90-е годы, прошло общий путь: приватизация - раздробление - банкротство. Эти заводы и фабрики давали возможность нормально жить сотням тысяч людей: рабочим, служащим и их семьям. Сейчас эти люди зачастую трудятся на аналогичных фабриках и заводах в Стокгольме, Бирмингеме или Глазго.

Вот выбранные в произвольном порядке индустриальные объекты Литвы, Латвии и Эстонии, некогда бывшие брендами и «локомотивами» прибалтийских республик, но более не существующие.

ВЭФ, Латвия

Valsts Elektrotehnisk? Fabrika, Рижский государственный электротехнический завод «ВЭФ». Был крупнейшим электротехническим предприятием Латвии, ведущим производителем АТС, телефонов, телефонных коммутаторов, радиостанций, радиоприемников. Первые заводские корпуса были построены ещё в конце XIX века, само предприятие основала первая Латвийская республика, на первом году своего существования издав приказ об организации механической мастерской по ремонту телефонных и телеграфных аппаратов, линейного оборудования и почтового инвентаря. Через несколько лет ВЭФ уже выпускал спортивные самолеты, военные истребители VEF Irbitis-16, самые маленькие в мире «шпионские» фотоаппараты Mixon, экспортировал знаменитые радиоприемники VEF в Швейцарию, Норвегию, Великобританию и другие европейские страны.

После многострадальной для Латвии Второй мировой войны и победы советского строя ВЭФ продолжал развиваться в условиях социализма и плана. К моменту провозглашения Латвией независимости на заводе работали 20 тысяч человек, производившие десятки видов электротехнической продукции. По состоянию на 1991 год ВЭФ в Советском Союзе носил звание легендарного, а выпускаемый им радиоприемник «Спидола» превратился в один из символов советской жизни. На базе ВЭФа создавались дочерние предприятия: Рижский электроламповый завод, завод «Коммутатор», специально для работы на ВЭФе готовили кадры средние профессиональные и высшие технические учебные заведения Латвийской ССР.

После провозглашения независимости и открытия торговых границ латвийская электронная промышленность не смогла выдержать конкуренцию с иностранными фирмами, из-за разрыва хозяйственных связей с республиками бывшего СССР сорвался производственный цикл, из-за принуждения технических вузов к преподаванию на латышском языке (на котором техническое образование дать практически невозможно) прервался процесс обучения и повышения квалификации кадров… В итоге в 1999 году ВЭФ был приватизирован и разделен на шесть фирм, прекративших затем своё существование.

Сейчас помещения завода частично заброшены, частично сдаются под офисы.

Печальная история ВЭФа полностью разбивает мифологию латвийских правительств. Их политика уничтожила не советский «долгострой», а высокотехнологичное инновационное предприятие, которое выдерживало конкуренцию и поставляло свою продукцию на европейские рынки при первой независимости, а при второй не просуществовало и восьми лет. История предприятия свидетельствует, что при межвоенном диктаторе Улманисе латвийское государство предпринимало протекционистские меры, поддерживающие завод. А советская власть сумела сохранить инновационный потенциал предприятия в условиях командно-административной системы. Постсоветские же руководители Латвии просто развалили ВЭФ. Завод, который развивался как латвийский Siemens или Phillips, превратился в неухоженный памятник самому себе. Что же до того, что продукция ВЭФа ко времени коллапса социалистической экономики крайне отстала от западных аналогов, то и Siemens начинался не с 3D-телевизоров, и многие социалистические предприятия бывших ГДР и Чехословакии почему-то не были разобраны на металлолом и под офисы, а успешно прошли технологическую модернизацию.

Кренгольмская мануфактура, Эстония

Была расположена на острове и вдоль берега реки Нарвы, близ портового города Нарва-Йыэсуу, куда доставлялся хлопок из южных штатов США. Это выдающийся памятник первого российского капитализма, когда промышленная революция в Российской империи начиналась с текстильной промышленности. В 1872 году на мануфактуре произошла первая в Российской империи забастовка рабочих - Кренгольмская стачка. Перед Первой мировой там работали 10 тысяч человек. После революции мануфактура обанкротилась и закрылась из-за утраты Эстонской республикой рынка сбыта в России. Была возрождена в советской Эстонии, превратившись в крупное промышленное предприятие. В советский период Кренгольмская мануфактура занимала более 30 гектаров земли, на ней работали 12 тысяч человек. Продукция предприятия пользовалось огромным спросом в Советском Союзе: понятие «эстонский трикотаж», под которым понимались кренгольмские ткани, было одним из символов качества прибалтийской легкой промышленности. В поздний советский период, когда партия и правительство заявляли о приоритете товаров народного потребления, Кренгольмская мануфактура неоднократно ставилась в пример в числе передовиков социалистического производства.

В 1994 году знаменитое предприятие было приватизировано - его приобрела шведская компания и разделила на несколько предприятий, которые в течение следующих 16 лет закрылись одно за другим. В 2010 году мануфактура была признана банкротом окончательно. Сейчас её огромная территория в нижнем течении Нарвы пустует - тянущиеся и тянущиеся безжизненные заводские цеха, склады сырья, склады готовой продукции, рабочие общежития вызывают ассоциации с фильмом «Сталкер» Андрея Тарковского. Впечатление они производят поистине жуткое.

В отношении Кренгольмской мануфактуры не скажешь, что из-за социализма она технологически отстала от западных аналогов: трикотаж - не радиоаппаратура, здесь, наоборот, будут ценить приверженность традициям. К тому же, если качество ткани веками сохранялось на высшем уровне, а потребители подвержены ностальгическим настроениям, то после модернизации и оптимизации производства едва ли могли быть проблемы со сбытом эстонского трикотажа. Тем не менее в независимой Эстонии предприятие разорилось при всех стартовых условиях для успешного развития, и произошло это в правление боготворимой праволиберальными публицистами Партии реформ.

Игналинская АЭС, Литва

Крупнейшее энергетическое предприятие Прибалтики, единственная в регионе атомная электростанция, обеспечивавшая электроэнергией не только три прибалтийские республики, но и смежные с ними области России и Белоруссии. Для литовской АЭС ударными темпами был построен город Снечкус (после прихода к власти команды Витаутаса Ландсбергиса переименованный в Висагинас). Создание города и электростанции стало одной из последних «великих строек социализма» - проектом всесоюзного значения, на который были брошены все силы, включая армию. В Каунасском технологическом техникуме было организовано обучение специалистов-энергетиков атомных станций, в качестве научно-исследовательского учреждения по проблемам атомной энергетики действовал Литовский энергетический институт.

Одного энергоблока Игналинской АЭС Литовской республике хватало для обеспечения себя энергией, а за счет эксплуатации второго и последующих энергоблоков республика могла бы безбедно существовать благодаря экспорту электроэнергии. Кроме того, в геополитическом плане наличие собственной атомной электростанции автоматически превращало Литву в лидера региона, на порядок повышало её геостратегическую значимость: специализированные кадры и научно-исследовательская база в области атомной энергетики делали республику важным участником международных отношений, к которому приходилось относиться серьезно и принимать в расчет.

Поэтому ликвидация Игналинской АЭС как «наследия оккупации» - это величайший и ничем ещё не превзойденный пример невменяемости и группового помешательства политического класса Литвы.

Конечно, «наследие оккупации» - это пропагандистский прием литовских правых (консерваторов), призванный оправдать закрытие станции в глазах своего электората. На самом деле закрыть электростанцию литовское руководство вынудил Европейский Союз. Ликвидация Игналинской АЭС была обязательным условием принятия Литвы в ЕС. Официальное объяснение - страх перед повторением Чернобыльской катастрофы: на Игналине был установлен тот же тип реактора, что вышел из строя в Чернобыле. Но это объяснение опровергается тем, что в 1995 году АЭС с таким же реактором была запущена в эксплуатацию в Финляндии (уже входившей в ЕС), и никаких нареканий от Брюсселя не последовало. А также тем, что после Чернобыля и стартовавшего за ним экологического движения в прибалтийских республиках, а за ним и «Саюдиса» (который, разумеется, ставил перед Москвой вопрос о безопасности электростанции), Игналинскую АЭС проверяли так тщательно и педантично, что она, вероятно, была самой безопасной АЭС Советского Союза.

Поэтому мнения о подлинных причинах закрытия АЭС высказываются разные: от нерационального группового мышления брюссельской бюрократии до осознанного стремления лишить Литовскую республику фундамента для подлинной самостоятельности, сделав её полностью управляемой Брюсселем.

В любом случае возникает вопрос: почему литовские власти «сдали» АЭС?

Если в противном случае Литву не взяли бы в Евросоюз, так и не надо было туда вступать, раз евроинтеграция требовала от страны лишения важнейшего стратегического ресурса для поддержания экономики и обеспечения влияния в международной политике.

Однако литовскими элитами руководило иррациональное желание вступить в ЕС во что бы то ни стало, чтобы были формальные основания считать себя «настоящими европейцами». Поэтому первый энергоблок отключили уже через полгода после присоединения к «европейской семье», второй блок - через пять лет, в 2009 году. Уничтожение Литвой своей собственной энергетики произошло в условиях крайне болезненно ударившего по стране мирового кризиса под успокаивающие заклинания правительства консерваторов об атомной безопасности и энергетической независимости от России (как не парадоксально, но этой причиной в том числе в правительстве Андрюса Кубилюса объясняли ликвидацию АЭС; в результате борьбы за энергетическую независимость именно «Газпром» стал в Литве энергетическим монополистом). Вслед за тем началась эпопея по строительству на базе старой советской новой европейской АЭС: экологически чистой, современной и безопасной. Этот проект до сих не выполнен и не может быть выполнен в принципе - подробнее см. п. 7 «Великие стройки независимости: Висагинская АЭС». Но литовские консерваторы его до сих лоббируют. Впрочем, у них есть и другой вариант, как возместить ущерб от закрытия Игналины: средства, потраченные на остановку работы АЭС, вписаны в общий счет, предъявляемый Литвой России как правопреемнице СССР для возмещения «материального ущерба от оккупации» (подробнее о «железной» логике литовских элит см. главу III).

Динозавры по-викториански Интересно, как выглядел бы Парк Юрского Периода, если бы его создали еще в 19м веке? На этот вопрос запросто можно найти ответ, тем более что именно тогда и зародилась диномания – помешательство на динозаврах, – плоды которой мы пожинаем до сих